Том - Когда я был настоящим

• Название: Когда я был настоящим
• Автор: Том
• Жанр: Современная проза

---

   Мужчины ждали, пока я снова поднимусь. Я оттолкнулся руками и заметил, что они онемели. Хорошо – очень, очень хорошо. Я встал и почувствовал, как покалывание бросилось мне в голову. Двое снова начали стрелять. Я отвернулся от них, упал на колени, потом подождал, пока верхняя часть тела опять опустится наземь, чтобы лицо легло на асфальт. Так я пролежал несколько секунд, совершенно неподвижно. Потом перекатился на спину и снова поднялся. Двое садились обратно в машину.

   - Подождите! – крикнул я им.

   Они остановились.

   - Подождите! – снова крикнул я. – Не надо отъезжать. Даже назад к машине отходить не надо. Когда закончите стрелять в меня в последний раз, просто повернитесь ко мне спиной и остановитесь.

   - А что нам делать, когда остановимся? – спросил тот, что с лондонским акцентом.

   - Ничего. Просто остановитесь и стойте там спиной ко мне. На этом мы закончим всю сцену, только задержитесь ненадолго в этом положении. О’кей?

   Он кивнул. Я посмотрел на его друга. Тот тоже кивнул, медленно.

   - Хорошо, - сказал я. – Давайте еще раз.

   Мы вернулись на свои места. Снова оказавшись в телефонной будке, я посмотрел в окошко. «БМВ» разворачивалась у светофора, рядом с тем коротышкой, которого я заметил прежде. Чуть больше половины персонала и резервной группы решили стоять на том конце площадки и наблюдать оттуда; еще человек восемь собрались на дальнем конце, на том, откуда я появился, под мостом. Стекло в кабинке было чистым, без ряби, в отличие от окон в моем доме. Тем не менее я инстинктивно перевел глаза на крышу здания на той стороне дороги, стал обшаривать ее взглядом в поисках котов, потом осознал свою ошибку и отвернулся.

   Решетка на фасаде конторы «Движение», как я заметил, приглядевшись, на самом деле состояла из четырех решетчатых щитов, каждый из которых делился на три части, сделанных из пересекающихся металлических полос. Похоже было на миллиметровку, где большие квадратные участки включали в себя меньшие, которые обрамляли контуры, определяли координаты и взаимное расположение каждой отметки и объекта, лежащих за ними, - готовая сетка для криминалиста. Квадраты сетки были по большей части пустыми. Правда, за левый нижний, ближайший к тротуару на углу Белинда-роуд, были засунуты два букетика цветов. Они висели вверх ногами, обернутые в целлофан. В двух колонках сетки от них располагались выведенные краской слова «Транспортная компания “Движение”. Аэропорты, вокзалы, легкие, перевозки, любые расстояния». Они проходили по всем трем большим квадратам колонки; последние две буквы в слове «движение», «и» и «е», залезали на следующую колонку, ту, что справа; еще правее, на соседней витрине, было написано «Свет». Там говорилось «легкие перевозки», а не «легкие», затем «перевозки» - это я уже знал, просто забыл, что знал.

   Тускло-красная «БМВ» снова проехала мимо телефонной будки. И снова я увидел ее дважды: один раз краем глаза, один раз - отраженной в металле стены кабинки; только теперь она показалась мне более плоской и удлиненной. Когда водитель выключил мотор, в течение примерно полусекунды я различал отдельные выстрелы поршня, пока они замедлялись и замирали. Я открыл дверцу телефонной будки, вышел и сел на велосипед. И снова покалывание включилось, когда я проезжал мимо белого пенопластового стаканчика. И снова двое вытащили автоматы, а я остервенело нажал на педали. На этот раз, когда велосипед нырнул с тротуара на дорогу, я почувствовал, как теряю высоту, вроде того, как бывает в самолете, когда он снижается. Когда я перелетал через руль, в голове у меня поднялся тот же мятеж образов: часть черного бара без названия, золотой отблеск, кусочек неба, фонарный столб, асфальт и лужа с плавающими на ее поверхности греческими или русскими буквами. Я поднялся, подождал, пока они застрелят меня во второй раз и, снова упав, улегся лицом на асфальт, глядя на ходовую часть припаркованного фургона, на узорную разметку на одном из его колпаков.

   В этот раз я пролежал там дольше, чем в прошлый. Сзади не доносились ни шум, ни шаги – двое убийц запомнили, что я им говорил, и стояли совершенно неподвижно. Я долго лежал там, на асфальте, покрываясь мурашками, глядя на колпак.

   Потом я поднялся, и мы повторили все снова, и снова, и снова.

   После пятого прогона эпизода со стрельбой я был удовлетворен тем, как нам удавались все действия: движения, позиции. Теперь можно было начать работать над тем, что лежало под их поверхностью – над тем, что было внутри, над глубинным.

   - Давайте все повторим на половинной скорости, - сказал я.

   Темнокожий с лондонским акцентом нахмурился.

   - В смысле, нам ехать медленнее? – спросил он.

   - Ехать, идти - все.

   Один из подчиненных Наза шагал к нам с планшеткой в руке. Отмахнувшись от него, я продолжал:

   - Все. Как прежде, только на половинной скорости.

   - Как в повторах по телевизору?

   - Вроде того. Только не надо все свои движения выполнять в замедленном режиме. Делайте нормально, но со скоростью в два раза ниже нормальной. Или с нормальной скоростью, но чтобы на все уходило вдвое больше времени.

   Оба пару секунд постояли, осмысливая то, что я сказал. Потом мужчина повыше, тот, что с вест-индским акцентом, начал кивать. Я увидел, что его губы скривились в улыбке.

   - Вы начальник, - снова сказал он.

   Мы опять заняли свои позиции. На этот раз, оказавшись внутри телефонной будки, я исследовал каждую из имеющихся там поверхностей. Мой человек, моя жертва, наверняка осознал значение всего этого; с другой стороны, его мозг наверняка снова вычеркнул большинство этих деталей, избавился от них, как от обыденных, не имеющих отношения к делу. Ошибка – возможно, отнесись он к окружающей его обстановке более внимательно, какая-нибудь ассоциативная связь могла бы стать предупреждением о том, что вот-вот произойдет, даже спасти ему жизнь. Наверное, он сделал что-то не то, кого-то разозлил, нарушил какой-то закон преступного мира. Так что, посмотри он повнимательнее на металлическую стену кабинки и осознай тот факт, что мимо медленно, наверное, чересчур медленно проезжает тускло-красная «БМВ», и свяжи это с моментом, когда он в последний раз видел эту машину или ее отражение, с людьми, которые при этом присутствовали... кто знает? Трафаретная фигурка на окне, связной понимал: тут что-то не то; он пытался огласить это с помощью своего рожка – протрубить какое-то предупреждение; его свободная рука, та, что не держала инструмент, была поднята в знак тревоги. А потом – тишина, подобная тишине в лесу, когда хищник выходит на охоту, остальные же прячутся под землю – все, кроме его добычи, слишком погруженной в свои заботы - обнюхивание корней, жевание травы, сны наяву, - чтобы различить вопиющие сигналы...

   Я стоял, держа в руке трубку. На полоске цифрового окошка горело «опустите монеты». Снаружи окна «Движения» сулили оттуда, из-под сетки, настежь открытые, широкие пространства, за которыми открывались еще более широкие дали: аэропорты, вокзалы и перевозки. Свет. Прямо под висящими цветами в целлофане стояла пустая зеленая пивная бутылка; она словно предлагала им себя, будто вазу – им достаточно было просто покинуть свое место в сетке, спуститься вниз и снова повернуться, как надо. Тротуар, когда я ступил на него в этот раз, выглядел еще более узорчатым, чем прежде. Его запачканные плиты шли мимо кабинки телефона и конторы «Движение» в сторону Белинда-роуд, а дальше, не дойдя до нее футов трех, уступали дорогу короткому стаккато кирпичной кладки, прежде чем растаять в асфальте, уложенном там, где тротуар нырял на собственно дорогу. Похоже было на лоскутное покрывало, узорчатое, ручной работы покрывало, раскинутое для того, чтобы этому человеку было где сделать последние шаги, а потом лечь и умереть - смертное ложе, застеленное покрывалом. Мне пришло в голову, что мир - или судьба, или, может быть, сама смерть, что бы это слово ни означало, - видимо, по-своему любил этого человека, раз подготовил для него столь щедро затканное полотно, желая подобрать его и укутать в свою ткань.

   Убийцы, запарковавшись, выходили из машины. За спиной у них высились, безучастные, окна «Грин мэн». Когда мой человек, мертвец, увидел двоих мужчин, направлявшихся, вытащив автоматы, к нему, только-только его первое предчувствие чего-то недоброго в воздухе, предчувствие, наконец-то сложившееся из этих крупиц - расположение тел и предметов, ухмылка на лице у одного мужчины и холодное, безразличное выражению у другого, - когда оно, это предчувствие, перешло в стопроцентное понимание и ему сделалось ясно: они явились его убить, тогда, в эту секунду, в эту долю секунды он, должно быть, обшарил пространство вокруг себя в поисках выхода, места, куда можно убежать, спрятаться. Он, должно быть, представил себе пространство за окнами, пространство, виденное им прежде: зал паба с высокими стульями и биллиардным столом, за ним - туалеты с окном, ведущим во дворик с другой стороны. Его сознание, должно быть, попросило это пространство принять его, укрыть; ему было сказано: «Нет, туда не добраться, тебя застрелят – это просто невозможно». Оно, должно быть, спросило то же самое у окна конторы «Движение»; ему было сказано: «Нет, тут решетка, и даже не будь ее, через стекло не пролезть». Возможно, оно даже обратилось к дырам, вделанным в поверхность улицы: к водостоку и к тому люку, где значилось «Лондонский транспорт», и к тем, со строчками букв, и даже к тому, на котором просто стояла буква C; ему было сказано, раз за разом: «Нет, сюди не войти – придется поискать другой выход».