Майкл Роэн - Преследуя восход

• Название: Преследуя восход
• Автор: Майкл Роэн
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00604-2

Майкл Скотт Роэн (1951) получил образование в Эдинбургской академии и Оксфорде. Он специалист в области антропологии, палеонтологии и классической и народной музыки. К концу 1980-х, после выхода ряда книг, в числе которых его прославленная трилогия «Зима мира», Роэн был признан одним из крупнейших современных мастеров фэнтези.

Действие романа «Преследуя восход», первого из серии романов о приключениях и преображении Стивена Фишера, разворачивается в современной Англии и на таинственной Эспаньоле — родине кровавого вудуистского культа Дона Педро. Это образец «умной» фэнтези, где основательный интеллектуальный и моральный багаж автора отнюдь не в тягость, но приходится как нельзя кстати главному герою в его путешествиях через время и пространство.

---

Этого от нас и ожидали. Ужас зрелища, представшего перед нашими глазами, удержал нас на месте именно столько, сколько требовалось. На рее болтался с петлей на шее неестественно вытянувшийся труп желтой собаки…

Над нами словно взорвались упавшие абордажные сети, поймав Клэр, когда она открывала рот, чтобы закричать, Молл, когда она перебрасывала ногу через поручень, вынимая меч, меня, когда я поворачивался, чтобы криком предостеречь остальных. Нас резко рванули вперед, мы перевалились через леерное ограждение и кучей сплетенных тел полетели на палубу. Все происходило в молчании.

Я рванул сеть, только еще больше запутавшись в ней, зато освободил Джипа, ближайшего к борту. Он вскочил и ринулся на поручень. За ним прогрохотали тяжелые башмаки, но я увидел, как он ринулся за борт совершенно невероятным нырком, выбросив вперед раненую руку. Снизу раздались крики и всплески — матросы, предупрежденные шумом, попрыгали с трапов в лодки. Раздалось жуткое завывание волков, треск пистолетных выстрелов и буханье мушкетов. Мой меч оказался подо мной, я пытался его достать, корчась и извиваясь, как пойманная рыба, а Молл цеплялась за сеть и рычала поверх меня. Затем, поставив колено мне на живот, она приподнялась и захватила в руки две огромные пригоршни сети, собираясь разорвать ее. И ей бы это удалось даже сейчас, когда ее внутренний огонь погас. Но над нами нависла Мэй Генри — лицо ее напоминало сырое тесто, глаза были стеклянными — и злобно ударила кофель-нагелем; Молл упала на меня, дергая ногами и держась за голову, и я почувствовал, как она дернулась еще раз, когда кофель-нагель снова опустился на ее голову.

Клэр, зажатая подо мной и Молл, вскрикнула от ужаса. В горле пиратки зияла огромная рваная дыра, черная бескровная борозда, в глубине которой был виден блеск шейных позвонков. Я с воплем вскочил, сбросив с себя Молл, и схватил Клэр. Опутанный сетью, я устремился к трапу, ведущему на ют, и мне это почти удалось. Однако я поскользнулся в луже смолянистой слизи и с грохотом упал, чуть не повалившись на что-то жуткое у дверей каюты на полубаке. Искореженная огнем масса, окруженная огромной звездой обугленной древесины, смутно напоминала человеческую фигуру; но по пряди длинных волос и обрывку черных лохмотьев я понял, что это была девушка, которую Ле Стриж называл Пег Паулер. В этот раз они пришли подготовленными, и даже отравленная вода не смогла погасить их огонь.

Меня схватили за волосы, рывком откинули голову назад. Я смотрел вверх на лица волков и чьи-то физиономии с суженными от торжества и вожделения темными глазами. У них были отвислые ушные мочки, губы изрезаны шрамами, лбы странно плоские и зауженные, и все это было покрыто замысловатым узором чего-то черного, краски или татуировки, так что почти полностью скрывало медновато-желтую кожу. Что-то взмыло в воздух на фоне сияющего неба и опустилось…

Не знаю, полностью ли я отключился и на какое время. Кажется, смутно ощущал, что меня переворачивают, что моя голова бьется о палубу. И вроде бы я помню, как руки, которые были смертельно холодны, поставили меня на ноги, скрученного, как борова. А затем… Покачивание было качанием шеста, к которому меня подвесили, а в листьях снова пел ветер. Моим первым четким воспоминанием была тошнота, приступ рвоты, подступившей к горлу, и кашель, когда я чуть не захлебнулся ею. Мне едва удалось повернуть голову и очистить горло, после чего, хотя мой череп разбухал и сжимался при каждом ударе сердца, я почувствовал себя более живым и готовым воспринимать окружающее. Правда, я был совершенно разбит, измучен, голова кружилась; я даже не был уверен, было ли то, что я мог видеть, наяву или в горячечном сне: мелькание и сверкание вроде бы факелов, стук наподобие барабанного боя и тихий гул как бы человеческих голосов. Длинные нижние конечности волков пританцовывали в такт глухому барабанному бою. Более короткие ноги двигались рядом, голые и покрытые черным узором; красный свет факела и напружиненные работающие мышцы придавали всему жутко живой вид; это было похоже на решетку, за которой ад. Только несшие меня ноги не приплясывали, но тяжело ступали, мощные и твердые, как какие-то свинцовые быки. Они не обращали ни малейшего внимания на встречавшиеся им препятствия, но налетали на них или с тем же безразличием били о них мной. Избитый, исцарапанный, я потерял счет времени, пока меня не бросили в мягкую траву, при этом шест оказался поверх меня, и от удара у меня в голове снова все поплыло. Я едва уловил хриплый шепот, раздавшийся рядом, в темноте.

— Привет.

Сперва я не мог даже говорить.

— О… привет, Джип. У тебя, стало быть, ничего не вышло, да?

— Они поймали меня на мелководье. Все эта распроклятая рука! Не волки, караибы — тоже не слишком милые ребята. Пару раз подержали мне голову под водой — просто ради спортивного интереса. И Бог знает почему не завершили начатое.

Ко мне стал подкрадываться страх:

— А остальные? Молл… Клэр…

— Клэр я видел. Зомби бросили ее вон там, неподалеку, — пока жива и вроде невредима. Молл я не видел…

— Она… они ее довольно сильно ранили, Джип. — Я больше ничего не хотел говорить, а он не особенно желал услышать.

На какое-то время Джип замолчал, слышались бормочущие голоса волков.

— Во всяком случае, шкипер здесь. И те, кто остался в живых из экипажа.

— Джип… ты видел? Мэй Генри…

— И помощник. И Грей Колл, Лаузи Мак-Илвайн, Дикон Меррет — да, я видел. Господи, аккуратно они нас сделали. Взять меня — я опасался, что они захватили корабль, но когда увидел, как нам машут, естественно, как ни в чем не бывало… За этим стоит что-то большее, чем просто волки или вот эти индейцы. Здесь нужны мозги.

Я вздрогнул в прохладном бризе:

— Индейцы… а кто они вообще такие?

— Америнды. Караибы — в их честь даго и прозвали так море. После того, как почти всех вырезали, а оставшихся сделали рабами. Они в общем неглупые ребята — те, что уцелели. Только здесь, думаю, не они.

Джип замолчал — к нам приблизились шаги, на минуту замерли, затем поспешили прочь.

— Так ты сказал, что они сильно ранили Молл?

— Она… может быть, уже умерла, Джип.

— Тогда это будет их самая большая ошибка за всю жизнь, — наконец выговорил Джип задумчиво, даже не мстительно. — Она…

Я услышал, как он ахнул и задохнулся от удара башмаком. Меня угостили следующим, не слишком сильно, но точно по почкам. Извиваясь, я смутно понимал, что меня вроде бы отвязывают от шеста. Руки и ноги у меня были по-прежнему связаны, меня потащили через траву, которая внезапно уступила место голой каменистой почве, где меня и бросили. Я лежал, моргая и думая о том, каким ярким кажется свет факела, потом чья-то рука схватила меня за волосы, подняла и поставила на колени, и я увидел два высоких костра, а между ними — белые камни и снующие туда-сюда темные фигуры.

В тот момент я не разглядел их, потому что неожиданно загремели цепи и вокруг моей шеи сомкнулось холодное, как лед, железо, больно прихватив кожу. Я инстинктивно отпрянул — и понял, что здесь не один. Клэр и все оставшиеся в живых члены экипажа, среди них — Пирс, Хэндз и похожий на краба маленький стюард, были брошены на землю рядом со мной, скованные между собой чем-то напоминающим старинные шейные колодки рабов. И рядом со мной, в неприятной близости, пребывал Ле Стриж. Он поднял верхнюю губу в некоем подобии саркастического приветствия, но я уже не обращал на него внимания, потому что следующей в ряду сидела Молл. Живая; но ее голова свесилась набок, по лицу разлилась смертельная бледность, и толстый сгусток крови склеивал кудри на лбу. Ее полуприкрытые глаза были погасшими и затуманенными, и у меня упало сердце. Я понял, что у нее сотрясение мозга, если не хуже. Я как-то был свидетелем дорожного происшествия, и там один тип выглядел именно так; он умер в машине «скорой помощи».

Сдавленное ругательство сообщило мне, что Джипа бросили рядом со мной.

— Ну и что это такое? — резко спросил он. — Мы стоим в очереди на жертвоприношение или как?

— Несомненно, — прошипел Стриж сквозь сжатые зубы. — Хотя я бы на твоем месте не стал так торопиться туда.

Я знал, что он имеет в виду. Мои глаза стали привыкать к свету, и чем лучше я мог разглядеть толпу, собравшуюся здесь, тем меньше она мне нравилась. Помимо волков здесь были обычные мужчины и женщины, среди которых немалое число явных гаитян. Однако далеко не все были чернокожими обитателями нищих деревень, нет, они и выглядели лучше — откормленные и довольные жизнью. Это были мулаты, могущественная аристократия Гаити — ухоженные создания, которые могли прилететь сюда из Лондона или Нью-Йорка. На шеях и пальцах у многих блестело золото, в свете огня сверкали драгоценности; у некоторых были элегантные напудренные парики и монокли, а другие расхаживали в роговых очках и носили на запястьях часы «Ролекс». Тяжелые платья были модного покроя, украшавшие их веверы и другие странные символы сияли блестками и золотой канителью. Эти элегантные существа гротескно смешивались с голыми караибами в боевой раскраске, однако последние звенели отнюдь не медными побрякушками и спиральными браслетами на руках, шее и лодыжках, но кольцами из мягкого золота, свисавшими из изуродованных мочек, и золотыми палочками, продетыми через губы и носы и отсвечивавшими красным в пламени костров. То там, то тут в толпе мелькали белые лица — белые всех оттенков, бледные, как старый пергамент, или бесцветные, словно у альбиносов; у многих тоже были тяжелые серьги и украшения, сделанные по давно позабытой моде, зато у других были явно современные прически и очки. Одна матрона с волосами, выкрашенными в голубой цвет, была увешана украшениями из алмазной пыли — и это пижонство в духе Палм-Бич выглядело здесь невероятно зловеще. У меня появилось странное чувство, что я наблюдаю это сборище откуда-то издалека, из давних лет страшноватой истории острова. И я знал, что это вполне может оказаться правдой.