Майкл Роэн - Преследуя восход

• Название: Преследуя восход
• Автор: Майкл Роэн
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-352-00604-2

Майкл Скотт Роэн (1951) получил образование в Эдинбургской академии и Оксфорде. Он специалист в области антропологии, палеонтологии и классической и народной музыки. К концу 1980-х, после выхода ряда книг, в числе которых его прославленная трилогия «Зима мира», Роэн был признан одним из крупнейших современных мастеров фэнтези.

Действие романа «Преследуя восход», первого из серии романов о приключениях и преображении Стивена Фишера, разворачивается в современной Англии и на таинственной Эспаньоле — родине кровавого вудуистского культа Дона Педро. Это образец «умной» фэнтези, где основательный интеллектуальный и моральный багаж автора отнюдь не в тягость, но приходится как нельзя кстати главному герою в его путешествиях через время и пространство.

---

Под крики экипажа и звон цепей орудия снова были выкачены вперед. Командир канониров откинул назад покрывало с запала, и мы снова нырнули и закрыли уши, когда сверкающий пальник вошел в порох. В этот раз я открыл глаза — канониры прыгали и радостно орали.

— Похоже, мы попали! Господи! — Я снова потряс головой. — Уже пятьсот лет… Ты можешь прожить еще столько же, если не больше, и все готова поставить на карту в такой дурацкой заварухе, как эта?

— Почему бы и нет? Что есть богатство, если ты только копишь его и никогда им не пользуешься? Как долго мне нравилась бы моя жизнь, если бы я не рисковала ею ради доброго дела? Чем дольше ты остаешься в этом мире, тем больше ты должен рисковать собой, чтобы придать годам смысл! Это ты, мой мальчик, у кого за спиной всего несколько лет, больше рискуешь в эту ночь, и, похоже, из чисто дружеских побуждений. Если бы это была любовь, я могла бы понять, но ты ведь никогда не любил, не так ли?

Она замолчала и подняла глаза вверх. Я тоже услышал его — глухой стук, словно захлопнулась дверь, очень глубокий, а следом за ним — шипящий, падающий свист. Но не успел я сообразить, что это такое, как Молл бросила нас обоих ничком на палубу. Прямо над нашими головами разлетелось в щепки дерево, что-то с глубоким звенящим стуком упало, и доски под нами подскочили под быстрой дробью ужасающего треска.

— Похоже, мы их разбудили, — сказала Молл прямо мне в ухо, и тут наши пушки рявкнули в ответ, но не залпом, а свирепым продольным огнем, похожим на барабанную дробь, стреляя по мере того, как оказывались заряжены. Я едва ли понял, что имела в виду Молл. Скорчившись за поручнями, вздрагивая при каждой детонации, я странным образом ощущал себя в отрыве от всего этого ада. Полуослепший, полуоглохший, насмерть перепуганный, но отстраненный. Случайно или намеренно Молл вызвала во мне бурю худшего свойства.

Какого черта я с такой горячностью бросился за Клэр? Чтобы спасти ее, да; но ведь я нанял целый корабль вояк, способных лучше меня справиться с этой задачей. Почему для меня было столь важно пойти с ними самому? Я не хотел прятаться за их спинами, показать себя трусом, но если я буду тянуть их назад, они мне тоже спасибо не скажут. Тогда зачем? Что я пытаюсь доказать? Что я действительно могу быть к кому-то неравнодушен?

Я не бросал ее… Черта с два не бросил. Когда смотришь в жерло пушки, трудно становится жить во лжи. Такое вроде как срывает с тебя покровы. Страх отбросил мою маску, отшелушил лак. Медленно, тщательно, аккуратно. Я бросил Джеки — и, похоже, бросил так холодно и жестоко, как только можно вообще бросить женщину. Я сохранял внешний вид и предавал ее мягко — ради нее, как мне нравилось думать, но главным образом ради себя самого. Проклятая витрина… или я обо этом всегда знал? Этого сказать я не мог. Зато впервые понял, что она, должно быть, знала; я ни на минуту не мог ее обмануть — как не смог обмануть Молл. Тогда с какой стати Джеки подыгрывала мне — притворялась, что наш роман сходит на нет, что мы постепенно расстаемся?

Ради меня. Она продолжала любить меня, по крайней мере настолько, что позволила мне сохранить свое достоинство в то время, когда могла его полностью уничтожить. Позволила мне продолжать играть свою роль, ибо знала, как мне это было необходимо, как пусто мне стало бы без этого. Она любила меня, это точно. А я ее предал и, может быть, с ней — себя.

То, что я видел сквозь пороховой дым, было моим прошлым, я видел себя в последние несколько лет. Разочарование, медленно подкрадывавшаяся нечестность, которые я постоянно находил в своих отношениях, находил все чаще и чаще, это отравляло их изнутри; когда же я впервые стал это замечать? Довольно скоро после того, как они появились. До тех пор, пока я не запер женщин в отдельный кабинет в моей жизни, приятный, безопасный и пустой. Зачем? Потому что был слишком полон самим собой, чтобы понять, что в действительности держал на ладони? Потому что был таким идиотом, что сам себя лишил этого, променяв на какое-то сомнительное золотое будущее? Нечестность на самом деле присутствовала, и была она только во мне самом.

Рука Молл подняла меня, и я снова скорчился за поручнями вместе с остальными. Все еще погруженный в свои переживания, я едва замечал тяжелые ленты тумана, смешивавшиеся с дымом, небо, все больше серевшее над вантами. На его фоне раздувались порванные выстрелом, тлеющие паруса, а под ними — огромный черный корпус корабля, казалось, с устрашающей, непостижимой скоростью несшийся к нам. На его высоком транце по-прежнему ухмылялись фонари, ибо они были вырезаны в форме огромных фантастических черепов, совершенно нечеловеческих, — вырезаны или они были настоящими? И когда черный борт навис над нами, я увидел, как выставились огромные дымящиеся хоботы пушек и стали опускаться. С нашей палубы раздался дикий хор воплей, а из тени сверху — ужасающий гортанный вой; это точно были волки. Их вой мог напугать кого угодно, мне от него стало просто жутко. Но теперь я знал, что делаю, и все было до ужаса просто.

— Только это у меня и осталось! — крикнул я в ухо Молл, и, казалось, она поняла. — Не много, ты права… но я должен защищать это! Я должен драться…

Шанс полюбить еще раз. Если я его потеряю…

Нет. Только не это. Клэр!

А затем два корабля сошлись вместе, и крики потонули в визге изуродованного дерева и протяжном скрежете и треске. «Непокорная» оказалась под «Сарацином», и раздутый, гораздо более высокий борт торгового судна врубался в наши поручни, треща и расщепляясь, — нависающий утес в рассветном полумраке. Матросы вскочили, взмахнув многозубчатыми железными абордажными крюками на длинных рукоятках, и выбросили их вперед, чтобы зацепиться за поручни и порты, пришвартовывая нас к нависающему сверху утесу.

— Вперед! — закричала Молл и вскочила на поручень. А потом воспоминания, думы, все остальное рассеялось в громе, потрясшем вселенную.

Волки выстрелили в упор, но они слишком долго выжидали. Пронизывающее демоническое дыхание прорезало воздух, но ядра двадцатипятифунтовых орудий, которые могли разнести наш уязвимый корпус, просвистели над нашими головами ужасающе близко и ударили через такелаж и паруса, не причинив вреда корпусу. За исключением одного. Огромная сосновая грот-мачта подскочила в своем гнезде и изогнулась, как раненое животное, отбросив как минимум одного из матросов, сидевших на мачтах, и выкинув его широкой дугой за борт, так что помочь ему было невозможно. Затем с долгим рвущимся звуком, сопровождавшимся резким треском, она медленно упала. В сплетении оторванного такелажа она с треском повалилась среди мачт «Сарацина» и там застряла, беспокойно покачиваясь, — так деревья в густом лесу поддерживают своего упавшего товарища.

Это был жуткий момент. В рассеивавшемся дыму я увидел, что на поручне уже никого нет, а потом увидел Молл — ее длинные волосы тлели, она цеплялась, как паук, за черную обшивку «Сарацина», цеплялась и лезла наверх. Я прыгнул на поручень и бросился вслед за ней, лишь смутно слыша рев, когда остальные сделали то же самое. Я посмотрел вниз…

Зуб топорика вцепился в древесину и удержался — к счастью для меня. Я заколебался, затем прыгнул на грань хаоса, скребя ногами в поисках опоры, как повешенный, изо всех сил стараясь отогнать от себя мысли о глубинах, в которые только что заглянул. Огромная пустота с кружащимися стремительными химерами, а за ней — полет бешеной скорости, серо-стальная бесконечность с полосками яркого света. Она мелькнула в тумане и исчезла в ту же секунду, как я увидел ее.

А потом мои ноги ударились о головки болтов, рука схватилась за край порта. С такой твердой опорой лезть было уже довольно легко. Я пригнулся, когда абордажный крюк упал, срезанный мощным ударом сверху, и широко раскрыл глаза от изумления, когда мимо меня медленно проползла черноволосая девушка. Ее платье задралось, обнажив худенькие белые бедра, а тонкие пальчики прилипали к доскам, как мухи к стене, темные ногти вонзались в дерево. Ее волосы блестели, и она казалась мокрой, совершенно промокшей, словно вылезла прямо из моря. Она даже не взглянула на меня, ее глаза смотрели пристально, рот был сжат с какой-то детской решимостью. Оторвался еще один абордажный крюк, но остальные зацепились, и сверху раздался крик. Волки перегнулись через поручни и пытались ударить Молл топором и абордажной саблей, а один, не более чем в пяти футах наверху, наклонился и прицелился вроде бы из мушкета. Ствол одного из огромных орудий по-прежнему выступал совсем рядом со мной. Я поставил на него ногу, рывком поднялся, уцепился за огромную опору снасти и взмахнул топором. Волк завопил и выронил мушкет, который улетел в никуда, а я тоже заорал и прыгнул к поручню — подошва моей кроссовки зашипела: орудие было раскаленным!

Молл уже перескочила через поручень, заставляя волков отступать под мощными круговыми ударами своего меча и расчищая нам путь. Следом за ней девушка Ле Стрижа проскользнула сквозь отверстие, проделанное ядром. Я инстинктивно двинулся ей на помощь, а потом сам чуть не отлетел, когда она, безоружная, бросилась на первого врага. Хотя нельзя сказать, чтобы она была совсем безоружна; она нацелилась прямо на горло длинноволосого мерзавца своими безжалостными пальцами, подпрыгнула и маленькими зубками вцепилась ему в лицо. С воплем, перекрывшим весь шум, он вырвался, спотыкаясь, шатаясь и хватаясь за лицо. И неудивительно: оно было покрыто жуткой черной слизью, разбегавшейся, кипевшей и дымившейся, как кислота. Другой волк оттащил его в сторону и замахнулся на девушку — и тут она плюнула в него, как кобра, прямо в глаза. Он с дикими криками отскочил, натыкаясь на своих товарищей; со смятенным воплем те отступили, и мы бросились на них.