Марина Струкова - Мир за рекой.

• Название: Мир за рекой.
• Автор: Марина Струкова
• Издательство: Самиздат
• Жанр: Контркультура

Нам жизнь дана, чтоб смерть постичь — так решила четырнадцатилетняя героиня повести Света после гибели сводного брата в Чечне. Повесть рассказывает о тинейджерах, которые не хотят ограничивать свою жизнь сексом и наркотиками, но их духовная жизнь окрашена в мрачные тона, они зовут себя детьми боли. Разочарованные в будничной реальности, тусуются на кладбищах, смотрят фильмы о вампирах, читают книги о погребальных обрядах и зомби, участвуют в черной мессе и приходят к суициду. Но выход из мрачной безнадежности есть, хотя он и не заключается в том, чтобы вновь вернуться в толпу, озабоченную гонкой за баксами и развлечениями. Наверное, это книга о становлении Личности назло эпохе, толпе и обстоятельствам.

---

Внезапно вошла Регина.

- Как много картин. А почему людей нигде нет?

- Я не люблю людей, за что любить их?

- А это кто?

На одной из картин Регина, наконец, углядела на зеленой равнине одинокую фигурку и какого-то зверя рядом.

- Это я одна в моём мире. Все люди исчезли, стало спокойно, тихо, чисто. Руины поросли травой, цветами, и по улицам городов спокойно ходят волки.

- Это мечта твоя? Страшно, дочка. Конечно, ты талантлива, но что мне до твоего таланта? Человеком надо быть.

- Хорошо. Я не человек.

Света не обиделась.

Подруга матери Тамара Юрьевна сделала Свете сайт в Интернете, и юная художница смогла продать несколько картин. Воодушевленная пошла к Слэшу. Тот к её творчеству был абсолютно равнодушен. Более того, его задело бы, добейся Света чего-нибудь в живописи. Нет, она словно обязана была прибывать в таком же ничтожестве как её белобрысый наложник.

Албан снова появился у них только девятого мая. На столе стоял букет жасмина, он наклонился над ним, вдохнул аромат, выпрямился, и только тогда как ни в чём ни бывало поздоровался, блеснув зеленоватыми глазами. Света подумала, что он, наверное, ничего не помнит. Оказывается, помнил.

- Ну, что, - спросил Албан, - испугалась тогда? Извини, обычно я не такой. Хочешь, погуляем? Сергей, ты не против?

Сергей вякнуть против ничего не посмел. Света пошла с Албаном - да, он был ей интересен. Что-то в нём было любопытное, да и что скрывать, агрессивный, напористый привлекал больше, чем Сергей или кто-то из её знакомых.

- Ты кто вообще по жизни?

- Я художница...

- Ого, богема. А у меня своё дело.

Они долго молчали.

Свете льстило присутствие рядом красивого взрослого Албана, она стеснялась своего балахона с мордой германского рокера. Млела. И думала, как было бы оскорбительно потерять его из-за какой-то красивой сучки, лучше уж и не связываться. И она не связалась.

- Хреново мне, Светка. - Сказал Албан.

Они шли по парку. Цвёл жасмин. Лицо у Албана было бледное, он курил одну за другой папиросы. И Свету так и тянуло спросить у него папиросу.

- Ты почему такой грустный, Слав?

- Зачем тебе знать?

- Ну как хочешь...

Всё-таки ему хотелось выговориться. Они сели на скамейку, сломали по ветке, отмахивались от комаров, которые так и норовили впиться в албановские голые загорелые руки, он был в рубашке с короткими рукавами. И Света фамильярно, с удовольствием хлопала ладошкой по этим обнаженным загорелым рукам, но комары успевали взлететь, и дело было вообще не в комарах.

- Я сдохну скоро, - с широкой улыбкой сказал Албан. - Тогда пожалеешь, что мне не дала.

- С чего бы это? Сдохнешь... - Уточнила Света.

- У меня не совсем бизнес. В общем-то, люди, с которыми я сотрудничаю, они в мафии. Оружие, наркотики, прочая фигня.

- Я никому не скажу, - быстро заверила Света.

- А это значения не имеет, кто поверит? Ну вот я этим людям нужен в деле или в могиле, зашёл слишком далеко, увяз по самое ни хочу. Мне просто всё надоело. А я слишком много знаю, и выйти из-под контроля - значит подписать смертный приговор. Я ухожу не потому что меня на раскаяние пробило или ещё какая-нибудь дурь, типа - побежал в церковь, рубаху рванул: простите, люди добрые, каюсь, гадом был. Нет, я ни в чём не раскаиваюсь. Но хочу, чтобы убили меня!

Албан ожесточенно вмял в песок окурок, и выбил из пачки новую папиросу. Света подхалимски поднесла зажигалку. Она уже глядела снизу вверх. Албан кивнул.

- Слава, а почему? - Осторожно спросила она.

- Скучно, тошно. А я трус, убить себя не способен. Но у меня есть другой сценарий. Знаешь, у судьбы много имён, я запоминал их, из книг и фильмов. По-украински - доля. По-татарски - кысмет, по-арабски - мактуб, по-гречески - фатум. Я хочу судьбу пытать. Вот если там, куда я уеду, меня не достанут, не уроют, я начну жизнь сначала, но, кажется, я конкретно опоздал. Часто думал, почему не везёт мне? Вроде всё есть, а тошно. Моя доля оставлена мной на родине, там я оставил счастье мне предназначенное - спокойную нормальную жизнь.

- И всё-таки, что тебя привело к этому решению?

- Когда-то я думал, что могу все проблемы разрулить. Не деньгами так стволом, знакомства использовать, государство, в конце концов. Но вот у меня сын заболел. Было ему пять лет. Жена металась по больницам с ним. А я сволочь делом своим занимался. Ну, бабки ей отстегивал на врачей. Думал, мелочь, все дети болеют. Она в больнице с ребенком. А я даже не интересовался, что происходит. Понимаешь, думал, что дело - главное в жизни. Чего стоит мужчина, который ничего не добился? Лучше грабить и убивать, чем нищенствовать. А бывало и не по делу, а с девками на блядках, казино, то, сё - расслабиться надо было, всегда можно мерзость свою оправдать... А сын умер. И вот тут меня так шарахнуло. Всё перевернулось. А жена таблеток каких-то наглоталась и всё. И никого у меня не осталось. Стою в чистом поле один. И хоть волком вой, ничего не изменить.

Не я смерти боюсь, а моё тело сопротивляется. Инстинкт самосохранения. Я не могу его подавить, я - слабак, значит. Вот говорят, воля к жизни - это круто. Но воля к смерти это круче. Убить себя только смелый человек может. Самому свою смерть выбрать - красиво! Интересно, можно запрограммировать свой организм на самоубийство?

- Можно. Многие доводят себя депрессиями до смертельных болезней. – Обнадёжила Света.

- Не, так не хочу. В больнице сдохнуть - убожество.

- Смоделируй ситуацию, в которой хочешь умереть.

- Интересная мысль.

- В девятнадцатом веке раньше на Кавказ ехали, чтобы погибнуть. Красиво и не зря.

- Нет, я не буду за смертью гоняться. Я женщинами избалован, пусть сама меня ищет. Особенно скрываться не стану. Я снял на лето дом в селе, оттуда мой дед родом, в Карпатах.

- А если кто-то будет искать тебя?

- Тогда скажи им. - Ухмыльнулся Албан.

Света покачала головой:

- Тебя убьют.

- Найдут, так найдут. Никому не сказал, кроме тебя и Слэша.

- Если ты считаешь меня другом, как я могу просто наблюдать то, что происходит? Но что могу сделать? Чувство долга - как его трактовать в данной ситуации?

- Помочь другу умереть, когда он хочет умереть.

- Тут я тебе не помощник.

- Эгоистка. Хочешь без камушка на душе?

- Считай, я тоже сволочь.

- Скажи, когда тебя отец бросил в семь лет, ты что-то понимала?

- Мы с матерью шли по парку, впереди заметили девушку, и мать сказала: вот с этой отец твой мне изменяет. До сих пор её помню, в красной майке и синих джинсах, с длинными волосами. Я захотела её убить. И сейчас хочу убить. Сколько раз я воображала, как убиваю её, эту суку.

- Значит, сын тоже понимал, когда жена меня в изменах упрекала. Сколько раз мы при нём скандалили, а теперь он умер и прощения не попросить.

- Значит, понимал. - С ненавистью подтвердила Света. Во всех мужиках после ухода отца видела потенциальных блядей. И сейчас Албан был не Албан, а её отец в маске Албана. Миг она ненавидела его.

- Знаешь, я подумала, а вдруг если помирюсь с отцом, то утрясу отношения с этим миром и с богом, если он есть?

- Ну вот, я думаю, что у меня всё было бы о кей, если бы я жил на родине предков. А ты - что если бы с тобой рядом был отец.

Страдание озарило его, как будто в груди тлел угль, выжигая изнутри. Рассеянный печальный взгляд искал и не находил на земле того, за что душа может зацепиться и остаться - того, что стоит жизни. Свете казалось совершенным его потрясающее одиночество, психологическая выключенность из пространства, в котором он прибывал.

В происходящем таилась неповторимая в своей изменчивости красота, как будто на её глазах рушился величественный замок. Света стояла внутри катастрофы, не задетая ею, словно внутри трёхмерной голограммы.

Она была единственной зрительницей, приглашенной в амфитеатр, где на арене прекрасный гладиатор сражался с чудовищем. Гладиатор знал, что чудовище победит. Поэтому и вышел на арену. От остальных молодых симпатичных мужчин Албана отличала именно эта печать обреченности, этим он был привлекательней, поэтому вызывал интерес у неё.

Они стали часто встречаться. Однажды она привела его к Донскому монастырю. Между крепостной стеной и надвратной башней ютилось неряшливое белесое здание с опущенными жалюзи за пыльными стеклами. Резко ударило в ноздри тяжелой душной гарью. Она затаила дыхание. Крематорий. Так вот как пахнет человеческое тело, когда схваченное лютым жаром вылетает в трубу, оседает жирной копотью по округе, оставляет горсть золы на стальном противне.

- Как ты думаешь, Албан, какие похороны лучше? Каждый народ решал проблему погребения по-своему. Аборигены Сибири оставляли на носилках, поднятых над землёй. Зороастрийцы поднимали на башни, чтобы стервятники сожрали. Буддисты и индуисты сжигают. Мне кажется, что сжечь лучше всего. На втором месте - оставить где-нибудь в лесу или в степи..