Юрий Костин - Немец

• Название: Немец
• Автор: Юрий Костин
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-26579-4

Вызвавшись помочь немецкому туристу Ральфу Мюллеру найти следы его дяди, сгинувшего в России во время Великой Отечественной войны, Антон не предполагал, чем все обернется.

А обернулось все… охотой. На Антона и Ральфа. По их следам идут местные бандиты и даже бывший офицер СС. За героями следят спецслужбы России и Германии. Друзьям поневоле приходится распутывать клубок тайн и мистических загадок, чтобы не только понять, в чем дело, но и постараться остаться в живых.

От Баварии и Австрийских Альп до Москвы и Воронежа, от зимы 1943 года до наших дней события романа переплетены в пространстве и времени так, что читатель начинает ощущать себя реальным участником происходящего.

---

ЮРИЙ КОСТИН «НЕМЕЦ»

Автор искренне благодарит всех, кто оказал ему дружескую поддержку, дарил вдохновение и укреплял веру в свои силы во время написания книги.

Исторические события, приведенные в книге, являются подлинными; автор старался сохранить их хронологию и последовательность.

При написании книги использовалась информация, полученная в результате общения с ветеранами Второй мировой войны, и открытые документальные источники.

Все персонажи книги, за исключением исторических личностей, вымышленные. Любые аналоги с реально живущими или ранее жившими людьми, а также совпадения имен и фамилий случайны.

Глава первая

Ральф Мюллер из баварского города Ландсхут очень хотел прямо сейчас оказаться дома. Он, не раздумывая, отдал бы год, нет, два, да что там — десять лет своей жизни за счастье вот так просто закрыть глаза и очутиться за столиком в уютном пивном ресторанчике — биргартене — на берегу тихого Изара. Сейчас он даже был готов сто пятьдесят раз подряд выслушать витиеватые рассуждения старого Дитриха, хозяина заведения, про ужасы Веймарской республики и райскую жизнь при кайзере, когда, в 1913 году, он на первую получку приобрел себе настоящий шерстяной костюм и две пары добротных непромокаемых сапог.

Одному Богу известно, как же надоели всему городу эти идиотские непромокаемые сапоги Дитриха! Но сейчас Ральф определенно был готов вновь и вновь сочувственно кивать в ответ на любые замечания старика и даже изображать удивление, в тысячный раз слушая душераздирающую историю про кризис 1923 года, когда кружка пива в ресторане стоила несколько миллиардов марок…

К несчастью для многих завсегдатаев биргартена на Изаре, зануда Дитрих обожал лично прислуживать гостям, мучая их давно известными всему Ландсхуту сказаниями о типичной судьбе баварского провинциала. Но что-что, а пиво у старика было отменное, всегда свежее; в зной утоляло жажду, в холод — расслабляло, согревая душу и будто отправляя ее в рай на мгновение. И душа послушно устремлялась в мир этого временного блаженства, прихватив с собой по случаю пару жирных, еще шипящих сосисок с тушеной капустой и подсоленным румяным крендельком…

Ральфу так понравилась эта игра воображения, что от удовольствия его глаза закрылись сами собой, да так плотно, что стало даже немного больно. А когда приятное наваждение улетучилось, взору ефрейтора 1-го дивизиона артиллерийского моторизованного полка 14-й мотопехотной дивизии Вермахта, входящей в группу армий «Центр», открылась, так и не ставшая привычной, жуткая, тоскливая, белая как смерть русская зима.

Мюллеру захотелось плюнуть от досады на эту чужую никчемную землю. На этих дикарей, ее населяющих. Разбить о стволы проклятых русских берез осточертевший МП-40, а потом, по возможности, набить морду румыну Антонеску, рядовому из первого взвода, тезке их бухарестского «фюрера» и уроду, каких свет не видывал. А уж после напиться подаренного старостой русского самогону и забыть все, что произошло за последние полгода…

И так вот, с бутылкой в руке, присел бы Мюллер на холмик с деревянным крестом, выросший на лесной опушке после того, как партизаны застрелили срывающего в саду яблоки Ханса Шпигеля, его дружка по учебному полку, и пустил бы себе в висок тяжелую пулю из трофейного русского пистолета Токарева.

«Да, именно так и надо сделать, дружище Ральф,— размышлял Мюллер,— потому что и целой жизни твоей уже не хватит, чтобы возвратиться из этого ада домой, в Ландсхут, где пенится свежее пиво, и даже, кто знает, все еще ждет одноклассница из дома напротив…»

Ральф круто развернулся и зло уставился на румына. Ничего не подозревающий Антонеску пытался соскрести лед с лафета 75-миллиметрового противопехотного орудия образца 1927 года, насвистывая пробуждающий зубную боль противный, не к месту залихватский южно-европейский мотив.

«Скотина,— подумал Ральф,— нашел себе идиотское занятие. Лед все равно появится снова через час-полтора. Да и сколько можно ухаживать за этим железным дерьмом, ведь русских танков мы еще ни разу не видели, а стрелять по лесу из пушки в надежде зацепить бородатых партизан никто в трезвом виде не станет».

Дивизион располагался в окруженной со всех сторон лесами и полями типичной русской деревеньке с труднопроизносимым названием Хизна. Этот населенный пункт представлял собой пятьдесят пять домов, раскинувшихся по обе стороны изогнутой безнадежно разбитой колеи. Здесь были два пруда, опустевшая ферма с общественной баней и картофельные поля за огородами, усаженными луком, морковью и огурцами.

Их пригнали сюда в начале осени. Тогда, как нарочно, зарядили проливные дожди. Люди, лошади, телеги, грузовики вязли в русской грязи, обозначенной на картах вермахта как дорога от Смоленска на юго-восток до Нюдиново И оттуда уже до станции Барятино, где располагалась в одну минуту разбитая «штуками» крошечная русская авиабаза.

От Барятино до Хизны дороги, по европейским меркам, не было вовсе.

Из-за непролазной грязи и постоянной смены направления движения, путь от ближайшей железнодорожной станции занял почти две недели! На ночлег приходилось останавливаться где попало. Никаких постоялых дворов, никаких частных магазинов здесь не было и в помине. Солдаты слышали, что Россия — совсем не то, что Франция или, скажем, Польша, которую они пересекли по железной дороге, погрузившись в вагоны еще в Дрездене. Но они не могли даже предположить, насколько она не похожа на эти понятные и покорные страны. Это был другой мир, другой континент, и, в конце концов, чужая планета.

Ральфа поражали жилища русских, а их внешний облик и даже домашний скот отличались от всего того, что приходилось видеть в сопредельных странах. По европейским меркам, бескультурье в сельских районах было тотальным. За весь переход Ральф лишь однажды увидел настоящий ватер-клозет — в помещении бывшего санатория, где его часть остановилась на ночь. Но чаще всего артиллеристы предпочитали ночевать под открытым небом, так как дома им казались слишком грязными и неуютными, к тому же, кишели насекомыми.

Это уже после, зимой, любое теплое помещение представлялось Ральфу и его товарищам земным раем. Человек ко всему привыкает, в конце концов.

Солдаты, особенно в первые, победоносные недели кампании, вели себя с местным населением достаточно корректно, если, конечно, оно, хотя бы с виду, демонстрировало лояльность к вооруженным силам рейха. Но, наблюдая за бытом этого народа, даже самые образованные невольно задавались вопросом: можно ли считать его равным по развитию великим западноевропейским нациям, если он позволяет властям так над собою измываться?

Преодолев лишения похода, перепачканные в глине, до предела утомленные, но все еще веселые и по-детски уверенные в себе, солдаты, встретив на своем пути от станции до места дислокации лишь только природные преграды, вышли к огромному яблоневому саду. За ним виднелись соломенные крыши и покрытые преимущественно синей краской оконные рамы бревенчатых домов русских крестьян.

Дивизион остановился в ста пятидесяти метрах от границы сада, рядом с нетронутой войной пилорамой. Ральф вытер грязным рукавом пот с лица, вздохнул с облегчением, предвкушая скорую награду за лишения многокилометрового пешего перехода: горячую печь, стаканчик шнапса и крепкий сон в десятках километров от линии фронта.

Русские упорно оборонялись. Сталин не щадил своих людей, затыкая тысячами подданных бреши в обороне, бросая их лавинами под свинцовый град. К осени, впервые с начала войны, русским даже удалось добиться превосходства в воздухе, но все же Красная Армия продолжала отходить на восток, к Москве, оставляя города, теряя военную технику и живую силу. На днях сообщили, что части вермахта вступили в Брянск, взяли Медынь, а 12 октября войска 4-й армии захватили Калугу. В ходе боев в зоне ответственности группы «Центр» было уничтожено восемь русских армий. В плен попало почти 700 тысяч человек!

Пленные… Раньше Ральфу не приходилось видеть столь унылого зрелища: толпы несуразно одетых голодных русских покорно плелись в сторону Смоленска, почти не охраняемые. Казалось, над этой растерянной толпой витал ангел отчаяния. Многие падали замертво прямо на дороге от полученных ран и нечеловеческой усталости.

Имелись основания верить, что резервное подразделение, в котором числился дивизион Ральфа, уже вряд ли вступит в бой на московском направлении. Фюрер обещал, что еще до конца года в столице Советов пройдет победный парад германской армии, и даже бывалые солдаты, которых зачастую раздражала рассчитанная на ум и проницательность богемных барышень риторика фильмов Министерства пропаганды, уже начинали верить, что большевистской стране наступает капут. А вместе с ним придет долгожданный отпуск и даже (почему бы нет?) приятное путешествие домой или в итальянскую Лигурию, в милый городок Сан-Ремо, где целых два месяца стоял учебный полк, и Ральф, Ханс и еще 948 немцев ждали отправки на восток, купаясь в море и по случаю попивая домашнее итальянское вино.