Николай Дашкиев - Торжество жизни

• Название: Торжество жизни
• Автор: Николай Дашкиев
• Жанр: Научная Фантастика

---

Теперь, когда профессор Климов прочел статью вторично, мысль о том, что Меджиссону в сущности ничего не удалось добиться, укрепилась. Меджиссон, правда, расписывал необыкновенные возможности, открывающиеся перед ним, указывал, что благодаря большому количеству сыворотки, которую удалось сберечь, его лаборатория вступила в стадию завершающих опытов. Он даже приводил несколько "предварительных", как он называл, экспериментов, но по интонациям статьи, по осторожности, с какой высказывались вполне ясные профессору Климову детали, было понятно: Меджиссон знал о вирусе Иванова ровно столько, сколько знал Климов тридцать лет тому назад.

И в то же время профессор Климов не мог отделаться от мысли, что многое из описанного в статье ему так знакомо, так близко, словно было написано им самим.

Во всяком случае, надо немедленно сообщить в "Британский вестник", что "мраморная болезнь" - болезнь Иванова - открыта и исследована в России более сорока лет тому назад. Надо потребовать объяснений у Меджиссона по поводу загадочной смерти боцмана Кэмпбелла.

Профессор быстро набросал письма и склонился над гранками своей работы. Он заменял целые абзацы, углубляя и совершенствуя книгу, и ему казалось, что никогда в жизни он не работал так продуктивно, как теперь, когда заканчивал свой последний - он был уверен в этом - труд. Увлекшись, он курил папиросу за папиросой.

Солнце все ниже склонялось к горизонту. Золотой луч медленно плыл по голубым шпалерам стены, ненадолго задержался на пучеглазом плюшевом медвежонке и фотографии мальчика в меховой шапочке; перепрыгнул на стол и ярким светом озарил длинные листы гранок.

Профессор поставил точку и удовлетворенно откинулся на спинку кресла. Солнце било прямо в глаза, лучи его согревали. Приятно было опустить веки и нехотя бороться с дремотой, повторяя про себя:

- Как хорошо, что пришла весна!

Профессор Климов уснул в своем кресле и больше не проснулся.

Глава XX

ЧЕЛОВЕК ИДЕТ ТУДА, КУДА ЕГО ВЕДЕТ СОВЕСТЬ

Степан Рогов получил телеграмму одновременно с газетой, в которой сообщалось о смерти выдающегося ученого - члена-корреспондента Академии наук СССР Виктора Семеновича Климова.

Портрет в черной рамке ничуть не напоминал живого профессора. У Климова были добрые улыбающиеся глаза, а с портрета он смотрел важно и строго.

- Это, пожалуй, ретушер напортил... Или выбрали неудачное фото... Да, неудачное фото.

Степан повторял это вслух, потирая рукой лоб и понимая, что думает совсем не о том. Еще не верилось, что Виктора Семеновича нет в живых, что ехать к нему бесполезно, что он уже ничем не может помочь в такую тяжелую минуту.

"Вот его фотография. Как строго, как вопросительно он смотрит. Может быть, вот так он смотрел, когда писал свои последние строки: "Выходит моя книга, и в ней последняя глава - твоя"...

А главы нет и не будет, потому что допустили ошибку, даже не ошибку - преступление. Преступление перед Родиной, перед Катей, перед профессором Климовым.

Но кто же виноват? Миша Абраменко? Нет, он не виноват: его чуть не отравили хлороформом. Сам виноват? Да, выходит, что сам... Но если бы в ту ночь вместо Миши Абраменко дежурил я, изменилось бы что-нибудь?" Месяц тому назад еще теплилась небольшая надежда: если вирус Иванова был только нагрет до высокой температуры, - может быть, по методу профессора Зернова удастся восстановить его: ведь микроорганизмы обладают колоссальной стойкостью. Но тщательные исследования профессоров Ивлева и Кривцова показали: диверсанты не только повысили температуру в термостатах, но и ввели в физиологические растворы с препаратами цидофенол - вещество огромной активности, которое необратимо связывалось с вирусными частицами. Вирус Иванова погиб окончательно.

Степан сжал руками виски и прислонился к стене. Стена медленно пошатывалась, пол вздрагивал и вращался - лениво, до тошноты однообразно. Луч заходящего солнца, отражаясь от чего-то блестящего, движущегося, перескакивал с тумбочки на кровать, с кровати на тумбочку. Степан закрыл глаза, но головокружение не проходило.

Торопливо, надоедливо громко тикали часы; где-то далеко, на каком-то строительстве, визжала и стонала циркулярная пила. Сердце Степана стучало медленно и тяжело. Эти не замечаемые ранее звуки сверлили мозг, доводили до отчаяния.

- Катя... Катя... Катя...

Все эти дни Степан не отходил от Кати ни на шаг. Ей было уже совсем плохо, и она чувствовала, что доживает последние дни, но, покорно глотая всевозможные лекарства, шутила, мечтала вслух о том, как они будут жить вместе, какая будет у них прекрасная квартира с окнами в сторону парка. Ее лечили лучшие врачи, были испытаны все новейшие препараты,-ничего не помогало. Оставался последний шанс - операция.

- Ну, Катя, держись, - сказал Степан.

Перед операцией он долго смотрел ей в глаза, наконец поцеловал, чувствуя, что целует ее в последний раз. И вот уже за ним медленно закрылась тяжелая белая дверь, отделяя от Кати, от надежд на счастье.

И вот прошло уже несколько часов, а он все еще не решается пойти в клинику.

Но зачем медлить?.. Зачем медлить?.. А может быть, обошлось благополучно?

Он выбежал из общежития, помчался в клинику, заставляя себя думать, что операция прошла удачно, и Кате завтра нужно передать красивый букет цветов...

Но когда вышел дежурный врач и молча склонил голову, Степан понял: Кати больше нет!.. Кати нет!!!

Будущего не существовало. Было лишь прошлое.

"Не стоит жить!" - решил он.

И вдруг ему вспомнились слова парторга: "Людей мало. Отпускаем - значит так надо. А если будешь учиться плохо, опозоришь колхоз".

Вспомнились Павел Корчагин и Алексей Мересьев - стойкие стальные люди... А Зденек, готовый пойти на смерть во имя коммунизма, которого ему не пришлось бы увидеть... А профессор Климов, который после многочасового дежурства на крыше дома, изнемогая от голода и холода, при свете жалкого огарка елочной свечи писал о таинственном вирусе, о стадийности развития микробов. Они жили и умирали во имя жизни, во имя торжества коммунизма на земле... А как же он?

Степану представилось, что о нем скажут:

- Трус! Бежал с поля боя!

Нет, не о смерти нужно думать, - о жизни, о борьбе sa жизнь! В конце концов, удача с вирусом Иванова была чисто случайной. Что если бы Джон Кэмпбелл не заболел болезнью Иванова? Что если бы ему не взбрело в голову подняться на вышку Исаакиевского собора? Или в то лето он поехал бы не в Россию, а, скажем, в Бразилию?

Все это было правильным. Но отчаяние сжимало мозг неумолимыми тисками: Кати нет!!

Степан обвел глазами вокруг себя. Машинально он пришел в тот самый парк, где ночевал много лет назад, где встречался с Катей, где рассказывал ей о будущем чудесном антивирусе.

Клены, посаженные в ту далекую весну, высоко подняли свои пышные кроны... И как давным-давно, по аллеям парка двигался бесконечный поток людей, - еще более оживленный и нарядный; слышался смех - еще более веселый; долетала музыка - могучая, зовущая...

И вдруг Степан вздрогнул. Музыка прекратилась, и взволнованный голос диктора произнес:

- Внимание! Внимание! Передаем сообщение о том, что империалисты, нарушив все существующие нормы международного права, применили бактериологическое оружие... Как сообщают из Малайи, вчера утром на позиции Народно-освободительной армии...

В памяти Степана возник странный набор слов:

"Лаборатория вирусных белков Криммеля... Второй коридор, третья дверь... Против двери ниша калорифера, откуда слышен сильный шум мотора..."

Он вспомнил все: и эту дверь, и нишу, и вентиляционные трубы, и стальные щиты, и рубильники в кабинете шефа Руффке...

А диктор продолжал:

- Как сообщает газета "Нью-Йорк Пост", профессор американского института вирусологии Отто Валленброт заявил о создании вируса, один грамм которого якобы может убить двести миллионов людей...

Степан охнул и скрипнул зубами: Отто Валленброт жив!.. Жив мерзавец, мечтавший обрушить на Советский Союз тонны смертоносных бактерий!.. Неизвестно, как он уцелел, да это и не существенно. Он нашел себе новых хозяев - таких же хищных и кровожадных, как сам.

Каков расчет! Не сто миллионов, не триста, а двести! Пусть эти цифры - ложь. Пусть, как всегда, враг старается запугать. Но то, что они готовы на самые страшные преступления - не вызывает сомнения.

"Гомо гомини люпус эст!.." Нет, это у них - человек человеку волк, у бизнесменов. А для всех мирных, честных людей волками являются фашисты, - какой бы национальности они ни были. Их надо уничтожать, безжалостно уничтожать в открытом бою, а сейчас необходимо бороться против них хоть и мирным путем, но так же упорно. Новыми открытиями, в первую очередь!

Степан стремительно поднялся со скамьи и пошел в институт. Он торопился, боясь, что секретарь партийной организации уйдет.