Александр Звягинцев - Скиф

• Название: Скиф
• Автор: Александр Звягинцев
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Боевик
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-18902-5

Жизнь героев Александра Звягинцева всегда полна неожиданностей, потому что их жизненное кредо — борьба со злом. Нет силы, способной их остановить.

Но куда бы ни занесла их судьба — на вершины власти или на поля сражений, — они всегда остаются людьми чести.

---

«Аристократический район» рынка и впрямь поражал обилием товаров, шумом, красочностью, неповторимым колоритом восточного торжища.

Дуканщики зазывали покупателей, показывая разукрашенные банки с китайским и индийским чаем, пачки американских сигарет, бутылки с кока-колой и лимонным соком, кульки с арахисом, кишмишем, протягивая только что снятые с мангала шампуры с источающими пряный запах сочными кусками баранины. Другие подбрасывали в воздух металлические вазы, кувшины, овальные блюда, поглаживали пузатые бока сверкающих чайников. А вот пробежал полуголый крепкогрудый и мускулистый человек, впряженный в двуколку, нагруженную товарами…

Ольга с восхищением глазела на всю эту восточную экзотику. В приоткрытых дверях дуканов что-то краснело, белело, желтело, зеленело… Колыхались меха, а перед ними застыли чучела зверей. Высились горы посуды из хрусталя, стекла и фарфора. Витрины с изделиями искусных восточных мастеров сделали бы честь иному музею.

— Хочешь посмотреть, как делается стеклянная посуда? — спросил у жены Игорь.

— Конечно!

Он повел ее к сараю, где в прожженных до дыр, закопченных фартуках и в таких же повязках на головах работали стеклодувы.

Ольга завороженно следила за тем, как эти кудесники, ныряя в белое пламя, подхватывали из котла с кипящим стеклом на конец своей трубки огненную липкую каплю, готовую вот-вот сорваться, и быстро крутили ее. Уловив момент, они дули в трубку, выпучив от напряжения черные с яркими белками глаза. Капля росла, розовела, обретая поначалу удлиненную форму и постепенно превращаясь в охваченную жаром вазу. Мастера отпускали свои изделия — как бы отрывали их от пуповины трубки. Один из стеклодувов, сотворив чудо, измученный, словно роженица, устало опустился на топчан, а его новорожденная ваза остывала и гасла, меняя цвет, — в стекле проявлялись зелень и синева. Лазурный хрупкий сосуд стоял на грязном столе, и в его тончайших стенках серебрились пузырьки. Это было дыхание мастера, навеки застывшее в стекле.

— Пойдем дальше, — поторопил Скиф жену. — Я покажу тебе две ювелирные лавки самых богатых дуканщиков-конкурентов. Там нам всегда рады: афганцы те дуканы почти не посещают.

— Да, основные их клиенты мы, шурави! — засмеялся Василек.

— Можешь мне поверить, — добавил Скиф, — по ассортименту товаров и культуре обслуживания эти крохотные дуканы превосходят наши универмаги. Конкуренция! Борьба за покупателя. Хозяин делает покупателям дешевые подарки: авторучки, жвачку, презервативы…

— И упаковывает покупки в пестрые пакеты с изображением задницы в джинсах, — добавил Василек.

— А другой угощает сигаретами и ругается матом! — договорил Скиф. — Правда, щедрость первого ограниченна, в объявлении на витрине, написанном по-русски, сообщается: «Четки и афгани в долг не даем».

Дукан Мирзо был открыт. Конкурент же его почему-то не работал: заболел, видимо, ибо только болезнь могла помешать дуканщику торговать.

Ольга застыла перед витриной, как ребенок перед новогодней елкой.

— Игорь, посмотри на эту статуэтку из лазурита! Настоящая ляпис-лазурь. Еще Плиний писал о лазурите: «Он подобен небесному своду, усеянному звездами…»

— Это из Бадахшанского месторождения, — заметил Скиф. — Только там на темно-синем фоне камня блестят кристаллики пирита.

— Архитектор Монферран при сооружении Исаакиевского собора облицовывал детали иконостаса темным бадахшанским лазуритом, — сообщила Ольга.

— Дорогое удовольствие! — покачал головой Скиф.

Разговаривая, они и не подозревали о том, что за ними из глубины дукана наблюдает через витрину не кто иной, как сам Хабибулла.

— Мирзо! — обратился Хабибулла к хозяину дукана. — Кто эта женщина?

— Жена Скифа.

— Позови их и подари женщине золотое кольцо с лазуритом! — приказал Хабибулла.

— Каждое ваше слово находит ответ в моем сердце! — почтительно ответил Мирзо, в душе проклиная щедрого за чужой счет Хабибуллу. Однако перечить могущественному главарю моджахедов было смертельно опасно.

Хабибулла исчез через черный ход, а Мирзо поспешил пригласить в дукан Ольгу с ее вооруженным сопровождением.

— Радостью сердце мое переполнилось при вашем появлении, товарищ капитан! — запел он. — В счастливый для себя день вы посетили мой дукан, ибо я дал великий обет перед Аллахом, что первая женщина, появившаяся в моем дукане, получит дорогой подарок во славу Аллаха: золотое кольцо с лазуритом.

— Очень похвальный обет, Мирзо! — одобрил Василек. — Главное, вовремя: жена нашего капитана скоро улетает обратно в Москву. Ей будет что рассказать…

— Аллах акбар,[4] — произнес Мирзо.

Он достал из потайного места маленький деревянный футляр и с поклоном протянул его Ольге.

Она растерялась, не зная, как поступить. Игорь хмуро молчал.

Выручил Василек. Он непринужденно раскрыл футляр и вынул кольцо.

— Любой обет нужно уважать! — заявил он с пафосом. — Ты помнишь, Скиф, что говорил полковник из Главпура? Мы должны знать и соблюдать местные обычаи.

— Ольге вряд ли понравится, если я завтра заведу гарем! — пошутил Скиф.

— Только попробуй! — пригрозила Ольга. — Сразу же уйду в монастырь! В мужской.

Василек взял Ольгину руку и надел на средний палец кольцо с таким видом, будто делал это уже не раз.

— Вы уверены, Мирзо, что за кольцо не надо платить? — настаивал Скиф. — Может, какую-то часть?..

Мирзо от жадности вспотел. Он воровато оглянулся. Ни Хабибуллы, ни его охраны не было, но он решил все же не нарушать его приказ. Узнает — убьет.

— Что вы, что вы! — замахал он руками. — Всевидящий и всемогущий Аллах накажет!

Мирзо беспрерывно кланялся, когда они покидали дукан.

Ольге показалось, что все замечают дорогое кольцо на ее руке, а торговцы и владельцы дуканов с удвоенной энергией пытаются зазвать богатую покупательницу.

Но Ольгу заинтересовал сидевший у стены старик. Грязный, в рубище, он наигрывал на сазе и что-то декламировал нараспев. Она подошла поближе: старик напевал на дари. Он увидел, что ей понятен этот язык, и обратил свой взор к ней.

— Знай же, о чужеземка, что по рождению я — царь из царей земных, и столицей моей был прекрасный город. Все дома в этом городе покрашены были белой краской и золотом, и обильны были его базары, и широки площади, и прекрасны мечети. Посещавшие его инородцы восхищались его богатством и благополучием.

В юности я хотел быть не царем, а строителем мечетей и дворцов. Но однажды мой учитель и толкователь Корана, а умнее его я не встречал на свете человека, рассказал мне историю Вавилонской башни. Я призадумался. Я ведь тоже хотел прославиться, построив что-то выдающееся. В другой раз он рассказал мне о гибели Иерусалимского храма, дивного творения человеческого гения. И тогда я понял, что Всевышний не любит соревнующихся с ним, и оставил свои мечты.

Но жизнь потеряла для меня интерес. Целые дни я проводил в своей сокровищнице, перебирая слитки золота и серебра и любуясь драгоценными камнями. Однажды и это мне надоело. В те времена, да и в нынешние, как я вижу, хорошим развлечением для настоящего мужчины считалась война. Я собрал войско и, несмотря на слезы моей матери, — а лишь ее слезы я помню всю мою жизнь, — отправился в путь.

Мне везло, мы овладели многими городами, взяли много золота и драгоценностей и продвигались все время вперед, захватывая все новые и новые земли. А потом случилось то, что должно было случиться: в одном из захваченных городов я встретил девушку необычайной красоты и взял ее в жены. Она была дочерью властителя этого города, моего пленника, ради нее я пощадил его, и он жил вместе с нами во дворце как равный.

Я любил жену мою великой любовью, никогда не обижал ее, исполнял все ее прихоти. Золота, драгоценностей, тканей и прочего у нее было столько, что хватило бы на целый гарем и еще осталось бы. Но у меня не было гарема, я и глядеть-то не хотел ни на одну женщину, кроме нее. Она же была со мной любезна и приветлива, но не более. Я знал, что она не любит меня, но и в самом страшном сне не мог вообразить того, что произошло в действительности. В одну из бессонных ночей, предаваясь своим невеселым думам, я услышал, как жена в соседних покоях — а мы спали раздельно, таково было ее желание, — поднялась и вышла из спальни. Крадучись, я последовал за ней. Выйдя из ворот города, она направилась к лачугам, в которых жили беднейшие из беднейших, бесправнейшие из бесправных. В одну из лачуг она зашла. Я заглянул внутрь и увидел на грязной подстилке черного раба. Обращаясь к моей жене, он воскликнул: «Где ты пропадала, подлая женщина, я устал тебя ждать! Быстро приготовь поесть и больше так не опаздывай, а то я не буду спать с тобой, мало ли на свете других дурочек?» Я посмотрел на жену, и сердце мое остановилось: она стала извиняться и унижаться перед этим человеком, готовить ужин. У меня свет померк в глазах, и я ушел от этого дома.