Имран Касумов - На дальних берегах

• Название: На дальних берегах
• Автор: Имран Касумов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Ему худо? - настойчиво повторил полковник.

- А командир не вернулся? - в свою очередь, громко спросил доктор.

- Нет, иначе он направился бы прямо к вам, - нетерпеливо сказал полковник и опять тихо добавил: - Плохо ему, я спрашиваю?

Они вошли в пустой будуар.

Доктор остановился. Здесь никого не было, и он четко произнес:

- Ему плохо. Потеря крови. Я бы сделал вливание, но вчера мы израсходовали последний грамм из запаса консервированной крови.

- Перелейте мою, - не задумываясь, предложил полковник.

- А вы помните свою группу?

- Н-нет...

- Вот то-то и оно. Группу Михайло я знаю, первая. И мне нужно быть уверенным, что я вливаю ему тоже первую. А лаборатории под рукой нет. И нет консервированной крови.

- Донор найдется, - сказал полковник после паузы.

Он решительно двинулся в зал.

Доктор хотел было идти за ним, но заметил в полутьме забившуюся в угол девушку.

- Анжелика! - удивленно окликнул он ее. - Что ты здесь делаешь?

- Я... - Анжелика вздрогнула. - Я... Я ничего... Просто сижу здесь. Да, просто сижу.

Она, видимо сама этого не замечая, ломала пальцы рук, кудри ее растрепались, губы дрожали...

- Я могу уйти, если здесь нельзя... - торопливо произнесла она.

- Сиди, сиди, - сказал доктор.

Но Анжелика прошла вслед за ним в зал, В зале полковник объяснял собравшимся партизанам:

- Михайло нужно влить кровь. Кто хочет отдать свою? Но только, если у него точно первая группа!

- У меня первая! - обрадованно подался вперед крепыш-болгарин в модном пальто, непомерно для него узком и подпоясанном солдатским ремнем.

- Почему это у тебя? - возмутился Сильвио. Он поправил съезжающую набок кобуру своего маузера. - У меня кровь сразу свертывается. Первый сорт!..

- Ну, знаете, - перебил смуглый Анри Дюэз. - Если уж на то пошло, то кровь надо брать у меня. Мы оба южане.

Но он тут же спохватился и умолк: глупо предлагать кровь, когда знаешь, что тебя подкашивает туберкулез.

- Кровь бывает разная и на юге, - сварливо огрызнулся худой старик-повар. - Я стар, кожа да кости остались, зато кровь у меня горячая, только ею и живу!..

Сергей Николаевич, подняв руку, потребовал прекратить начавшийся спор.

- Тише, товарищи, - сказал доктор. - Полковник правильно сказал: надо твердо знать свою группу. Вы, например, откуда знаете? - обратился он к болгарину.

- Года за два до войны я лежал в больнице, и мне делали анализ.

- Значит, вы болели? А чем?..

Но не успел болгарин ответить, как вперед выдвинулся Вася - он только что вышел из комнаты и, услышав, о чем идет речь, мигом пробрался к полковнику.

- Сергей Николаевич! - умоляюще воскликнул он и тут же принялся закатывать, рукав. - У меня брали кровь немцы. Консервировали! Перед самым... ну, перед тем, как нас забрал сюда Мехти. Я точно знаю: первая у меня!

- Идем! - приказал доктор и чуть подтолкнул его вперед.

Они направились в сопровождении полковника в комнату, где лежал Мехти.

Притихшие партизаны расступились. Волей-неволей пришлось примириться с тем, что удача выпала на долго этого юноши.

- Спасибо вам, товарищи, - тепло поблагодарил Сергей Николаевич партизан.

Вася ничего не слышал. Он почувствовал вдруг странное успокоение. До этого он волновался, мучился от неуверенности... А теперь знал: он войдет в комнату, его кровь вольют Мехти, и Мехти станет лучше. Он заснет, потом поднимется с постели, и они снова будут вместе.

Вася даже ободряюще кивнул Анжелике, когда проходил мимо нее.

А Анжелика все продолжала находиться в том состоянии, когда кажется, что видишь все смутно, слышишь плохо, а на самом деле остро чувствуешь, схватываешь любую мелочь, и нет только сил связать эти мелочи в целое, воспринять их так, как воспринимаешь обычно.

Анжелика медленно прошла через зал, присела на узкую длинную скамью, стоявшую у стены... Мысли ее были отрывочны... В то время когда она шла к скамейке, доктор, наверно, уже начал переливать Мехти кровь Васи. Она хорошо знала доктора еще по Триесту, он работал в амбулатории в порту, был нетороплив и все-таки успевал делать все очень быстро. Теперь дело должно пойти на поправку. А вдруг Мехти станет еще хуже?.. Анжелике показалось, будто она проваливается в мутную, холодную бездну. И от этого стремительного каления у нее перехватило дыхание. Прошло еще несколько минут, и ей удалось взять себя в руки. Она всем существом своим восставала против мысли, что может случиться что-нибудь плохое. Мехти должен жить, он не может не жить!.. Он будет смотреть на нее лучистым, смеющимся взглядом из-под своих припухлых век; обнимет ее сильной, уверенной рукой; прижмется щекой к ее щеке. Но почему она представляет себе выздоровевшего Мехти обязательно рядом с собой, дарящим ей ласковый взгляд, обнимающим ее?

Анжелика не задавала себе этого вопроса, а если бы задала, то испугалась бы бурно нахлынувшего на нее неведомого, властного чувства.

Она сидела на скамейке долго; согнувшись, опустила голову на руки.

Вдруг кто-то сел рядом с ней. Это был Вася, - она и не заметила, как он подошел к скамейке.

- Ему уже лучше! - с облегчением сказал Вася.

- Он пришел в себя? - встрепенулась Анжелика.

- Пока нет, но пульс хороший, дышит тоже хороша. Доктор говорит, что все будет в порядке...

Васе было сейчас необыкновенно легко, тело стало невесомым; он вовсе не ощущал ног, обутых в тяжелые башмаки, а когда двигал руками, то ему казалось, будто он взмахивает крыльями. Но подлинное ощущение полета пришло к нему потом, через минуту, когда Анжелика обхватила лицо Васи жаркими ладонями и крепко поцеловала.

Вася положил руку на плечо девушки, но на смог ответно поцеловать ее. Он зажмурил глаза и прижал белобрысую голову к груди Анжелики.

Голова у Васи кружилась - то ли от счастья, то ли от слабости: он отдал много крови... Сладкая, непреодолимая истома охватила Васю. Голова его медленно сползла на колени Анжелики, и он заснул.

На паркетном полу появились и стали постепенно увеличиваться две удлиненные тени. Вот они исчезли и спустя минуту выросли снова...

По опустевшему залу размеренно ходили взад-вперед два человека, и по их искаженным теням Анжелика, конечно, не могла определить, что это командир бригады Ферреро и Сергей Николаевич.

Оба - и Ферреро и его заместитель - были озабочены и мрачны.

- Я разбил людей на десять групп, но ни одна из них не обнаружила и следа Карранти. Как сквозь землю провалился! - развел руками Ферреро.

- Он, наверно, спустился вниз по обрыву, - предположил Сергей Николаевич.

- Наверное. Но там мы тоже не обнаружили никаких следов. В общем так или иначе, но этот мерзавец улизнул, - сердито заключил Ферреро.

Одежда его была мокрой, грязь облепила брюки, сапоги, овчинный полушубок. Пышный левый ус Ферреро раскрутился, в углу рта торчала неизменная трубка.

На добром и мягком лице Сергея Николаевича обозначились желваки.

- Мехти в безопасности. Теперь надо обезопасить бригаду, многозначительно сказал он.

- И это надо сделать сегодня же! Завтра Карранти появится в Триесте, и фашисты будут знать о нас многие подробности, известные только мне, тебе и начальнику штаба. Ох, негодяй, попался бы он мне в руки!

Ферреро никак не мог успокоиться.

- Ничего не поделаешь, надо уходить, - произнес Сергей Николаевич.

- Пошли к карте, полковник, - вздохнул Ферреро. - Надо уходить в дальние леса, менять связь, линии снабжения. Карранти еще даст о себе знать. Верь моему слову, полковник!

- Верю. Пошли, - сказал полковник. Он продолжал оставаться в глубоком раздумье.

К ночи следующего же дня доктору пришлось приступить к оборудованию своего "медицинского кабинета" в жалком шалаше, наскоро сооруженном из сосновых ветвей и широких полостей прорезиненной палаточной ткани, на краю небольшой поляны, в дремучем суровом лесу.

Работы у него было по горло: после снегопада, мороза, дождя неожиданно наступила оттепель - ледяная корка, покрывавшая землю, обратилась в слякоть, и среди партизан, проделавших три многоверстных марша с короткими привалами прямо на голой земле, были простуженные Многие из заболевших, привыкшие ко всякого рода невзгодам и лишениям, держались на ногах. Однако несколько человек занемогли настолько серьезно, что передвигаться самостоятельно были уже не в силах. Вместе с больными и ранеными, еще раньше вверенными заботам медицинских работников бригады, новые больные составили целый походный госпиталь. Госпиталь передвигался вначале на грузовиках, повозках и даже на специальной санитарной машине, отбитой у немцев в одном из рейдов; но Ферреро завел людей в такие непроходимые дебри, что грузовики и санитарную-машину пришлось вскоре замаскировать и бросить в лесной чаще, а больных уложить на самодельные носилки и нести на плечах. Лишь Мехти и еще дву-трех партизан, находившихся в тяжелом состоянии, поместили в медленно передвигавшиеся, скрипучие повозки, запряженные мулами.