Стефан Гейм - «Крестоносцы» войны

• Название: «Крестоносцы» войны
• Автор: Стефан Гейм
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3326-9, 978-5-9533-3327-6

Высадившись в Нормандии весной 1944 года, американцы — лейтенант Иетс, сержант Бинг, капитан Трой, рядовой Толачьян и военная журналистка Карен — искренне верят в «крестовый поход» американской демократии против фашизма. Однако им предстоят не только полные опасностей и непредвиденных ситуаций военные будни, но и поиски ответа на непростой вопрос: кто они — воины-освободители или простые наемники, прикрывающие махинации и тщеславные амбиции своих командиров.

Стефан Гейм (1913—2001) — немецкий писатель, автор нескольких десятков романов как на английском, так и на немецком языке, во время Второй мировой войны в чине офицера американской армии участвовал в высадке союзных войск в Нормандии.

---

На самочувствии де Жанненэ уже начало сказываться огромное количество поглощенного им сидра. Он высоко ставил требования этикета; ему не хотелось прерывать этот важный разговор, а чтобы сократить его, приходилось высказываться с нежелательной прямотой.

— Согласованность и единство! — сказал он. — Превосходно, я согласен. Правильно! Но порядок, порядок будет иной, господин генерал! Вы будете следовать в Париж за нами; и я считаю, что соответствующие приказы нужно дать немедленно. Время не терпит, а положение наше в Рамбуйе невыносимое.

Вот наглец, подумал Фарриш.

— Невыносимое! — сказал он. — А по чьей милости оно невыносимое? Чьи машины забили дорогу? Меня-то не было, когда это случилось, а вы здесь уже сколько времени сидите. У вас что, глаз нет? Не видите, какая получилась мишень для немцев?

Распаляя в себе благородный гнев — и лишь изредка замолкая, чтобы дать время Крерару и Уиллоуби в чуть более мягкой форме перевести его речь, — он мысленно подыскивал довод, которым мог бы выбить козырь из рук у француза. Фарриш прекрасно знал, что право на стороне де Жанненэ, а сам он находится в Рамбуйе без всяких на то оснований. Где-то, далеко от фронта, политики сговорились, что первыми в Париж войдут французы.

И вот откопали этого де Жанненэ с допотопными залатанными танками, которым не устоять перед мало-мальски приличной противотанковой обороной, и подарили ему триумф, ради которого воевали американцы, воевал генерал Фарриш!

— Если случится несчастье, — крикнул Фарриш, — вы отвечаете!

Де Жанненэ почесал свой длинный нос. Сейчас он был похож не на генерала, а на конторщика, страдающего несварением желудка. Да, в течение нескольких часов он был старшим по чину во всем Рамбуйе, так что формально упреки Фарриша справедливы. Но де Жанненэ был почти уверен, что американец бушует неспроста; его цель — скрыть самое главное: что Фарриш задумал незаконно пролезть вперед. И де Жанненэ решил сохранить хладнокровие.

— Господин генерал, — сказал он. — Я — разумный человек. Я, как и вы, старый солдат. Я подчиняюсь приказам и никогда не действую самовольно.

Фарриш раздавил в пальцах свою сигару и бросил ее в стакан. Де Жанненэ заметил, что слово «приказы» задело его за живое.

— Я получил приказ преследовать и бить противника, где бы я его ни встретил, — сказал Фарриш. — И я буду преследовать его до самого Парижа.

— На Париж открыта всего одна дорога, — возразил де Жанненэ. — Вот эта самая дорога, через Рамбуйе. Вы выбрали легкий способ преследования.

Фарриш встал со стула.

— О черт! А почему эта дорога открыта? Потому что я ее расчистил, вот почему!

— Еще бутылочку! — крикнул де Жанненэ. Он ерзал на стуле и напряженно хмурился, стараясь побороть действие сидра. — Садитесь, господин генерал.

Но Фарришу казалось, что он нащупал способ обойти француза. Правда, он не посчитался с решением политиканов — он вырвался вперед, достиг Рамбуйе, и еще бы немножко, выгадай он несколько лишних часов, проскочил бы через этот городишко прямо к Парижу. Де Жанненэ помешал ему, но де Жанненэ не на что опереться, — у него нет ни настоящего правительства, ни территории, ни промышленности, есть только скопище добровольцев. Он и живет, и ест, и воюет, и снабжается милостью Англии и Америки — главным образом Америки, — и нечего с ним деликатничать.

— Так что же вы хотите? — спросил он, снова опускаясь на шаткий стул кафе «Монтобан». — Чтобы я вас пропустил в Париж и позволил вам вообразить, будто вы выиграли войну? Да кто вы такие, черт побери? Мы воюем беспрерывно с самых берегов Нормандии. Одна моя дивизия потеряла шесть тысяч солдат, и для чего? Чтобы ваши колымаги первыми въехали в Париж?

У де Жанненэ побелел кончик носа.

— Генерал Фарриш, — сказал он и добавил, обернувшись к Уиллоуби: — Прошу вас, господин майор, переведите это как можно точнее… Генерал Фарриш, мой народ воевал значительно дольше, чем вы. Чтобы не сложить оружия, я бежал из своего отечества. Я пожертвовал своей семьей. Я прошел половину Африки с солдатами, одетыми в лохмотья, изнемогавшими от голода и жажды. Как и вы, мы с боями пробились к Парижу, и я прошу вас не забывать об этом.

Уиллоуби старательно переводил. Интонациями своего маслянистого голоса он, где мог, подчеркивал резкость де Жанненэ. Ему так хотелось, чтобы Фарриш стер француза в порошок — и ради себя и ради Америки. Уиллоуби начинал постигать, что такое национальная гордость.

Речь де Жанненэ привела Фарриша в бешенство. Бедным родственникам нечего соваться в гостиную.

— А где бы вы сейчас были, — проговорил он, устремив на француза грозный взгляд, — где бы вы были, если бы не мы? Пеклись бы, как черти у какого-нибудь озера Чад? Все ваше оружие получено от нас, все снаряды, которые вы выпустили, изготовлены нами, все пайки, которые вы поедаете, отняты у наших солдат, а теперь вы хотите вырвать у нас из рук победу? Бросьте вы эти шутки! Мы союзники — пусть. Но и среди союзников каждый должен знать свое место.

Де Жанненэ не мог больше выдержать. Он встал и деревянной походкой удалился в кафе.

Фарриш был озадачен. Неужели де Жанненэ прекратил разговор? Но ведь так продолжаться не может — с каждым часом растет опасность, что немцы обнаружат уязвимую позицию союзников в Рамбуйе.

Фарриш тоже встал, сердитым жестом запретил сопровождать себя и двинулся в кафе «Монтобан» искать де Жанненэ. Пройдя через полутемную комнату и коридор, он наконец увидел голову и плечи генерала — остальное скрывала низкая деревянная дверь, еще не переставшая раскачиваться на петлях. Фарриш пристроился рядом с де Жанненэ, снедаемый злобой не столько к генералу, сколько к политиканам и к заправилам из верховного командования — к истинным виновникам, которые связали ему руки в момент, когда он почти достиг цели. Нет, в другой раз они не обманут его своим нытьем насчет согласованных действий и единой стратегии. Теперь будет так: каждый за себя; и он уж сумеет о себе позаботиться.

— Знаете что, — неожиданно сказал де Жанненэ. — Мне все равно. Запросим штаб армии. Пусть решают.

— Вы говорите по-английски?

— Разумеется.

— Ах, вот что… Я, может быть, допустил излишнюю резкость…

— Ваши переводчики были чрезвычайно любезны.

Значит, де Жанненэ одурачил его. Но все равно, Фарриш не мог допустить, чтобы в дело вмешалось командование армией: не окажись он запертым в Рамбуйе, он мог бы оправдать свой бросок требованиями тактической обстановки; но поскольку он и де Жанненэ заняли трамплин одновременно и поскольку француз не желает уступить ему первое место, всю вину свалят на него одного.

— А мы, — сказал де Жанненэ, пропуская Фарриша вперед, — могли бы подождать здесь, пока не придет ответ из штаба армии.

— Ну нет, дудки! — сказал Фарриш. — Вы, очевидно, не понимаете, чем это пахнет, зато я понимаю. — В нем опять стала накипать злоба. — Проезжайте вперед, я не возражаю. Катитесь отсюда — и чем скорее, тем лучше.

Де Жанненэ потянулся пожать ему руку:

— Общими силами, господин генерал, общими силами!

Генералы вместе вышли из кафе. Подойдя к столику, де Жанненэ поднял свой недопитый стакан.

Фарриш только посмотрел на свой стакан, который за время его отсутствия вымыли и наполнили снова. Он сказал:

— Пробкой пахнет, — и не стал пить.

Стоя перед зданием школы, Фарриш смотрел, как из гущи его дивизии выбираются подразделения де Жанненэ.

Он приказал всем уйти и оставить его одного. Отойдя в сторонку, Каррузерс и группа штабных офицеров смотрели, как их начальник пьет горькую чашу унижения.

Среди них был и Уиллоуби. Фарриш получил щелчок, но Уиллоуби теперь еще сильнее в него верил и сочувствовал ему. Прослушав спор между генералами, Уиллоуби понял, что дело Фарриша — дрянь, и оценил, что тот все же попробовал тягаться с французом. Фарриш — человек в его вкусе и может оказаться ему полезен. Фарриш смел и пойдет напролом, чтобы добиться своего. Пусть сегодня у него ничего не вышло — когда-нибудь выйдет. Сколько раз Уиллоуби наблюдал, как старик Костер — главный компаньон юридической конторы «Костер, Брюиль, Риган и Уиллоуби», спокойно выслушав неблагоприятное для него постановление низшей судебной инстанции, еще крепче вгрызался в дело, нажимал еще несколько кнопок, добывал еще нескольких свидетелей и в высшей инстанции выходил победителем. Великое дело — умение заглядывать вперед!

Генерал провожал глазами французские машины, уходящие в Париж; из выхлопных труб летели искры, стучали колеса транспортеров, и частые разряды в цилиндрах напоминали выстрелы.

Наконец, видимо, решив, что с него довольно, он повернулся на каблуках и вошел в здание школы.

В классе, где раньше был командный пункт Троя, на крышке парты сидел пожилой офицер в расстегнутом плаще. При виде Фарриша он встал и тяжелыми шагами направился к нему.