Самуил Зархий - Наркомпуть Ф. Дзержинский

• Название: Наркомпуть Ф. Дзержинский
• Автор: Самуил Зархий
• Издательство: Транспорт
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1979

Повесть рассказывает о самоотверженной, полной творческого горения, кипучей деятельности Феликса Эдмундовича Дзержинского на посту народного комиссара путей сообщения в 1921–1924 годах, на который он был назначен по предложению Б. И. Ленина.

Перед читателем возникают новые грани образа Рыцаря революции. Выдающийся партийный и государственный деятель, председатель ВЧК — ОГПУ показан в роли руководителя огромного и сложного транспортного механизма, талантливого организатора, сумевшего увлечь рабочих и специалистов — железнодорожников и водников — грандиозными перспективами возрождения путей сообщения молодого Советского государства.

Повесть о самоотверженном ленинце, мужественном борце, глубоко гуманном человеке Феликсе Эдмундовиче Дзержинском предназначена для широкого круга читателей.

---

На письменном столе Дзержинского лежала «Правда» со статьей Ленина «Странички из дневника». Многие места этой статьи были подчеркнуты красным карандашом.

― Выступление Владимира Ильича нас ко многому обязывает, — сказал нарком Зимину, начальнику Политическо-ю секретариата НКПС, — и даст нам полное право добиваться значительного увеличения средств для просветительной-работы на транспорте.

Затем Дзержинский вынул из ящика стола несколько листов бумаги, напечатанных на машинке. Сверху была приколота его записка.

— Когда вы были в командировке, — сказал он, — я получил из Политсекретариата докладную о необходимости упростить борьбу с бесхозяйственностью, оживить работу и так далее. Это бюрократический набор общих фраз и голых пожеланий. Вот что я по этому поводу написал.

И нарком прочитал вслух свою записку:

«Прошу более конкретных предложений по вопросу, как „уточнить“ (§ 1), „упростить“ (§ 2), „положить в основу“ (§ 3) и „оживить“ (§ 4). Легче сказать эти общие слова, чем дать реальный конкретный план, как это все произвести, какими работниками и чем дать конкретное содержание этих: уточнить, упростить и оживить».

Зимин согласно кивнул головой.

— Когда я читаю такие докладные, — продолжал Дзержинский, — меня тошнит, как от морской качки. Очень часто я думаю о том, какие мы все мастера давать директивы. А когда нужно что-то сделать, то часто оказываемся непригодны. Поэтому наша задача — научить людей, у которых есть мысли, предложения, находить пути к практическому их осуществлению.

2

На заседании коллегии НКПС замнаркома Фомин доложил, что состоялось совещание Высшего технического комитета НКПС, признавшее желательным командировать за границу инженера Шелеста для постройки там тепловоза его конструкции.

— Я не согласен с решением ВТК, — возразил Дзержинский, — и считаю нежелательным создавать за границей тепловоз по идее и чертежам русского изобретателя. Полагаю, что мы в состоянии сами справиться с этим делом, что в нашей стране найдутся для этого и научные и технические силы. Предлагаю коллегии принять такое постановление и передать вопрос на рассмотрение в Госплан, а затем для окончательного решения в СТО.

Утром следующего дня нарком подумал: «Нельзя ограничиться одной лишь пересылкой в Госплан материалов о постройке тепловоза. Решение Высшего технического комитета и постановление коллегии НКПС, вероятно, попадут в секцию теплотехники, и сидящие там специалисты, конечно, отдадут предпочтение решению ВТК. Поэтому важно заручиться личным согласием Кржижановского, чтобы экспериментальную машину строили в России». И Дзержинский решил направить ему письмо.

«Дорогой Глеб Максимильянович! — начал он. — ВТК признало целесообразным строить этот тепловоз за границей. Я считаю такое постановление недостаточно еще обоснованным и полагаю, что необходимо изыскать всемерно возможность строить у нас, в России. И поэтому я обращаюсь к Вам за помощью».

Первая страница письма Ф. Э. Дзержинского Г. М. Кржижановскому от 18 февраля 1923 года о постройке в России опытного тепловоза

В конце письма говорилось:

«…Постройка его была бы вопросом не только Шелеста или другого инженера, а всего Госплана, всего НКПС, всего ВСНХ и всей нашей партии изо дня в день…»

Далее Феликс Эдмундович подчеркивал: даже сама попытка построить тепловоз привела бы к возникновению в России очага творческой теоретической мысли и технического опыта для успешного решения проблемы тяги на железных дорогах; способствовала бы реконструкции устаревших заводов в соответствии с требованиями современной техники; создание нового типа локомотива было бы серьезным экзаменом для ученых, проверкой их научной зрелости.

Дзержинский заканчивал свое письмо с твердой убежденностью в том, что тепловоз можно построить в России:

«…Думаю, что на это средств жалеть не нужно. Я уверен, что, если призвать инженеров наших заводов, которые болеют душой за эти заводы, они разобьют доводы наших инженеров путейских. Можно из-за границы получить все части, все то, чего нельзя здесь сделать. Можно посылать за границу для той или другой частности, для изучения теоретической постановки кого потребуется, но строить следовало бы здесь.

И постройка его была бы вопросом пс только Шелеста или другого инженера, а всего Госплана, всего НКПС, всего ВСНХ и всей нашей партии изо дня в день…»

Нарком передал письмо секретарю, попросив пакет со всеми материалами послать в Госплан с нарочным.

Вечером, когда Дзержинский собрался ехать на Лубянку, раздался телефонный звонок. В трубке послышался голос Кржижановского.

— Здравствуйте, Глеб Максимильяиович, — откликнулся Дзержинский. — Прочитали мое послание? Ну и как, согласны со мной? В общем и целом? Как это понимать? Вы тоже за то, чтобы в России строить тепловоз, но дизель-электрический системы Гаккеля, а не газотурбинный системы Шелеста?… Ну это вам, инженерам, виднее… А с идеей дизель-электровоза Гаккеля я знаком. Мне даже пришлось воевать с Высшим техническим комитетом НКПС, который совершенно бездоказательно отверг этот проект. Я, как вы помните, настаивал перед Госпланом об ускорении рассмотрения его проекта. Когда Гаккель приедет в Москву, пусть зайдет ко мне. Чем только сумеем — поможем.

* * *

Член бюро партячейки НКПС Шведов зашел к нарко-чу с просьбой сделать доклад на очередном собрании коммунистов наркомата. Дзержинский согласился, но с условием, чтобы о точной дате собрания его предупредили за неделю. Шведов поднялся, но в это время секретарь доложил, что просит приема Нимандер, помощник главного юрисконсульта.

— Нимандер? — переспросил нарком и его глаза зажглись любопытством. — Интересно на него посмотреть. Посидите, — подмигнул он члену партбюро.

В кабинет вошел высокий плотный мужчина с розовым холеным лицом. Седая борода, раздвоенная у выбритого подбородка, была аккуратно расчесана.

Вошедший остановился у двери, поклонился и представился:

— Нимандер Евгений Петрович, помощник главного юрисконсульта. Разрешите доложить, товарищ народный комиссар.

— Прошу садиться.

Нимандер приблизился к столу и сел в кресло.

— Дело, по которому я смею вас беспокоить, — начал ― состоит в следующем. Управление Октябрьской дороги сдало во временную аренду Главному военно-санитарному управлению товарный вагон. По вине прачки, сотрудницы сего управления, некоей Гельцовой, произошел пожар и кузов вагона сгорел. Управление дороги предъявило иск к военно-санитарному управлению о взыскании 46 900 рублей в дензнаках 1922 года, или 469 рублей в дензнаках 1923 года, в покрытие убытков, причиненных железной дороге из-за небрежности оной работницы военно-санитарного управления. Высшая арбитражная комиссия отказала в иске, ссылаясь на статью 407-ю Гражданского кодекса. Однако сия ссылка является неправильной, ибо иск дороги основывается не на 407-й статье, а на 174-й и 177-й статьях Кодекса.

— Что же вы предлагаете? — спросил нарком.

— Прошу вас подписать это отношение в Совет Труда и Обороны. Здесь изложена просьба отменить означенное решение Высшей арбитражной комиссии, поскольку она неправильно применила статью Кодекса, и передать дело на новое рассмотрение в ту же комиссию, но в другом составе ее членов.

— Стоит ли писать протест в Совет Труда и Обороны, — с сомнением в голосе сказал Дзержинский, — ведь сумма иска сравнительно невелика, всего 469 рублей.

— Стоит, несомненно стоит, товарищ народный комиссар, — с неожиданной горячностью заявил помощник главного юрисконсульта. — Вопрос об ответственности одного государственного учреждения за вред, причиненный его сотрудником имуществу другого учреждения, имеет не только принципиальное, но и большое практическое значение. Ведь различные ведомства арендуют у нас много вагонов, и если они будут возвращаться дорогам в разрушенном состоянии, транспорт потерпит огромные убытки.

Дзержинский испытующе всматривался в лицо старого юриста, который с таким жаром отстаивал интересы железных дорог. Мелькнула мысль: «Похоже на то, что он искренне говорит…». И после минутного раздумья сказал:

— Пожалуй, вы правы.

Когда нарком подписал заготовленную бумагу в СТО, юрисконсульт встал и хотел откланяться.

Дзержинский тоже встал и, взглянув на него с добродушным лукавством, спросил:

— Вы не помните, Евгений Петрович, встречались ли мы в прошлом?

Нимандер недоуменно посмотрел на народного комиссара и твердо ответил:

— Никак нет, товарищ парком, к сожалению, не имел чести…

— Ошибаетесь, — возразил Дзержинский и с легкой иронией добавил: