Юрий Касянич - Сауна

• Название: Сауна
• Автор: Юрий Касянич
• Жанр: Научная Фантастика

---

Касянич Юрий Сауна

Юрий КАСЯНИЧ

САУНА

За пыльным окном московской квартиры неторопливо и уверенно прибывал утренний свет. На карнизе лениво шуршали блеклые, отсыревшие за ночь воробьи. Свет попадал в комнату сквозь крупные ячейки тюля, похожего на рыболовную сеть, все острее обозначая детали обстановки - так инженер по свету во время спектакля, постепенно перемещая движок реостата, неспешно обнажает утлы декорации, поначалу растворенные в сумраке сцены.

На подоконнике, напоминая осьминога, голодно прилипшего к стеклу аквариума, произрастал жирный самоуверенный куст алоэ. Трюмо перестало казаться сомнительным мерцающим призраком и отразило ореховую громаду шкафа, тускло светясь пожилой амальгамой. В углу, рядом с абрикосовой полусферой модного торшера, стояла новая полированная кровать.

На кровати, среди складок голубого с розовыми цветочками пододеяльника, спала женщина. Ее не очень красивое, отмеченное годами лицо с тонкими полукружиями выщипанных бровей, обесцвеченными помадой губами и усталой от частой гримировки кожей еще пребывало во власти сна. Но оно уже приобрело то жалобное выражение, которое возникает, когда сон покидает тело. Протяжно зевнув, женщина проснулась. Звали ее Марина Полубоярова. Она работала актрисой в не очень популярном среди столичных снобов театре, который поэтому относительно легко был доступен для транзитников.

Марина приподнялась на локте, потянулась. Раздался треск разрываемой ткани. Марина вздрогнула, окончательно проснулась и стала ощупывать ночную сорочку, ища разрыв.

Вдруг она резко сбросила одеяло, ступнями нашарила на полу теплые с опушкой из оленьего меха комнатные тапочки и, путаясь в длинной сорочке, помчалась на кухню.

Ей почудилось, что в кухне течет вода.

В последнее время ей часто казалось, что она слышит шелестящий звук воды, змеино текущей из крана. Но всякий раз, влетая в кухню, она обнаруживала, что все в порядке. Она сокрушенно глядела на молчащий кран, а потом начинала опасливо ходить по квартире, подозрительно осматривая углы.

Вот и сейчас всполошилась зря. "Галлюцинации... Наверно, с ума схожу, - равнодушно подумала Марина. - Одиночество способствует".

После бурного и короткого, как летняя гроза, брака с Сергеем Молчановым, и особенно после внезапной смерти дочери - чудесной веселой Машки - от перитонита, Марина твердо решила жить одна. Прохладные романы, недолгие, как альпийское лето, не задевали ее сердца. "Не вымирать же", усмехалась она.

В коридоре она взглянула в зеркало и что-то странное почудилось ей в отражении. Она приблизилась к зеркалу и внимательно вгляделась в него. Там, за гладкой прохладной поверхностью, за ее собственным отражением, в неясной дымке, ей вдруг увиделась немолодая женщина, сидящая в кресле-качалке у камина и греющая руки у огня. Видение длилось какой-то миг, потом оно стало растворяться, как мираж, в потустороннем тумане сначала погас камин, блики ушли с лица той женщины и черты ее стали неразличимы, потом она исчезла, и в зеркале отразились серо-голубые обои, которыми были оклеены стены в прихожей.

Марина в отчаянии подумала: "В самом деле, что это со мной происходит?" Она подняла подбородок, придирчиво осмотрела кожу на шее и осталась довольна. У нее были не очень крупные, но выразительные серые глаза, которые при хорошем макияже выручали во время кинопроб.

Она положила ладони на затылок, запустила пальцы в свои пышные каштановые волосы и высоко подняла их над головой.

Подчинившись какому-то внутреннему импульсу, ее губы произнесли:

- Со всем земным покончила я счеты и уповаю, что ничьей должницей покину этот мир.

Марина вслушалась в слова, и страх коснулся ее души. Это были слова из трагедии Шиллера "Мария Стюарт".

Марине лишь дважды привелось выступить в этой роли. Главному что-то "не показалось" - он считал, что все должны играть так же, как их премьерша Сыромятникова, на которой для него свет клином сошелся, - и Марину снова задвинули. Она не протестовала - не имея званий, не имеешь права на капризы. "Видно, не судьба, - думала она, - а, может, я действительно бездарность".

Сейчас она снова подумала об этом и даже не заметила, как истаяла гордая сила, только что изменившая ее лицо.

Расчесав волосы массажной щеткой, Марина сказала:

- Что хорошо, то хорошо, но галлюцинации - это плохо. Нужна профилактика. Холодный душ. Бег трусцой. Аутотренинг.

Она набросила на плечи махровый халат, взгляд ее упал на папку со сценарием. Эту папку она обнаружила в почтовом ящике неделю назад. Ни имени автора сценария, ни сопроводительных слов. Кто-то ее провоцировал или разыгрывал.

Вначале Марина не прикасалась к сценарию, демонстративно бросив его на столик в коридоре, но через день любопытство взяло верх - Марина уже пережила искушение кинематографом, в конце концов, есть неплохие кинороли, и что там строить из себя пуританку от театра?

В сценарии герой - Карамышев - после двадцатилетнего супружества встречает возлюбленную юности Елену. Его охватывает юношеская острота ощущений, он мечется, тайком летает в город, где живет она. Им удается провести несколько дней во время отпуска вместе. Черное море. Она безумно одинока, но оттаивает, верит в воскрешение любви. А семья рушится: дочь уходит из дома и под знаменем осуждения отца решает проблемы личной жизни, жена, страшась разрыва, становится слепоглухонемой. Обмолвившись об этом по телефону, он приводит Елену в ярость. Она вызывает его и устраивает над ним суд. Карамышев уничтоженно убегает, улетает, прилетает и встречает в аэропорту свою жену, ждущую его возвращения.

Провокатором оказался кинорежиссер Николай Буров. Марина снималась у него в фильме "Игра вслепую". Получился глуповатый детективчик, критики упражнялись в иронии, зрители писали нехорошие письма, да и Марина в роли скупщицы золота выглядела весьма бледно.

- Ну, как чтиво? - Буров позвонил через два дня.

- Так, значит, это твоя работа? Форменный террористический акт. Я же говорила, что с кино завязано. А ты анонимно вламываешься... - Марина изображала недовольство.

- ...и предлагаю главную роль, - ответил он голосом нашкодившего пацана, который уверен, что наказание миновало.

- Ну-у, - протянула Марина.

- Согласна?

- А пробы? - давая понять, что согласна, спросила Марина.

- Значит, согласна. Ты идешь без проб. Все-таки мы...

- Глаз вон, - Марина не любила вспоминать об их интрижке.

"Без проб!" - Марина ликовала. Она ненавидела их.

- Ты должна быть красивой. Классика на голове, элегантная простота и шарм, ну в общем, Вера Богдановна поколдует, - увлеченно вещал Буров. - А начало будет такое - толпа, гололед, он идет, погруженный в свой серый быт, снимаем черно-белым, потом видит ее, то есть тебя, тут переходим в цвет. Вначале не узнает, ты эффектна, он засматривается, узнает, окликает, скользит по льду, падает, встает - тебя, то есть ее, нет. Снова черно-белым. И потом - титры.

- Это уже где-то было, - сказала Марина.

- Ерунда, - отмахнулся Николай.

Марина с удовольствием повторила слова Бурова: "Ты эффектна..." и зажмурилась. Ей вдруг захотелось очутиться на съемочной площадке, окунуться в суету и неразбериху кино.

Она поставила на газ чайник, вернулась в комнату. Из серванта достала изящную кобальтовую чашку от недобитого сервиза, серебряную сахарницу, банку растворимого кофе, подкатила плетеный столик на колесиках к мягкому креслу и взяла в руки сценарий.

Она прочла кульминационную сцену, где Елена рассказывает Карамышеву о ребенке, о его ребенке, которого не родила, и о том, что из-за этого больше не могла иметь детей. Получалась сцена высочайшего коммунально-драматического накала, во время которой несколько миллионов кинозрителей смогут пустить слезу. Марина усмехнулась, и, подняв голову, наткнулась взглядом на фотографию улыбающейся Машки. Все ее ироническое настроение пропало, и опять тихонько заболело сердце. Как она выжила тогда? Как тянуло ее тогда броситься вниз, с эстакады, когда она шла из больницы! В ее ушах непрерывно стоял плач дочери, она все время пыталась вспомнить, как Машка смеялась, и не могла, и принималась плакать сама, а слез уже не было, она только постанывала, как после большого глотка ледяной воды.

Свист чайника прервал ее воспоминания. Она пошла на кухню.

Вернувшись, Марина насыпала кофе в чашку и, поискав взглядом, не обнаружила сахарницу.

Она испуганно откинулась в кресле и прошептала:

- Бермудский треугольник. Жемчужина исчезла, летняя кофточка испарилась. Какая-то мистика. И вот опять... Может, квартиру поменять?

Она вспомнила, как недавно потеряла солнечные очки. Собственно, не потеряла - они пропали. Марина отчетливо помнила, что пришла после репетиции, положила очки на стол, побежала к зазвонившему телефону, а когда вернулась - их не было. Поиски были безрезультатны.