Льюис Кэрролл - Сильвия и Бруно

• Название: Сильвия и Бруно
• Автор: Льюис Кэрролл
• Издательство: Альфа-книга
• Жанр: Сказка
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9922-0672-2

---

— Глава четвертая! — объявила леди Мюриэл. — Вращающийся Юморист!

— Эта забава больше подходит для небольшой компании. Мы накрываем огромный круглый стол с проемом в центре — как раз для одного гостя. Сюда мы приглашаем нашего лучшего рассказчика. Он медленно поворачивается по кругу, обращаясь к каждому из гостей, и без умолку рассказывает всякие анекдоты!

— Ну, мне это не нравится! — пробурчал напыщенный джентльмен. — Вертеться весь вечер! Того и гляди, голова закружится! Я бы ни за что не согласился… — Он до того ясно представил себе это, что у него и впрямь закружилась голова. Он поспешно выпил глоток вина и закашлялся.

Впрочем, Господин не обратил на него никакого внимания: он опять погрузился в свои грезы. Леди Мюриэл подала условный знак, и все дамы поднялись из-за стола и вышли.

Глава десятая РАССУЖДЕНЬЕ О ВАРЕНЬЕ

Когда последняя дама поспешно вышла из зала, Граф, сидевший во главе стола, отдал по-военному короткий приказ:

— Джентльмены! Прошу поближе ко мне!

И когда мы, повинуясь неожиданной команде, собрались вокруг него, напыщенный джентльмен облегченно вздохнул, налил себе полный бокал, залпом осушил его и взялся за одну из своих излюбленных тем:

— Слов нет, они просто очаровательны! Очаровательны, но уж слишком легкомысленны! Они, так сказать, тянут нас вниз, на более низкий уровень. Они…

— А что, разве не каждое местоимение требует после себя существительного? — деликатно заметил Граф.

— О, прошу прощения, — слегка смутившись, проговорил напыщенный джентльмен. — О существительном я и забыл. Я имел в виду дам. Конечно, мы сожалеем, когда их нет с нами. Зато без них мы можем сосредоточиться. Наша мысль свободна! При них мы вынуждены довольствоваться всякими тривиальными темами: искусством, литературой, политикой и так далее. Ясно, что о таких вещах Можно говорить только с дамами. Но мужчине, если он в здравом уме (он строго взглянул на присутствующих, словно ожидая возражений), и в голову не придет заговорить с дамой о ВИНЕ! — С этими словами он налил себе бокал портвейна, откинулся на спинку стула и медленно поднес бокал к глазам, чтобы полюбоваться вином на свет. — Марочное, ваша светлость? — спросил он, обращаясь к хозяину.

Граф назвал год.

— Так я и думал. Здесь важна любая мелочь. Цвет, пожалуй, чуть бледноват. Крепость сомнений не вызывает. А что касается букета…

Ах, этот волшебный Букет! Как странно вовремя прозвучало это магическое слово! В моей памяти, словно в волшебном сне, мгновенно возникли малыш-попрошайка, кувыркающийся на пыльной дороге, и очаровательная девочка, прижавшаяся ко мне — бедное больное создание! — а сквозь эту полудремоту, словно назойливый колокольчик, настойчиво звучал голос славного знатока ВИН!

Правда, теперь его голос казался мне каким-то странным, словно доносящимся из сна.

— Нет и нет, — проговорил он. И почему только, пытаясь восстановить оборванную нить беседы, люди обычно начинают с односложных междометий? После долгих размышлений я пришел к выводу, что рассматриваемый объект практически таков же, как и у школьника, когда тот, долго и упорно решая какую-нибудь задачку по арифметике, вконец запутывается в ней и, в отчаянии схватив губку, стирает написанное и начинает все сначала. Точно так же и сбитый с толку оратор, устраняя все лишнее, что мешает его рассказу, направляет разговор в новое русло и предлагает что-нибудь новенькое. — Нет, — заявляет он, — ничто не может сравниться с вишневым вареньем. Вот что я вам скажу!

— Ну, далеко не во всем! — воскликнул невысокий джентльмен. — Если говорить о густоте цвета, признаюсь, оно не имеет равных. Но что касается изысканности полутонов и всего того, что мы называем сложной гармонией аромата, — на мой взгляд, лучше всего — малиновое!

— Позвольте вставить всего одно слово! — вмешался краснощекий джентльмен, чуть запинаясь от возбуждения. — Этот вопрос слишком серьезен, чтобы его могли решать Любители-Дилетанты! А я хочу познакомить вас с точкой зрения Профессионала — быть может, самого искушенного из всех ценителей варенья на свете! Он, насколько я знаю, указывает на банке дату созревания клубничного варенья — с точностью до дня — вплоть до первой пробы! Так вот, я задал ему примерно тот же вопрос, который вы обсуждаете. И вот что он ответил: «Вишневое варенье обладает лучшей гаммой аромата, клубничное не имеет себе равных на языке, буквально лаская его, а если говорить о сахаристости, то первое место по праву принадлежит абрикосовому!» Метко подмечено, не так ли?

— Просто превосходно! — воскликнул невысокий джентльмен.

— Я отлично знаю вашего друга, — проговорил напыщенный джентльмен. — Как ценитель варенья он не имеет себе равных! Но я не думаю…

В этот момент гостей словно прорвало, и слова джентльмена затерялись в пестром хоре похвал, которые присутствующие расточали своим любимым сортам варенья. Наконец послышался негромкий, но властный голос хозяина.

— Пойдемте к нашим дамам! — предложил он. Эти слова буквально вернули меня к жизни, ибо последние несколько минут я чувствовал, что меня опять охватывает «феерическое» настроение…

«Странный сон! — подумал я, когда мы поднимались наверх. — Взрослые, почтенные люди, а обсуждают на полном серьезе, словно это вопрос жизни и смерти, безнадежно тривиальные вкусовые качества заурядных лакомств, не затрагивающие никаких высших функций, кроме рецепторов языка и нёба! Каким забавным зрелищем был бы разговор о таких пустяках в реальной жизни!»

На полпути в гостиную экономка подвела ко мне моих маленьких друзей, одетых в самые изысканные вечерние костюмы, которые только можно себе представить. В ожидании приятного вечера дети буквально сияли от радости; я никогда еще не видел их такими счастливыми. И это, как ни странно, не вызвало у меня ни малейшего удивления, а, напротив, даже повергло в апатию, с которой обычно встречаешь все происходящее во сне. Мне только не терпелось поглядеть, как дети будут себя чувствовать в новой обстановке светского приема. Я совсем забыл, что придворная жизнь в Чужестрании послужила им отличной школой — ничуть не хуже школы светских приличий в реальном мире.

Лучше всего, подумалось мне, сперва познакомить их с какой-нибудь добродушной гостьей. Я остановил свой выбор на молодой особе, о виртуозной игре на фортепьяно которой я был весьма наслышан.

— Вы наверняка любите детей, — проговорил я. — Позвольте представить вам моих маленьких друзей. Это Сильвия, а это — Бруно.

Молодая особа грациозно поцеловала Сильвию. Затем она собралась было расцеловать и Бруно, но тот резко отпрянул назад.

— Я впервые их вижу, — заметила леди. — Откуда вы, мои дорогие?

Я посчитал такой вопрос вполне уместным и, боясь, что он может смутить Сильвию, поспешил ответить за нее:

— О, они прибыли издалека и пробудут здесь всего лишь один вечер.

— Издалека? И сколько же это миль? — настаивала великая пианистка.

Сильвия задумалась.

— Одна или даже две, — смущенно отвечала она.

— А то и одна — три, — подсказал Бруно.

— «Одна — три» не говорят, — поправила его сестра.

Молодая особа кивнула:

— Сильвия совершенно права. У нас не принято говорить «одна — три мили».

— Ну, если говорить так почаще, то будет принято, — возразил Бруно.

Теперь настал черед смущаться молодой особе.

— Из молодых, да ранний! — прошептала она про себя. — Ты ведь не старше семи, малыш? — заметила она вслух.

— Зачем так много, — отвечал Бруно. — Я — один, и Сильвия — тоже. Мы с Сильвией — это два. Сильвия научила меня считать.

— Ах, малыш, я вовсе не собираюсь вас считать! — со смехом отвечала леди.

— Значит, вы просто не умеете считать? — возразил Бруно.

Молодая особа закусила губу.

— Боже! Подумать только, какие вопросы он задает! — негромко проговорила она, что называется, «в сторону».

— Бруно, перестань! — укоризненно заметила Сильвия.

— Перестать что? — отозвался малыш.

— Перестань задавать такие вопросы!

— Какие вопросы? — поинтересовался Бруно.

— На которые она не смогут ответить, — прошептала девочка, смущенно взглянув на молодую особу и забыв о всяких правилах грамматики.

— Ай-ай! Так не говорят! — с торжеством воскликнул Бруно. Затем он повернулся к молодой особе, приглашая ее разделить его триумф. — Я всегда говорил ей, что нельзя сказать «горизонтик»!

Молодая особа сочла за благо вернуться к арифметике:

— Когда я говорила «не старше семи», я не имела в виду, что ты «старше семи детей». Я хотела спросить — сколько тебе лет.

— Лет? — переспросил Бруно. — Столько же, сколько и зим!