Конни Уиллис - Вихри Мраморной арки

• Название: Вихри Мраморной арки
• Автор: Конни Уиллис
• Издательство: ООО «Издательство ACT», ООО «Изд-во Астрель», ООО «Полиграфиздат»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065597-7, 978-5-271-31114-7, 978-5-4215-1451-0

Лучшие рассказы Конни Уиллис.

Рассказы, каждый из которых собрал настоящую коллекцию премий и призов.

Они относятся к самым разным жанрам и направлениям фантастики. Остроумная антиутопия — или озорная утопия? Классическая черная мистика — или магический реализм? Сатирическая НФ — или просто веселый и остроумный полет фантазии, не подлежащий твердому определению? Все это — и многое, многое другое!

---

— Предложите ему сесть, — сказал Хойт, опускаясь в кресло и улыбаясь орангутану.

Натали перевела и осталась стоять. Исав забрался на стул, подтянувшись руками, и уселся: короткие ножки торчали под прямым углом. Сгорбившись, орангутан попытался обнять себя руками, но, встретив взгляд Натали, торопливо опустил их. Натали заметно смутилась.

— Исав, — снова начал Хойт, знаком попросив Натали переводить. — Крещение — это очень серьезно. Обряд крещения означает, что ты любишь Бога и обязуешься служить Ему. Ты знаешь, что такое «служить»?

Исав важно кивнул, и сделал странный жест, похлопав себя ладонью по левой стороне головы.

— Что он сказал? — спросил Хойт. — Только, пожалуйста, без украшательства. Просто переведите.

— Это знак, которому я его научила, — сухо объяснила Натали. — Он означает «талант». В учебнике его не было.

— Ты знаешь притчу о десяти талантах, Исав? Натали перевела. Исав снова кивнул.

— Ты хочешь, чтобы твои таланты служили Богу?

Весь диалог, от начала до конца, был полным абсурдом. Нельзя же, в самом деле, обсуждать идею христианского служения с орангутаном! Тем более орангутаны вообще не распоряжались собой в полной мере. Они принадлежали научно-исследовательскому институту приматологии в Шайенн-Маунтин, где раньше был зоопарк. Именно там обезьяны научились языку жестов. Получилось это так: семейная пара взяла на воспитание детеныша орангутана и научила языку глухонемых. Когда малышу исполнилось три года, приемные родители погибли в автокатастрофе, и детеныша вернули в институт, в общество соплеменников. Орангутан знал около двадцати слов-жестов и реагировал на простейшие команды. Через год вся колония приматов разговаривала на языке жестов, усвоив основные понятия и правила построения высказывания. В Шайенн-Маунтин заботились о подопечных, обучали их навыкам, необходимым для выполнения простейшей работы, случалось, даже подыскивали им рабочие места. Но официально обезьяны считались собственностью института. Раз в год приматологи увозили Исава для спаривания с самками колонии. Это было вполне оправдано тем, что орангутаны на воле больше не водились, и институт делал все возможное, чтобы сохранить их как вид. В Шайенн-Маунтин орангутанов, по-видимому, любили. Несмотря на это, преподобному Хойту было жаль Исава, которого уподобляли лабораторному животному.

Хойт сменил тактику.

— Ты любишь Бога, Исав? — На этот раз преподобный жестикулировал сам.

Исав кивнул и показал знак «любить».

— А ты знаешь, что Бог тебя тоже любит?

Исав помедлил, глядя на Хойта. Песочного цвета веки выделялись на темном лице, круглые глаза смотрели серьезно. Наконец орангутан сложил правую руку в кулак и протянул по направлению к Хойту. Затем методично согнул большой палец, разогнул и вложил внутрь кулака.

— С-А-М… — переводила Натали. — Он хочет сказать «добрый самаритянин», мы на прошлой неделе читали эту притчу. Должно быть, забыл слово, которое выучил. Смотри, Исав! — Она сложила ладонь и дважды легонько стукнула себя в бок.

— «Добрый самаритянин», Исав, — сказала она. — Помнишь?

Орангутан как будто не понимал, а может, не хотел согласиться. Вытянув сложенный кулак, он медленно повторил по буквам: «С-А-М-А-Р-И-Т-Я-Н-И-Н».

Натали расстроилась.

— Неужели ты все забыл, Исав? Добрый самаритянин. Но вы же видите, он притчу помнит, просто слово забыл.

Она сложила руки орангутана в нужный жест.

— Погодите, Натали, — сказал преподобный Хойт, — Мне кажется, он хочет сказать что-то другое. Не стоит настаивать.

Натали чуть не плакала.

— Мы же проходили все библейские притчи. Он умеет читать! Он почти весь Новый Завет сам прочитал!

— Я знаю, — спокойно сказал Хойт.

— Так вы не будете его крестить? — спросила она. Хойт посмотрел на сгорбленного на стуле Исава.

— Мне надо подумать, — сказал он. — Дайте мне несколько дней.

Натали с вызовом смотрела на него.

— Почему? Он же хочет креститься! Экуменическая церковь его окрестит. Только в прошлое воскресенье четырнадцать человек окрестили. А ему что — нельзя?

— Мне надо подумать, — устало повторил Хойт. Натали, видимо, хотела возразить, но передумала.

— Пойдем, Исав, — сказала она, жестом приглашая орангутана за собой.

Исав неловко сполз со стула, стараясь делать это, как человек. «Наверняка, чтобы угодить Натали, — подумал Хойт. — Может быть, он и креститься хочет, чтобы угодить Натали?»

Нескончаемым коридором преподобный Хойт прошел к дверям храма. Перед ним простиралось залитое солнцем пространство молитвенного зала. Собор построили в самом начале появления Экуменической церкви, еще до Откровения. Свод поддерживали огромные некрашеные сосновые балки, привезенные из Колорадо. Знаменитое окно Лазетти — великолепные витражи в стальной оправе — занимало всю фронтальную стену и возносилось на высоту четырех этажей.

На уровне первого этажа, между амвоном и хорами, господствовали темные тона. Коричневые и темно-зеленые тени нижней четверти витража сверху обрамляли изящные силуэты пальм. Над верхушками деревьев господствовал закат. Сочные цвета — оранжевый, алый, малиновый — постепенно бледнели, переходя в нежные персиковые и сиреневые оттенки над головой паствы. На высоте третьего этажа стекло неуловимо менялось, становясь прозрачным, как горный хрусталь, так что по вечерам заходящее солнце Денвера, пробиваясь сквозь смог, золотило мозаичные облака. Появляющиеся в небе звезды были неотличимы от звезды, изображенной художником в зените стеклянного неба.

Наверху орангутан ветошью стирал пыль с витражей. Он сновал между балками, ловко выбрасывая длинные волосатые руки. До того, как Исав появился в церкви, эту работу выполняли люди, забираясь вверх по лестницам. Но лестницы были ненадежны — они царапали балки и могли в любой момент соскользнуть. Однажды сорвавшаяся лестница лишь чудом не разбила бесценное окно.

Преподобный Хойт посчитал нужным отложить принятие окончательного решения. На все настойчивые вопросы Натали он упрямо ответствовал, что еще не решил. На воскресной службе Хойт читал из Псалтири — 72-й псалом, проповедь о смирении.

Под потолком, на перекладине сидел Исав. Орангутан опирался на колонну, обвив ее руками, и внимательно смотрел на преподобного.

— «А я — едва не пошатнулись ноги мои, едва не поскользнулись стопы мои. Тогда я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою». — Хойт обвел глазами паству. Все они выглядели на редкость самодовольно. Он перевел взгляд на Исава. — «Но я всегда с Тобою: Ты держишь меня за правую руку; Ты руководишь меня советом Твоим и потом примешь меня в славу. Изнемогает плоть моя и сердце мое: Бог твердыня сердца моего и часть моя вовек». — Хойт захлопнул Библию. — На этом я закончу сегодняшнюю проповедь о смирении. Того самого, о котором большинство из вас не имеет ни малейшего представления.

Прихожане удивленно переглянулись и зашептались. Натали, в желтой шелковой ризе поверх ярко-красной мантии, расплылась в улыбке.

По просьбе преподобного Натали благословила паству, перекрикивая шум. Хойт вышел через боковую дверь. Придя к себе, он первым делом убавил громкость телефонного звонка до минимума. Через час явилась взволнованная Натали, ведя за собой Исава. Щеки ее пламенели под стать мантии.

— Как замечательно, что вы решились! Я так этого ждала! Вот увидите, все будут в восторге. Жаль, что вы его раньше не окрестили. Представляете, какой был бы сюрприз для всех! Первое такое крещение, да еще в нашей церкви! Исав, как здорово — ты скоро будешь крещеным!

— Погодите, Натали, еще ничего не решено. Я просто оповестил прихожан.

— Но все они только обрадуются, вот увидите!

Хойт отослал ее домой, запретив отвечать на телефонные звонки и разговаривать с журналистами, хотя заранее знал, что она не послушается. Исава он попросил остаться на ужин. По телевизору показывали бейсбольный матч. После ужина Исав взял на руки старого и несговорчивого кота, который в силу дурного характера никогда не ладил с гостями преподобного, и уселся с ним в кресло перед телевизором. Хойт подумал, что Исаву не поздоровится — придется ему испытать на себе Силу кошачьих когтей. Но кот, против ожиданий, уютно устроился у Исава на коленях.

Пришло время ложиться спать. Исав усадил кота в изножье кровати и бережно погладил. Орангутан забрался в постель — подтягиваясь руками, что всегда так смущало Натали, — и Хойт аккуратно подоткнул ему одеяло. Это показалось таким естественным, хотя Исав был совсем взрослый, жил самостоятельно и прекрасно сам о себе заботился.

Хойт немного постоял рядом с кроватью Исава. Орангутан безмятежно глядел на него снизу вверх, только один раз приподнялся проверить, на месте ли кот. Наконец Исав улегся на бок, обвив шею руками. Хойт выключил свет. Как пожелать спокойной ночи на языке жестов, он позабыл, поэтому легонько махнул Исаву, выходя из комнаты. Орангутан помахал в ответ.