Лев Лопуховский - 1941. Вяземская катастрофа

• Название: 1941. Вяземская катастрофа
• Автор: Лев Лопуховский
• Жанр: История
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-30305-2

Вяземская катастрофа 1941 года стала одной из самых страшных трагедий Великой Отечественной, по своим масштабам сравнимой лишь с разгромом Западного фронта в первые дни войны и Киевским котлом.

В октябре 41-го, нанеся мощный удар на вяземском направлении, немцам удалось прорвать наш фронт — в окружение под Вязьмой попали 4 армейских управления, 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артиллерийский полк РГК; только безвозвратные потери Красной Армии превысили 380 тысяч человек. После Вяземской катастрофы судьба Москвы буквально висела на волоске. Лишь ценой колоссального напряжения сил и огромных жертв удалось восстановить фронт и не допустить падения столицы.

В советские времена об этой трагедии не принято было вспоминать — замалчивались и масштабы разгрома, и цифры потерь, и грубые просчеты командования.

В книге Л.Н. Лопуховского история Вяземской катастрофы впервые рассказана без умолчаний и прикрас, на высочайшем профессиональном уровне, с привлечением недавно рассекреченных документов противоборствующих сторон. Эта работа — лучшее на сегодняшний день исследование обстоятельств и причин одного из самых сокрушительных поражений Красной Армии, дань памяти всем погибшим под Вязьмой той страшной осенью 1941 года…

---

Подобные требования приводили лишь к росту потерь среди старшего (и не только) командного состава, которого и так не хватало. Было бы лучше, если бы они оставались на своих командных и наблюдательных пунктах, организуя подавление огнем выявленных узлов сопротивления противника, обеспечивая тем самым продвижение своих частей. Совсем не случайно в 1942 году были внесены изменения в боевой устав, где было четко зафиксировано место командира в бою — там, откуда ему удобнее руководить боем.

В ходе ожесточенных боев на северном фасе выступа нашим частям удалось вклиниться в оборону противника на глубину 2 км на участке 3 км в ширину. 1 сентября они вышли к д. Волосково и перерезали железную дорогу, ведущую к Ельне. Утром 3 сентября возобновили наступление и части южной группировки 24-й армии. Им удалось отбить у немцев деревни Леоново и Щеплево. Но южнее Леоново все 15 танков 103-го отдельного танкового батальона, поддерживавшие атаку пехоты 303-й сд, застряли в болоте. В который раз сказалось пренебрежение разведкой местности. К утру следующего дня удалось вытащить из болота только 9 машин [16]. Тем не менее к исходу 3 сентября войска 24-й армии, отразив сильные контратаки, глубоко охватили группировку противника. Командиры немецких дивизий докладывали, что не в силах более удерживать позиции. Возникла угроза, что фронт может в любой момент рухнуть. Тяжелое положение немцев усугублялось тем, что одновременно с ельнинской началась Рославль-Новозыбковская наступательная операция Брянского фронта, а 1 сентября 16, 19 и 20-я армии Западного фронта возобновили наступление в районе Духовщины. Немногочисленные немецкие резервы были втянуты в тяжелые бои.

К 4 сентября горловина мешка, в котором оказались немецкие войска, сузилась до 6 км. В этот день состоялись переговоры Сталина и Шапошникова с Жуковым, запись которых приводится ниже:

«У аппарата Жуков.

У аппарата Сталин, Шапошников. Здравствуйте. Вы, оказывается, проектируете по ликвидации Ельни направить силы в сторону Смоленска, оставив Рославль в нынешнем неприятном положении. Я думаю, чтоэту операцию, которую Вы думаете проделать в районе Смоленска, следует осуществить лишь после ликвидации Рославля. А еще лучше было бы подождать пока со Смоленском, ликвидировать вместе с Еременко Рославль и потом сесть на хвост Гудериану, двигая некоторое количество дивизий на юг. Главное — разбить Гудериана, а Смоленск от нас не уйдет. Все.

Жуков. Здравия желаю, товарищ Сталин. Товарищ Сталин, об операции в направлении на Смоленск я не замышляю и считаю, этим делом должен заниматься Тимошенко. Удар 109, 149 и 104 (речь идет о 149-й стрелковой, 104-й и 109-й танковых дивизиях 43-й армии. — Л.Л.) я хотел бы нанести сейчас в интересах быстрейшего разгрома ельнинской группы противника, с ликвидацией которой я получу дополнительно 7–8 дивизий для выхода в район Починок (50 км западнее Ельни. — Л.Л.), и, заслонившись в районе Починок со стороны Смоленска, я мощной группой мог бы нанести удар в направлении Рославля и западнее, т. е. в тыл Гудериану. Как показывает опыт, наносить глубокий удар в 3–4 дивизии приводит к неприятностям, ибо противник такие небольшие группы быстро охватывает своими подвижными частями. Вот почему я просил Вашего согласия на такой маневр. Если прикажете бить на рославльском направлении, это дело я могу организовать. Но больше было бы пользы, если бы я вначале ликвидировал Ельню. Сегодня к исходу дня правым флангом нашей ельнинской группировки занята Софиевка. У противника горловина осталась всего 6 км. Я думаю, в завтрашний день будет закончено полностью тактическое окружение. Все.

Сталин. Я опасаюсь, что местность в направлении на Починок лесисто-болотистая и танки у вас могут там застрять.

Жуков. Докладываю. Удар намечается через Погуляевку, южнее р. Хмара по хорошей местности с выходом в район Сторино, Васьково, 30 км с.-з. Рославля, км 10 южнее Починок. Кроме того, наносить удар по старому направлению не следует. На нашу сторону сегодня перешел немецкий солдат, который показал, что сегодня в ночь разбитая 23-я пехотная дивизия сменена 267-й пехотной дивизией, и тут же он наблюдал части СС. Удар севернее выгоден еще и потому, что он придется по стыку двух дивизий. Все.

Сталин. Вы в военнопленных не очень верьте, допросите его с пристрастием, а потом расстреляйте. Мы не возражаем против предлагаемого Вами маневра на 10 километров южнее Починок. Можете действовать. Особенно сосредоточьте авиационный удар, используйте также РС. Когда Вы думаете начать?

Жуков. Перегруппировку произведу к седьмому. Седьмого подготовка, восьмого на рассвете удар. Очень прошу подкрепить меня снарядами РС, 76 [мм], да и 152 мм 09/30 года, минами 120 мм. Кроме того, если можно, — один полк „илов“ и один полк Пе-2 и танков — штук 10 КВ и штук 15 Т-34. Вот все мои просьбы. Все.

Сталин. К сожалению, у нас нет пока резервов РС. Когда будут — дадим. РС-ы получите. Жалко только, что Еременко придется действовать одному против Рославля. Не можете ли организовать нажим на Рославль с северо-востока?

Жуков. Нечем, нечем, товарищ Сталин. Могу только отдельными отрядами, подкрепив их артиллерией, но это будет только сковывающий удар, а главный удар нанесу на рассвете восьмого; постараюсь, может быть, выйдет, на рассвете седьмого. Еременко еще далеко от Рославля, и я думаю, товарищ Сталин, что удар седьмого или восьмого — это будет не поздний удар. Все.

Сталин. А прославленная 211-я дивизия долго будет спать? (Об этой дивизии в Ставку ранее докладывали, что она в панике бежала с поля боя, поставив соседнюю 149-ю сд в трудное положение. — Л.Л.).

Жуков. Слушаю. Организую седьмого. 211-я сейчас формируется, будет готова не раньше 10-го. Я ее потяну в качестве резерва, спать ей не дам. Прошу Вас разрешить немедленно арестовать и судить всех паникеров, о которых докладывал. Все.

Сталин. Седьмого будет лучше, чем восьмого. Мы приветствуем и разрешаем судить их по всей строгости. Все. До свидания.

Жуков. Будьте здоровы» [6].

Небольшое отступление в связи с просьбой Жукова разрешить ему судить паникеров (потом он по таким «пустякам» к Сталину не обращался — просто посылал копии своих решений, если дело касалось больших начальников). После некоторого периода растерянности, вызванной внезапностью нападения (для войск) гитлеровской Германии на Советский Союз, бойцы и командиры Красной Армии проявляли в боях массовый героизм. Об этом писали в своих воспоминаниях многие военачальники, в том числе и маршал К. К. Рокоссовский. Вместе с тем он вынужден был признать, что встречалось немало фактов проявления военнослужащими трусости, паникерства, дезертирства и членовредительства с целью уклониться от боя. Командиры и личный состав некоторых частей не проявили должной выдержки и упорства в бою. После прорыва обороны советских войск танковыми частями противника эти части без приказа оставляли занимаемые позиции, стремились укрыться в лесах и самовольно отступали на восток. Так, с начала боевых действий по 20 июля особыми отделами НКВД фронтов и армий были задержаны на дорогах 103 876 военнослужащих, потерявших свои части и беспорядочно отступавших на восток. Отмечались также случаи массовой сдачи в плен. Уже в июне на некоторых фронтах по инициативе командования начали создавать заградительные отряды.

Военно-политическое руководство страны в целях укрепления дисциплины и стойкости войск восстановило в армии и на флоте институт военных комиссаров. Пришлось также пойти на беспрецедентные репрессивные меры. 16 августа 1941 г. был издан приказ Ставки ВГК № 270, который был адресован всем членам и кандидатам ЦК ВКП(б), секретарям обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик, председателям областных крайисполкомов, СНК республик, всем секретарям райкомов, горкомов и председателям райисполкомов и горисполкомов. Он не подлежал опубликованию, но его предписывалось прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах и штабах. Согласно приказу, командиры и политработники, сдающиеся в плен, ставились вне закона и подлежали расстрелу на месте. В приказе об этом было сказано так: «Обязать каждого военнослужащего, независимо от его служебного положения <…> уничтожать их всеми средствами». Совершеннолетние члены семей военнослужащих, осужденных к высшей мере наказания (к расстрелу) за измену Родине, подлежали аресту и ссылке сроком на пять лет. Семьи сдавшихся в плен красноармейцев лишались государственного пособия и помощи. Судя по тексту, приказ писал сам Сталин, который в гневе перепутал должности и звания генералов, попавших в плен. Но никто из подписавших текст военачальников не посмел поправить вождя. Таким образом, уже в первые месяцы войны было окончательно сформировано отношение к военнопленным. В ходе боев разбираться было некогда, и под этот приказ порой попадали и правые, и виноватые.