Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

• Название: Конан – гладиатор
• Автор: Леонард Карпентер
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0005-2

Пройдет много лет, и он будет вспоминать эти времена с благодарностью. Именно на забрызганном кровью песке императорской арены он научился владеть трезубцем и секирой, побеждать диких зверей, сражаться против пятерых противников одновременно.

Но это потом, а тогда жизнь его висела на волоске, и каждый вечер, выходя на ристалище, он не знал, доживет ли до утра.

В те времена его звали Конан — гладиатор.

---

Когда все разошлись, Конана отыскал гонец, назвавшийся посланцем Адольфа. Он провел его задами Цирка, потом по одному из восходящих пандусов, туда, где в северном конце амфитеатра совершалось строительство: возводили новый балкон. Рабочие сновали по лесам как муравьи, заливая серый, бугрящийся галькой раствор в деревянные формы, венчавшие собой верхушки колонн.

Коммодорус стоял наверху, присматривая за работой. Когда Конан, оставив посланца внизу, взошел к нему по ступеням, Тиран улыбнулся и приветливо помахал рукой.

— Последняя придумка зодчих исполнена настоящего вдохновения, — сказал он киммерийцу и указал рукой туда, где копошились рабы:

— Вид отсюда будет что надо, а нижние места окажутся в тени. Да и число платных мест в этой секции Цирка вырастет сразу наполовину. Самое же лучшее, что мы теперь пользуемся улучшенным раствором. Он приготовляется по древнестигийским рецептам: когда-то его использовали для запечатывания могил. Он позволяет возводить надстройки в течение считанных дней: больше не приходится ждать, пока на каменоломне вырубят нужные глыбы, доставят сюда и подгонят друг к дружке. Я сам слежу за скоростью строительства, чтобы все закончить ко дню следующего празднества… — И Тиран ослепительно улыбнулся Конану: — Я хочу, чтобы как можно больше горожан наблюдало мое утверждение. Киммериец промолчал. — Следует наилучшим образом подобрать время, — продолжал Коммодорус, — ибо я хочу еще один последний раз появиться на арене и как следует впечатлить толпу, прежде чем занять новую, более высокую и утонченную должность. Во время следующих игр мы собираемся устроить нечто совершенно невиданное, а посему рабочим придется трудиться не покладая рук, дабы все завершить вовремя… — Он указал вниз, на плоский овал арены, где множество народу сгребало и отвозило песок и поднимало деревянные панели, совершая какие-то перестановки. — Вряд ли следует напоминать, что я по-прежнему рассчитываю на тебя, Конан, и на то, что в случае чего ты прикроешь мне спину. Так что давай поскорей выздоравливай от этой раны на голове — где ты только умудрился вчера ее заработать? — и будь готов как следует мне послужить. Конан с самым серьезным видом выслушал его до конца.

— Простая царапина, — он коснулся повязки, пересекавшей лоб. — Побаливает, конечно, но это пустяк. Да и на груди почти все зажило. — Конан погладил нежную, еще как следует не окрепшую кожу пониже подмышки. — Дело совсем в другом, Тиран. Я стал как-то не так уверен в том, что я делаю на арене. Не знаю, смогу ли я за тебя биться и убивать…

Коммодорус широко улыбнулся.

— Я смотрю, — сказал он, — жрецы Сета успели над тобой потрудиться. — И хлопнул Конана по плечу. — Я предвидел что-то в этом духе еще вчера, когда ты с разбегу влетел прямо в их логово. Они народ ушлый, издавна привыкший улавливать души простых честных людей без помощи оружия и денег. Увы, они отвернулись от достойных мужчины свойств и искусств, с помощью которых в этом мире делаются все дела. Так что навряд ли им удастся выстоять против настоящих мужчин, таких, как я, например… — Он рассмеялся с веселым соболезнованием. — Отдохни еще несколько дней, приди, как следует в чувство, и скоро то малодушие, которым они успели тебя отравить, выветрится само по себе.

Конан прямо посмотрел Тирану в глаза и сказал:

— Может быть, и так, Коммодорус. Но то, что мне показали жрецы, действительно меня потрясло. И я должен еще раз предупредить тебя: я могу оказаться не готов убивать по твоему слову.

Тиран снова расхохотался.

— Чепуха, Конан, пустые страхи! Я же нанял тебя для защиты, а не для убийства. И потом, не забывай, что я намерен сам пожать всю славу, а ты должен остаться в тени. Мне нужен всего лишь телохранитель, и притом как можно более незаметный… Я вот что еще тебе скажу. После тех игр, о которых мы говорим, в Луксуре многое переменится. Я смогу вести себя более решительно по отношению к Храму. А если они попробуют меня сместить — устрою открытое восстание против священства. В народе у меня для этого поддержка достаточно мощная. Некродиас дал мне набрать слишком большую силу и уже не сможет ничего изменить. Они привыкли держать луксурских горожан в кулаке, но скоро этому настанет конец! — Он взмахнул рукой. — Но чтобы претворить в жизнь столь грандиозные планы, мне нужно для начала остаться в живых. А это до некоторой степени будет зависеть и от тебя, киммериец… — Он весело и дружелюбно вглядывался в лицо варвара. — И помни, ведь мы уже обо всем договорились!

Конан кивнул и сказал:

— Я взял твое золото. Значит, я выполню то, что тебе обещал.

— Ну, вот и отлично, — улыбнулся Коммодорус. — А когда я покончу с ареной, никто не мешает и тебе сделать то же, если захочешь. Только это, конечно, не означает, что после этого ты перестанешь мне служить. При моем новом правлении для людей умных и сильных откроется масса новых возможностей. Я надеюсь, скоро ты переживешь свое нынешнее душевное смущение. И вот тогда-то твоя телесная мощь и всем известные подвиги на арене сослужат тебе добрую службу!

… Расставшись с Коммодорусом, Конан провел остаток дня в молчаливых размышлениях и домашних делах, — в частности, бегал с Квамбой, гоняя тигрицу по лужайке для упражнений. Вечером он повез Сатильду на колеснице в пивнушку к Намфету. Но там ему показалось слишком уныло (команда Дата перебралась в город), да и вино что-то не так горячило кровь, как бывало. Проскучав в «Прогулочной барже» часа два, они вернулись домой, и завалились в постель.

На следующее утро Конан первым делом отправился к Игнобольду в храмовую лечебницу. Раненый гладиатор был еще слаб от потери крови, но в полном сознании и даже пил бульон и разведенное вино. Так, по крайней мере, сказали Конану лекари. Подойдя к ложу товарища, Конан с изумлением увидел, что у Игнобольда были повязки не только на груди, но и на глазах. Он спросил о причине и в ответ услышал:

— Да все этот говнюк Бафомет… Сыпанул, понимаешь, в глаза песком! — Игнобольд беспомощно поерзал, лежа на спине. — Без этакой подлости ему бы нипочем меня не достать…

— Значит, ничего не видишь пока?.. На-ка, выпей бульончику… — И Конан принялся кормить друга с ложечки отваром, который дал ему лекарь. — А что жрецы говорят? Вернется к тебе зрение?

— Конечно, вернется! Как же иначе? — ответил больной, проглотив первую ложечку. — Боги ведь не дали мне помереть, так? Ну, и с какой бы стати им лишать меня своей помощи, пока я еще не отомстил?

— Значит, — сказал Конан, — ты опять будешь в добром здравии и полон сил. Давай пей.

— Я обязательно выздоровею, Конан, и попомни мои слова: к середине лета я вернусь на арену и стану еще более непобедимым и страшным для врагов, чем раньше был!..

— Съешь-ка еще ложечку, — ласково посоветовал Конан. — Ты не находишь, что это великое чудо — получить такую рану и после этого лежать тут и вовсю разговаривать?

— А то, как же!.. Знаешь, мне очень больно… Но пути Богов воистину неисповедимы. Я сейчас жив в основном потому, что свято надеюсь когда-нибудь поймать этого уличного щенка Бафомета и по рукоять всадить в него добрый меч… А заодно подправить и свою репутацию… вроде того, как ученые жрецы заштопали мои потроха. Я слышал, ты помогал им, Конан. Спасибо тебе… Слушай… А можно еще об одном благодеянии тебя попросить?

— Конечно, дружище. Ты себе глотай — и проси, чего душа пожелает.

— Ты вот что… Не убивай его, Конан. Бафомета, я имею в виду. Пускай пока поживет. Оставь его мне. Я, конечно, понимаю, это очень трудная просьба… Как ты думаешь, сможешь ее исполнить ради меня?

— Ты суп доедай. Вот так… Даю тебе слово насчет Бафомета. Я смотрю, ты устал, так что я лучше пойду. — И киммериец дружески погладил раненого по голове. — Отдыхай приятель, набирайся сил и ни о чем не беспокойся. Гаденыша Бафомета я пальцем не трону, раз обещал.

Покинув лечебницу, Конан честно постарался развеяться и выкинуть из головы лихорадочные бредни Игнобольда, но его настроения это посещение, понятно, не улучшило. Встреча со старым еретиком на арене (при воспоминании о старике Конану упрямо лезло на ум слово «святой»), потом совершенно шальные впечатления от посещения мертвецкой… все это оставило неизгладимый след в душе киммерийца. Ему стало казаться, будто простыми смертными в их повседневной жизни двигало не что иное, как безумная жажда убийств…

Он ходил сам не свой и в этот день, и в последующий. От него было мало толку и в учебном зале, и в шумной компании развлекавшихся гладиаторов. Даже когда явился гонец и передал ему персональное приглашение от Некродиаса, Первосвященника храма Сета, Конан и это воспринял с каким-то тупым безразличием.

Евнух, доставивший приглашение, провел варвара непосредственно в Большой храм, хмуро громоздившийся у подножия того самого холма, чью вершину оседлал Империум-Цирк.