Леонард Карпентер - Конан – гладиатор

• Название: Конан – гладиатор
• Автор: Леонард Карпентер
• Издательство: Азбука, Терра
• Жанр: Героическая фантастика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0005-2

Пройдет много лет, и он будет вспоминать эти времена с благодарностью. Именно на забрызганном кровью песке императорской арены он научился владеть трезубцем и секирой, побеждать диких зверей, сражаться против пятерых противников одновременно.

Но это потом, а тогда жизнь его висела на волоске, и каждый вечер, выходя на ристалище, он не знал, доживет ли до утра.

В те времена его звали Конан — гладиатор.

---

Она терпеливо обмывала его тело, счищая кровь и песок и нисколько не беспокоясь, что запачкает при этом свое собственное шелковое одеяние.

— Эта жестяная чешуя больше тебе ни к чему, — заявила Вивит, принимаясь за металлический килт. — И эта жалкая тряпка. Только мешает!

Она обрабатывала края раны с бесконечной заботой и нежностью, хотя киммериец не выказывал никаких признаков боли. Когда длинный неглубокий порез был должным образом очищен и промыт, Вивит умело наложила припарку из какой-то травяной мази и перевязала ему торс хлопчатой лентой, обхватив шею, грудь и живот.

— Вот так, — сказала она. — И не сползет, и двигаться тебе не помешает.

Конан посмотрел на повязки и заметил:

— До мумии еще не дошел, но наполовину приблизился.

— Ну, уж не наполовину! — возразила она. — А теперь перевернись-ка на живот. Какие у тебя мышцы! И как они, должно быть, устали после сражения! Небольшое растирание тебе определенно не повредит. Я как раз припасла немножко лекарственного масла из восточного Шема… Правда, здорово пахнет?

Недолго думая, Вивит уселась на киммерийца верхом и взялась за работу. Нежась под ее ладонями, Конан отметил про себя, какое праздничное настроение царило вокруг. Из бассейна доносился хохот и плеск воды, хриплые голоса гладиаторов мешались со звонкими и высокими женскими. Было многолюдно и в самом павильоне: повсюду лежали и сидели атлеты, окруженные жмущимися к ним, отчаянно заигрывающими поклонницами. Кое-где в укромных уголках виднелись клубки сплетавшихся тел и раздавались страстные вздохи. Кто-то за кем-то гонялся нагишом, хмельной и веселый.

— Теперь лучше? — осведомилась Вивит. — Ну-ка перевернись: может, у тебя и с другой стороны что-то болит? Ты знаешь, мое масло прямо-таки творит чудеса. Оно придает силу мускулам и омолаживает плоть, оно…

— Конан! Ты ранен?..

С другой стороны помещения к ним приближалась неизвестно откуда взявшаяся Сатильда. Вивит волей-неволей пришлось прекратить свои заботы.

— Я понятия не имела, что тебя опять заставят сражаться! — подойдя вплотную, взволнованно продолжала гимнастка. — Вот я и ушла с игр пораньше, вместе с государем Альцестием и его свитой. Потом, смотрю, твое имя на объявлении! Я бегом назад…

Оставив в покое намасленные бока киммерийца, Вивит повернулась к Сатильде.

— Ты, наверное, акробатка! — сказала она. — Ничего удивительного, если Альцестий решил за тобой приударить. Ему нравятся худенькие чужестранки.

— Я не поехала к нему на виллу и даже в носилки с ним не садилась, — сказала Сатильда. — Я так перепугалась, когда узнала… Конан, у тебя все в порядке?

— Раны не тяжелые, — хозяйским тоном ответила Вивит, загораживая ей дорогу. — Я их уже перевязала. Теперь ему надо хорошенько отдохнуть, возможно, принять целебную ванну, и…

— Вивит, Сатильда, — сказал Конан, слезая со скамьи.

Блюдя скромность, он уже застегнул на себе свой боевой килт.

— Спасибо вам обеим за ваше благосклонное внимание. Честно говоря, я на ногах не стою и с удовольствием уберусь поскорее из этого сумасшедшего дома… — И он мотнул головой в сторону веселой оргии, вовсю разворачивавшейся в двух шагах. — Но если вы собирались помочь страждущим, то, пожалуй, дело найдется….

При этом он смотрел на рослого, мускулистого мужчину, сидевшего на скамье у двери по ту сторону павильона. Это был Мадазайя, которого восторженные болельщики принесли сюда на руках. Мастер Меча снова обмяк и тупо смотрел перед собой. Полуодетые красотки останавливались полюбоваться им, погладить бугрящиеся могучими мышцами плечи. Чернокожий исполин никак не отзывался на ласки, и девушки отходили прочь, полагая, что он попросту пьян.

— Наш друг никак не очухается от дурмана, которым его опоили перед поединком, — сказал Конан, ведя за собой женщин к беспомощному Мадазайе. — Должно быть, крепкого зелья ему намешали. Давайте-ка заберем его отсюда и позаботимся, чтобы никто не обидел, пока приходит в себя. Отведем его в нашу труппу: авось Бардольф или Ладдхью что-нибудь изобретут…

Глава десятая «О, МИЛОСЕРДНЫЙ ТИРАН…»

Согласно давней традиции, на следующий день после цирковых игрищ состоялись похороны. Убитого Хальбарда для успокоения умов объявили погибшим на тренировке. Его погребли в стене Цирка, в одной нише с двумя новичками — Саркадом и Калликсом. Эти двое еще не успели заработать широкой известности, так, что им в некотором смысле повезло. Если бы не Хальбард, они таких посмертных почестей вряд ли бы удостоились.

Толпа, собравшаяся в утренней тени под западной стеной Империум-Цирка, была невелика. Плачущие родственники, Мемтеп с кучкой служителей арены, несколько держателей ставок и местных вдов, не пропускавших случая порыдать на похоронах, — вот и все, кто стоял перед каменной аркой и ждал, чтобы в ней установили мумии, а потом замуровали отверстие.

Чуть-чуть запоздав, явилось несколько гладиаторов, в том числе Конан. Их приход вызвал некоторое оживление в толпе, но в основном потому, что вместе с мужчинами пожаловала Матильда и привела на золоченом поводке свою ночную тигрицу.

Конан тоже снискал некоторую долю внимания. Он заметил, как любители делать ставки приглядывались к его повязкам, стараясь определить по ним, серьезны ли раны. Впрочем, другие гладиаторы выглядели немногим здоровее его: в основном потому, что накануне вечером они допоздна кутили в «Прогулочной барже» и, как следует, нализались, Мадазайя, Мастер Меча, держался на ногах без посторонней подмоги, мрачно терпел общество Конана и предвкушал, как разыщет подмешавших отраву ему в питье.

— А где Заггар? — поинтересовался Конан, обводя взглядом печальное собрание. — Почему он не здесь? Он же вел дела Хальбарда, или я ошибаюсь? Еще уговаривал его проиграть вчерашний поединок…

— Если тебе попадется этот хорек, не рви его сразу на части, — зловещим тоном попросил Мадазайя. — Оставь и мне немножко. Я бы с удовольствием задал ему пару вопросов…

Жрец Сета, облаченный в серое, уже завел нескончаемую и абсолютно невразумительную молитву на древнестигийском. Мумию Хальбарда как раз поднимали стоймя с помощью веревки. Из плотно намотанных льняных саванов на груди выглядывала узорчатая бронзовая рукоять декоративного меча, полагавшегося по ритуалу. Конан обратил внимание на то, что Хальбард, превращенный в мумию, выглядел гораздо стройнее, чем был при жизни. А подметив, с какой легкостью перебирали веревку двое рабочих, стоявших на деревянных козлах, киммериец окончательно убедился: жрецы в красном избавили старину Хальбарда от порядочной части его веса…

Рабочие, трудившиеся внизу, были из той же команды, что давеча готовила всякие новшества на арене. Конан заметил, как один из остолопов изготовился помочиться в кадку с раствором, предназначенным для замуровывания Хальбарда. Киммериец наградил его таким убийственным взглядом синих глаз, что олух быстренько отступил прочь, пробормотав извиняющимся тоном нечто вроде «помогает схватыванию раствора».

Наконец все три мумии установили стоймя, закрыли ивовой плетенкой и наложили известку.

Напротив лица каждого из троих героев приделали гипсовую посмертную маску, отличавшуюся идеальным сходством с оригиналом. Когда раствор окаменел, проворные резчики вырубили имена и нанесли рельефный узор из скрещенных мечей и извивающихся змей. Могила, правда, оказалась расположена высоковато на стене, так что все подробности снизу рассмотреть было трудно. Однако прийти поклониться и полюбоваться никто не мешал. Просто одно из сотен других погребений героев. Не больше, но и не меньше.

Из всех собравшихся на траурную церемонию лишь один человек обладал какими-то животрепещущими новостями и был не прочь ими поделиться. Бородатый толстопузый вельможа Удольф, сопровождаемый двоими телохранителями, стоял с краю толпы. Он приветствовал Конана и его друзей кривоватой улыбкой. Вид у него был несвежий и помятый, но не более, чем всегда. Видимо, во время вчерашнего дебоша он все же не перешел обычных для себя пределов разврата.

— Итак, — заметил он не без некоторого цинизма, — еще три лица украсили Стену Погребений. Еще три жизни брошены в кровавую денежную мельницу, именуемую Империум-Цирком…

— Еще троим не удались попытки завоевать богатство и славу, — поглаживая шею тигрицы, отозвалась Сатильда.

— Славы у Хальбарда было более чем достаточно, — заявил Мадазайя. — Он одержал очень много побед. Вот только счастья вне арены они ему не принесли. Скорее даже наоборот!

— Увы, так часто бывает с непобедимыми гладиаторами, — сказал Удольф и бросил на кушита многозначительный взгляд. — В обычной жизни их прославленное мастерство нередко доводит их до беды. Вечно они ссорятся не с теми, с кем надо бы.