Михаил Колесников - Лобачевский

• Название: Лобачевский
• Автор: Михаил Колесников
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1965

Николай Иванович Лобачевский (1792–1856) — создатель неевклидовой геометрии (геометрии Лобачевского). Ректор Казанского университета (1827–46). Открытие Лобачевского (1826, опубликованное 1829–30), не получившее признания современников, совершило переворот в представлении о природе пространства, в основе которого более 2 тыс. лет лежало учение Евклида, и оказало огромное влияние на развитие математического мышления.

---

И он объясняет студентам и магистрам самые сложные и темные места из «Небесной механики», так как усвоил и понял этот труд намного глубже самого Бартельса. Доброжелательный Бартельс с радостью следит, как гигант постепенно расправляет плечи.

Одолев Лапласа, гигант с поразительной легкостью проштудировал «Арифметические исследования» Гаусса, где содержалось новое направление в области теории чисел и ее применения к высшей алгебре. И не только проштудировал, но и написал собственную работу «О разрешении алгебраического уравнения Xn–1=0».

За свои занятия со студентами, не знающими иностранных языков, Лобачевский получал особое вознаграждение. Наконец-то у него появились собственные заработанные деньги! Правда, их приходилось отсылать матери в Нижний Новгород.

Кроме занятий со студентами, ему поручили еще одно важное дело, которое так или иначе оказало влияние на всю его последующую жизнь. При Казанском университете учредили так называемый «экзаменный» комитет. Высочайший указ установил для чиновников, желающих получить должности 8-го класса, особый экзамен; чтобы облегчить им этот экзамен, при университетах должны были читаться лекции для служащих чиновников. Лекции по арифметике и геометрии поручили Николаю Лобачевскому. Выбор на Лобачевского пал не случайно.

Еще раньше в университет явились два молодых чиновника — Михаил Николаевич Мусин-Пушкин и Владимир Порфирьевич Молоствов. Им хотелось бы подготовиться к экзаменам, но математика…

И вот они стоят все трое: Лобачевский, Мусин-Пушкин, Молоствов. Лобачевский из них самый старший. Он охотно соглашается заниматься с чиновниками приватно. Вскоре они становятся добрыми друзьями. Экзамен сдан успешно. И Мусин-Пушкин и Молоствов обнимают Лобачевского: путь для большой карьеры открыт! По этому случаю начинаются кутежи. Чиновники вхожи во все аристократические дома. Каждый вечер за собой тянут Лобачевского. Его представляют Михаилу Александровичу Салтыкову. Основной дом Салтыкова в Петербурге. В Казани он бывает наездами, привозит всякий раз семью. Михаил Александрович слывет вольнодумцем: он сын и племянник вольтерьянцев А. М. и Б. М. Салтыковых, сам вольтерьянец.

У сорокапятилетнего Михаила Александровича прелестные дети — Софья и Михаил. Им нужен учитель. Прослышав от Молоствова и Мусина-Пушкина о математических дарованиях Лобачевского, Салтыков просит его давать уроки детям. Лобачевский охотно соглашается. Ему нравится бывать в этой дружной, просвещенной семье.

— С тем условием, что я буду брать у вас уроки французского, — говорит Лобачевский. — Я ведь тоже почти вольтерьянец: за чтение сочинений господина Вольтера Яковкин едва не сдал меня в солдаты.

Салтыков хмурится: этот Яковкин, противник Вольтера, сразу же представляется ему закоренелым дураком.

Мусин-Пушкин, Молоствов, Салтыков… Откуда знать Николаю Лобачевскому, что все трое станут его начальниками. А с одним из них, Мусиным-Пушкиным, он даже породнится…

Софья и Михаил арифметику и геометрию усваивают хорошо. Лобачевский умеет одеваться: на нем серый сюртук, белый жилет, желтые панталоны, круглая шляпа; в дождливую погоду он набрасывает на плечи темно-серый капот. Он красив, строен, изящен, остроумен. Софья чувствует себя с ним свободно, непринужденно, называет «братцем». А он иногда думает, что не худо бы со временем войти вот в эту семью, стать не «братцем», а мужем Софьи… Мечты, безумные мечты… От них сладко кружится голова. Несбыточное… Он, сын бедного, нищего разночинца, не имеет права даже в мыслях держать ничего подобного. Найдутся для Софьи женихи из высшего общества. Вольтерьянец и демократ — все-таки камергер двора и друг царя Александра I! Демократизм Михаила Александровича может простираться до определенной черты. Он, например, считает, что высокое искусство недоступно простому народу. Вольтерьянство полезно для аристократов, но не для мужиков.

В кабинете Салтыкова уют барина. На столе небольшой бюст Вольтера. Михаил Александрович любит рассказывать о великом безбожнике. Русский посол в Париже в день смерти Вольтера писал Екатерине II: «Все попы обнаруживают непристойную радость, они повторяют слова императора Виттелия: труп врага всегда хорошо пахнет; но тому, кого они ненавидели, уже нечего бояться их бессильной злобы, а им остается только трепетать от бешенства над его могилой». Михаил Александрович бывал во Франции, встречался с Наполеоном и Лапласом.

Он просит рассказать о теориях Лапласа, и Лобачевский рассказывает. Салтыков увлечен, с невольным почтением смотрит на магистра. У этого юнца в голове умещается целая вселенная! Теперь каждый вечер Лобачевский пересказывает «Небесную механику». Салтыков хочет все знать. Он с жаром произносит:

— Если бы я был попечителем учебного округа, то, несмотря на вашу молодость, произвел бы вас в профессоры!

— Будет война с Наполеоном? — спрашивает Николай.

— Возможно. Кстати, о Лапласе. Сей ученый муж живет очень скромно, несмотря на свои высокие титулы. Рассказывают, будто бы госпожа Лаплас, подойдя однажды к мужу, попросила: «Мой друг, доверьте мне ключ от буфета!»

В семью Салтыкова вхож и новый друг Николая, студент Казанского университета, сын умершего лет десять назад генерал-майора Великопольского, а ныне пасынок помещика Казанской и Уфимской губерний Моисеева Алексея Федоровича — Ваня Великопольский. Ваня на шесть лет моложе Лобачевского, совсем мальчик; но он прямо-таки влюблен в Лобачевского, в математику. Он следует за своим старшим другом повсюду. Но математику Ваня любит не как будущий ученый, а как поэт: его больше интересует история математики, образы ее бессмертных героев, борцов за истину. Ваня пописывает стихи и под большим секретом показывает их Николаю. Приходится отметить, что у Великопольского большой поэтический дар. Стихи наполнены философскими раздумьями о смысле жизни. Это пока еще подражания Карамзину. Ваня дружит с учениками Николая — Софьей и Михаилом Салтыковыми. В натуре Великопольского есть много родственного самому Лобачевскому — бесшабашная удаль, критическое отношение к окружающему, страсть низвергать авторитеты, сарказм. Идеал — конечно же, Вольтер!

Бывает Лобачевский и в доме Моисеевых. Здесь Великопольский читает ему свои стихи. Познакомил с матерью, урожденной княжной Волховской Надеждой Сергеевной, с отчимом Алексеем Федоровичем. Надежде Сергеевне и Алексею Федоровичу нравится учитель Вани. Лобачевского охотно принимают в этой аристократической семье. Надежда Сергеевна готовится стать матерью.

Если бы нам дано было предвидеть!

Через несколько месяцев, в самый разгар войны, Надежда Сергеевна родит девочку, которую назовут Варей. Пока ее нет, Вари. Но именно она станет спутницей жизни Лобачевского, Варя Моисеева. А восторженный юнец Ваня Великопольский сделается известным поэтом и драматургом, близким другом Пушкина, Гоголя, Белинского, Баратынского, Аксакова. Великопольскому суждено сыграть весьма некрасивую роль в житейской драме Лобачевского. Но все это в будущем.

Война с Наполеоном началась в ночь на 12 июня 1812 года. Через несколько дней умер попечитель Казанского учебного округа Степан Яковлевич Румовский. Салтыков немедленно выехал в Петербург. Вскоре в университете узнали: новым попечителем назначен Салтыков Михаил Александрович!

Первое же распоряжение нового попечителя касалось профессоров, адъюнктов, магистров — им категорически запрещалось отпрашиваться в действующую армию. Распоряжение распространялось в какой-то мере и на казеннокоштных студентов. Несмотря на войну, Салтыков хотел сохранить университет. Своекоштные уходили каждый день.

Николаю Лобачевскому, которого совсем недавно старались сдать в солдаты, нечего было и думать о ратных подвигах: он по-прежнему занимался с чиновинками; на лекциях со студентами подменял Бартельса. По-прежнему он оставался воспитателем детей Салтыкова, и новый попечитель, полюбивший Николая, как родного сына, бдительно следил за каждым его шагом и вовсе не намерен был отпускать на войну. Своекоштные, подавшие рапорты об увольнении их из университета, перестали ходить на лекции Николая. Возбужденные, говорливые, они бесцельно шатались по коридорам университета, гадали, в какую часть их направят. Аксаков писал о тех днях: «Старшие казенные студенты, все через год назначаемые в учителя, рвались стать в ряды, наших войск, и поприще ученой деятельности, на которое они охотно себя обрекали, вдруг им опротивело; обязанность прослужить шесть лет по ученой части вдруг показалась им несносным бременем. Сверх всякого ожидания в непродолжительном времени исполнилось их горячее желание: казенным студентам позволено было вступать в военную службу. Это произошло уже после моего выхода из университета. Многих замечательных людей лишилась наука, и только некоторые остались верны своему призванию. Не один [такой, как] Перевощиков, Симонов и Лобачевский попали в артиллерийские офицеры и почти все погибли рановременною смертью».