Том Шервуд - АДОНИЯ

• Название: АДОНИЯ
• Автор: Том Шервуд
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4031-1

После гибели родителей от рук жестоких разбойников наследница благородной фамилии, маленькая девочка по имени Адония, попадает в монастырский приют, откуда ее через несколько лет забирает главарь разбойничьей шайки Иероним Люпус, скрывающийся под личиной монаха. Окружив девочку теплом и заботой, он обучает ее военному искусству. Адония относится к «доброму монаху» с любовью и послушанием, не подозревая, что он повинен в смерти ее родителей. Жадный до наживы Иероним Люпус узнает, что нищий плотник Томас Локк, пару лет тому назад ушедший к южным морям, вернулся богачом. Иероним Люпус решает выведать, откуда у простого плотника такое несметное богатство, и поручает это своей повзрослевшей воспитаннице, Адонии.

«Адония» — пятая книга из приключенческого цикла писателя Владимира Ковалевского (Том Шервуд) о жизни и необыкновенных приключениях мастера Томаса Локка Лея, плотника и моряка из Бристоля, и его друзей.

---

И вот пришла, запыхавшись, служительница с бородавкой и призывно махнула рукой. Адония, скользнув с лавки, со всех ног бросилась к ней.

— Мама приехала?

— Да, приехала. Иди быстро.

Они миновали длинный и гулкий зал и какие-то коридоры, и вдруг после очередного поворота, в алькове, слабо освещённом уличным светом, пробивающимся сквозь узкое зарешёченное окно, Адония увидела стоящую к ней спиной женщину в белом с розовыми цветами платье и с длинными чёрными волосами.

— Мамочка! — пронзительно вскрикнула Адония и побежала к женщине, протягивая к ней свои тонкие ручки.

Женщина обернулась, сделала быстрый шаг навстречу, взмахнула рукой — и бегущую девочку встретил жестокий удар розги.

— Вот тебе мамочка, маленькая ведьма! — с явным облегчением в голосе «пропела» донна Бригитта, и снова взмахнула рукой, и ещё, и ещё.

Адония, крича, упала на пол, заползла в угол и там свернулась в клубок. Розга сломалась. Метресса быстро протянула руку, и служительница торопливо подала ей новую.

Пришла в негодность и вторая розга. Всё, что Адония только что съела, вышло из неё обратно.

— В чулан? — деловито спросила служительница.

Метресса, взглянув на застывшее, позеленевшее лицо девочки, брезгливо сказала:

— Умойте её. И — в общую спальню. В чулане не выживет, а за неё хорошие деньги платят.

Донна Бригитта прошла в свой тёмный, отделанный чёрным лаковым деревом кабинет. Через пять минут туда же торопливо вошла молодая служка.

— Вызывали меня, госпожа? — низко кланяясь, спросила она.

Метресса прошла к небольшому столу-конторке, опустилась в мягкое кресло и рассудительно произнесла:

— Это вполне уместная строгость. Все девочки у нас — или незаконнорождённые, или просто неудобные для своих родителей дети. Нам щедро платят за то, чтобы девочки не вспоминали о том, что у них есть дом, и за то, чтобы они не стремились в этот дом вернуться. Достигнуть этого можно лишь строгостью. Если кто-то из воспитанниц позволит себе смело смотреть на меня или задавать мне вопросы — то мне останется только пойти в пастушки. Ты хочешь, чтобы я пошла в пастушки?

— О нет, что вы, госпожа! — дёрнувшись, как от удара, торопливо произнесла девушка.

— А на самом деле — я добрая. Иди, я разрешаю тебе поставить этой маленькой ведьме примочки.

День Адония провела в забытьи. Только к вечеру она пришла в себя. Ни на шаг не отходившая от неё девушка напоила её чем-то солёным и тёплым, и новая воспитанница пансиона заснула. На короткий миг ей приснился монах, который так по-доброму говорил на той самой поляне, где были люди, были кони, где плакала мама, и где никак не хотел вставать с земли их охотничий пёс. Во сне этот монах стоял возле незнакомой кареты, и рядом стоял ещё кто-то, и монах говорил: «Всё прекрасно».

Зловещий подарок

— Всё прекрасно, — сказал Люпус Филиппу.

— Они стояли поодаль от людей, вытаскивающих из кареты привезённые сундуки.

— Чертежи получились отменные. Все комнаты, все кровати, все двери. Даже чердак, — как ты на чердак-то пробрался?

— Вполне открыто, патер. Мосий просил помочь втащить наверх какую-то корзину. Дал увидеть, что замок висит лишь для виду, открывается без ключа.

— Он что же, демонстрирует доброжелательность?

— Более того. Он обращается со мной, как со старшим родственником.

— Стряпает тебе случайное несчастье?

— Так забавно. Приговорил меня к смерти за один только злой окрик.

— Да, потешный экземпляр.

С тем они и расстались. Люпус влез в карету, и кучер щёлкнул кнутом. Филипп же повернулся и пошёл назад, в дом Ицхака. Он уже подходил к дверям, когда перед ним возник человек. Заслоняя собой проход, мелко и часто кланяясь, человек проговорил:

— Уважаемый Филипп! У меня есть к вам одно интересное предложение!

— Вы не первый, кто в последние дни обращается ко мне с интересным предложением.

— О, это вполне понятно! Но в моём случае всё очень серьёзно. Позвольте, для начала разговора подарить вам маленькую табакерку.

— И табакерки мне каждый день дарят, и часы, и перстни…

— Но такой табакерки вам никто не подарит. Взгляните!

В ладонь к Филиппу легла действительно редкая вещь. По бокам небольшой, отлитой из красного золота коробочки, шёл замкнутый ряд самоцветных камней — чередующихся зелёных и красных. На продолговатой крышке, в углах, неведомым мастером были впаяны четыре крупных жёлтых камня, в центре же покоился громадный, кроваво-красный рубин. Его окружал овал из искристых, один-в-один, бриллиантов.

— Это семейная реликвия! — горячо зашептал человек. — Стариннейшая вещь. Таких теперь не делают, вы это учтите. Знаете, у этого рубина есть имя! В мире ювелиров он известен как «Око вампира». Правда, похоже? Я вам дарю его. Да-да, это вам.

— Хорошо. Что я должен сделать за это?

— О, всего лишь пустяк! Я знаю, вы — новый казначей Ицхака, его доверенное лицо. Сделайте так, чтобы он взял меня в дело!

— В какое именно дело?

— Он ещё спрашивает! — взмахнул рукой человек. — Об этом уже все знают! Ицхак вернул себе все розданные кредиты, простив даже невыплаченный рост! Ицхак сам берёт крупные займы, страшно сказать, под сто процентов роста! К Ицхаку со всей страны спешат родственники, знакомые родственников и знакомые знакомых — с общей просьбой: взять их денежки в дело. Ни я, ни кто-то другой не знает, что это за дело, но все знают мудрость Ицхака, и все могут прикинуть сумму, которую он собрал и ещё соберёт, и всем понятно — это будет такое дело, какое случается раз в сто лет! И потом все эти сто лет о нём будут вести разговоры за ужином! У меня есть пятьдесят фунтов. Уговорите Ицхака взять их — с условием, что через год я получу назад хотя бы девяносто!

— Придёте сегодня вечером. Около шести. Ребе примет вас, — твёрдо сказал Филипп, опуская табакерку в карман.

Он прошёл мимо быстро посторонившегося человека и, подойдя к дому, прежде чем открыть дверь, непроизвольно, нервно ощупал лежавший в кармане подарок.

В прихожей было столько людей, что он вынужден был проталкиваться. Гул голосов даже заглушал то и дело раздававшееся «приветствуем вас, уважаемый Филипп!», а также «а кто это?» Перед дверью, ведущей в кабинет, немного заслоняя дверной проём, находилось кресло, в котором сидел Мосий. Время от времени, подбирая выставленную поперёк двери ногу, он позволял очередному посетителю войти к ребе — вернее, не войти, а протиснуться между креслом и дверным косяком. Но, завидев нового казначея, Мосий поспешно встал и оттащил кресло в сторону. Филипп с тайным удовлетворением подумал, что вопросов «а кто это?» теперь прибавится.

Сдержанно кивнув Мосию, Филипп вошёл в кабинет. Дождавшись, когда очередной посетитель, откланявшись, выйдет, казначей подошёл к столу и выложил перед ребе только что полученную табакерку.

— Этот просит принять пятьдесят фунтов, и рассчитывает получить через год девяносто.

— Но что это?! — с юношеским, искренним удивлением воскликнул вдруг ребе. — Мои ли глаза это видят? Мои ли руки это чувствуют? Филипп! Знаешь ли ты, что этот камень именуется «Око вампира»?

— Да. Человек, подкупивший меня им, придёт в шесть часов. Мне только непонятно, ребе, камень этот сам по себе — крупная ценность. Не лучше ли было его владельцу, продав табакерку, удвоить, скажем, эти пятьдесят фунтов, и открыть своё дело. Своё и сейчас, а не ожидать предполагаемой прибыли целый год.

— О, нет. Он поступил дважды мудро. Он выждет год. И, когда весь торговый мир станет говорить о нашем деле, он и откроет своё. Тогда у него будет колоссальный, по меркам его какой-нибудь захолустной провинции, потенциал: девяносто фунтов… плюс известность, что он был компаньоном того самого ребе Ицхака! И второе. Этот камень каким-то таинственным образом притягивает кровь. Его крали и похищали неисчислимое количество раз, и всегда, неизменно это сопровождалось пролитием крови. Даже если он бывал подарен по доброй воле, а такое, я слышал, случалось… В общем, это опасный подарок. Я, конечно, соглашусь подержать его у себя, согласно нашему договору, вместе с остальными сделанными тебе подношениями, но… Лучше вернуть подарок владельцу и не брать у него эти пятьдесят фунтов.

Однако сделавший этот подарок человек больше у ребе не появился.

Поздний ужин

Глубоким вечером в пятницу в кабинете ребе Ицхака горели полдюжины свечей. К его рабочему столу торцом был приставлен небольшой низкий столик, и на нём был накрыт ужин, и ужинали за ним трое: сам ребе, его сын Давид и, как ни странно, Филипп.

— Завтра — суббота, — говорил ребе, откупоривая небольшую бутыль. — День отдыха и молитвы. В воскресенье — ещё раз просчитываем последовательность действий. А в понедельник — начинаем дело.