Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

• Название: Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
• Автор: Валерий Сафонов
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17127-4

Резкое неприятие вызвал у ветеранов-чекистов недавно вышедший в прокат фильм «Сволочи». Оно и понятно: подготовка и деятельность подростков в тылу врага показаны в нем тенденциозно и лживо.

Много ли наши создатели масс-культуры знают о тех людях, которые, несмотря на свой юный возраст, помогали в борьбе с захватчиками в годы Великой Отечественной войны, тем более о разведчиках-подростках? Пионеры, комсомольцы, они добровольно шли в тыл врага, чтобы добывать важные сведения, рискуя собственной жизнью, они мстили за гибель своих родных и близких, за истерзанную войной Родину.

Помещенные в настоящий сборник документальные повести рассказывают как раз о таких юных героях. Первая из них — «Воздаяние и возмездие» — посвящена молодежной группе, которой руководил самый юный резидент НКВД — шестнадцатилетний Алеша Шумавцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Вторая повесть — «В особый отдел не вернулся…» — это реальная история 14-летнего разведчика Особого отдела НКВД…

Так кто же все-таки сволочи: молодые пацаны, сражавшиеся с врагом, или современные популяризаторы лжи?

---

Вскоре Петя был у бывшего городского овощехранилища, опутанного колючей проволокой. «Вот он, этот проклятый лагерь», — подумал разведчик. Мальчик медленно двинулся вдоль лагерных ворот, откуда сразу раздалось злое рычание сторожевых собак. Тут же из небольшого бревенчатого дома вышел толстый краснощекий гитлеровец с автоматом в руках и, погрозив Петя кулаком, стал ходить у ворот. Мальчик скрылся за высокий густой кустарник на другой стороне шоссейной дороги. Он уселся на широкий пень от недавно спиленной сосны и стал наблюдать за лагерем. Здесь он решил ждать военнопленных.

Вдруг за спиной разведчика раздался шорох листьев, и туг же он услышал приглушенные голоса. Петя оглянулся. Из-за кустов на него смотрели две пары настороженных ребячьих глаз. Один из них, в старой телогрейке, размер которой был явно ему не по плечу, выглядел лет на двенадцать. Другой, в рваном тоненьком пальтишке, был ровесником Пети. В руках они держали по узелку из чистого белого полотна. «В узелках еда для военнопленных», — решил Петя. И ему стало совсем спокойно на душе: с этими ребятами он дождется военнопленных. А они стояли и настороженно смотрели на разведчика и его котомку. Вот мальчик, который был в телогрейке, кивнул головой в сторону лагеря и тихо спросил:

— Не выходили еще?

Петя отрицательно помотал головой. А мальчик в пальто возбужденно сказал:

— Я уверен, там что-то случилось! Они уже почти два часа должны работать… Мы со станции, не дождались их там и решили подойти сюда. Нет, что-то случилось!

«Развлечения» фон Шмитке

Мальчик был прав. В лагере происходила страшная сцена. В этот день военнопленные, как всегда, были подняты в 6 утра на всеобщее построение. Прошел слух, что на построении будет сам начальник лагеря обер-лейтенант фон Шмитке. О, этого высокого, симпатичного офицера, всегда с иголочки одетого блондина, имеющего длинную руку в самой имперской канцелярии, боялись не столько военнопленные, как немецкая администрация лагеря и охранники. Если обер-лейтенант замечал или ему докладывали, что какой-нибудь немецкий солдат допускал малейшее послабление военнопленным, то его тут же ждал фронт. Фон Шмитке никогда не кричал на своих подчиненных, он их не пугал карами всевышнего, не грозил великим Рейхом. Кизбранной своейжертве из числа охранников начальник лагеря всегда подходил в парадной форме, тщательно выбритым и вежливо сообщал тому, что сам фюрер Германии призывает его в передовые ряды борцов за идеи нации. И вскоре такой избранник оказывался на передовой. А какой это был выдумщик по части различных экзекуций… для военнопленных. В этом ему не было равных, фантазия фрица не знала границ.

Сегодня охрана ждала очередного представления. Ведь вчера их Щеголь, как звали охранники своего начальника, опять крупно проиграл командиру танкового батальона майору Беккеру в карты. А значит, представление будет.

И вот охранники и лагерные полицейские из числа изменников Родины носились между двухъярусными нарами и пинками, хлесткими ударами свинцовых нагаек и шомполами поднимали на ноги больных, всевозможных калек и обессиленных от голода людей. В блоках то там, то здесь полицейские орали:

— Все на построение!

Тут же кто-то из солдат охраны громко кричал:

— Все на представление!

Затем раздавался дружный солдатский смех. Охранники уже веселились в предчувствии представления. Они были уверены, что сегодня герр фон Шмитке порадует их чем-нибудь необыкновенным.

Повышенное возбуждение охранников сразу передалось военнопленным. Бряцая деревянными колодками по бетонному полу, они спешили быстрее проскочить через двери блоков на улицу. Здесь у дверей их ждали псы-полицейские с налитыми кровью глазами. Они хлестали направо и налево по спинам военнопленных нагайками и шомполами, а те, защищая лицо и голову руками, словно спринтеры, пробегали это проклятое место. Больше всех доставалось больным и калекам, которые еле-еле двигались, да и то при поддержке товарищей. На этих бедолагах вымещали всю свою злобу за потерянные привилегии бывшие кулаки, лавочники, торговцы и прочие антисоветские элементы. Они увидели в фашистской Германии силу, которая могла осуществить их мечту: ликвидировать Советскую власть и помочь им стать хозяевами пусть маленького, но своего дела. Поэтому каждый из этих иуд из кожи лез, чтобы выслужиться перед лагерным начальством. Обрушивая на головы больных и калек удары нагаек и шомполов, они с ненавистью кричали:

— Бы-ы-стрей, сво-о-лочи красно-о-кожие!

И вот шесть колонн, каждая от 200 до 250 человек, во главе с немцем-воспитателем и пятью полицейскими, замерли в ожидании выхода самого фон Шмитке. Глаза охранников, полицейских и военнопленных были направлены на двухэтажный дом, в котором находилась резиденция начальника лагеря. Ждать пришлось совсем недолго. Хлопнула дверь, и на улицу выкатился, переваливаясь с ноги на ногу, кривоногий телохранитель фон Шмитке фельдфебель Рунге. Он стоял, словно бык, на своих мощных ногах и исподлобья оглядывал притихшую площадь. Этого неимоверно широкоплечего, обладавшего огромной физической силой гитлеровца боялись даже некоторые офицеры в лагере. Они боялись его за необыкновенную исполнительность, жестокость и привязанность к начальнику лагеря. Однажды на вечеринке изрядно подвыпивший фон Шмитке разошелся так, что предложил своему извечному противнику по картам и спорам начальнику Любаньского отделения службы полиции и безопасности СД гауптштурмфюреру СС Шираку пари: его любимец, его верный телохранитель одним ударом кулака может убить любого военнопленного из лагеря. Он ставил тысячу марок против десяти бутылок французского коньяка, привезенного недавно Шираком из Парижа.

Офицеры подсмеивались над Щеголем, а он расходился все больше. Он предложил сейчас же, ночью, отправиться в лагерь. Скуповатый Ширак колебался, но предложение все-таки принял: ведь тысяча марок есть тысяча марок, решил он. Правда, гауптштурмфюрер СС долго торговался в отношении количества бутылок, и вот они сошлись на семи бутылках коньяка, при этом договорились, что жертву для Рунге Ширак выберет в лагере сам.

Темной ночью группа подвыпивших немецких офицеров появилась в блоке № 3. Лагерные полицейские быстро подняли с нар военнопленных, и под шутки и смех офицеры 11 риступили к выбору жертвы для фельдфебеля. Однако Шираку пока ни один из них не подходил. С отвращением он отходил то от одного, то от другого военнопленного. Наконец в самом углу барака гауптштурмфюрер СС обратил внимание на среднего роста, плотного, черноволосого, совсем еще молодого симпатичного военнопленного. Он пощупал тому руки и шею, потрогал грудь, а затем через переводчика из военнопленных узнал, что танкист Николай Гришин, лагерный номер 1274, в плен попал всего лишь две недели тому назад. Ширак решил, что за такой срок у этого когда-то, по всем данным, очень крепкого парня не выбили еще до конца силы. Да крепче него он вряд ли сможет найти в этой молотилке смерти, где за несколько недель люди превращались в скелеты. И Ширак приказал полицейскому доставить 1274-го номера к резиденции начальника лагеря.

На освещенной прожекторами площади прохаживались фон Шмитке и врач медчасти лагеря гауптман Кюрц, который должен был засвидетельствовать смерть военнопленного. В том, что он выиграет пари, фон Шмитке не сомневался ни минуты. Он знал силу своего телохранителя, который уже не раз испытывал ее на военнопленных. Вскоре к ним из третьего блока подошли офицеры во главе с Шираком. Рунге пока не было. Кто-то из офицеров решил, что пари не состоится. Фон Шмитке тут же ответил, что он послал телохранителя переодеться в спортивный костюм.

Вот подошел и военнопленный в сопровождении лагерного полицейского. Фон Шмитке долго рассматривал выбранную жертву, а затем пробурчал что-то себе под нос и показал Шираку большой палец: он одобрил его выбор.

А танкист Гришин, лагерный номер 1274, стоял и никак не мог понять, зачем притащили его среди ночи на площадь пьяные офицеры. В его голове проносились сотни разных мыслей, но он так и не догадался, чем было вызвано к нему такое повышенное внимание веселящихся на площади гитлеровцев.

Наконец из двухэтажного дома важно вышел в легком тренировочном костюме Рунге. С длинными руками, кривыми ногами и неимоверно широкими плечами, фельдфебель походил на огромную обезьяну. Среди офицеров раздался смех и иронично-восторженные возгласы. Однако он не обращал на них никакого внимания. Весь его важный и напыщенный вид говорил, что сегодня он избран своим хозяином для особой роли. Переваливаясь с ноги на ногу, Рунге подбежал к военнопленному, удивленно смотревшему на этого горилдообразного человека. В напряженном сознании Гришина блеснула мысль: сейчас с ним должно что-то произойти. А Рунге похлопал того по щеке, затем тихо ударил кулаком в его грудь и начал подпрыгивать и усиленно размахивать руками. Он разогревался, чтобы с честью выполнить приказ своего шефа: убить этого красного, врага фюрера и Рейха, одним ударом кулака. Он выиграет семь бутылок коньяка обер-лейтенанту фон Шмитке, иначе быть ему на передовой.