Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

• Название: Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
• Автор: Валерий Сафонов
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17127-4

Резкое неприятие вызвал у ветеранов-чекистов недавно вышедший в прокат фильм «Сволочи». Оно и понятно: подготовка и деятельность подростков в тылу врага показаны в нем тенденциозно и лживо.

Много ли наши создатели масс-культуры знают о тех людях, которые, несмотря на свой юный возраст, помогали в борьбе с захватчиками в годы Великой Отечественной войны, тем более о разведчиках-подростках? Пионеры, комсомольцы, они добровольно шли в тыл врага, чтобы добывать важные сведения, рискуя собственной жизнью, они мстили за гибель своих родных и близких, за истерзанную войной Родину.

Помещенные в настоящий сборник документальные повести рассказывают как раз о таких юных героях. Первая из них — «Воздаяние и возмездие» — посвящена молодежной группе, которой руководил самый юный резидент НКВД — шестнадцатилетний Алеша Шумавцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Вторая повесть — «В особый отдел не вернулся…» — это реальная история 14-летнего разведчика Особого отдела НКВД…

Так кто же все-таки сволочи: молодые пацаны, сражавшиеся с врагом, или современные популяризаторы лжи?

---

Сердце у Пети наполнилось гневом. «Что же это такое? Что делают проклятые фашисты с нашими людьми?» — думал мальчик, наблюдая издевательства гитлеровца над военнопленными.

А офицер, приняв уже строгий вид, приказал солдатам высечь этих двух людей за плохую работу. Охранники схватили одного из военнопленных и, распластав его на двух шпалах, принялись избивать нагайками. Они старались на совесть. Офицер снял фотоаппарат и сделал с разных позиций несколько снимков порки советского военнопленного. Затем то же самое учинили и с его товарищем. И опять офицер снимал сцену порки русского раба.

Вскоре эти фотоснимки лейтенант Миллер отправит на родину, в фатерлянд: родные должны знать, как у стен Ленинграда они расправляются с красными. Ведь скоро он станет владельцем большого поместья. Здесь прекрасные места. Так обещал им великий фюрер. Осталось только и!ять лишь эту сказочную северную столицу России. И он наконец станет богатым. Перед ним откроются двери лучших домов Тюрингии. Всю жизнь к этому стремился его отец — рядовой бауэр. Копил марки, экономил вечно на всем, а денег больших так и не имел. «А я добыл богатство лишь всего за два года… В Польше хапанул золотишка. Для лого пришлось пустить в расход семью еврея-ювелира. Но ведь это — юдиш. Уничтожение их есть священная обязанность каждого настоящего арийца. Да, теперь отец Эльзы побегает за мной. Он был против моей женитьбы на ней. Нет, теперь я сам буду выбирать себе невесту. Правда, золотишко я не сдал в казну, как требуют законы Рейха. А я что, один такой? Да вон наши фюреры больших и малых рангов вагонами отправляют в фатерлянд из здешних великолепных музеев картины, хрусталь, фарфор, ковры, гобелены и все прочее, что попадается им только под руку. Нет, золото мое. Оно хорошо спрятано. Теперь я — господин… Господин над этими русскими рабами. Я заставлю работать этих ленивых скотов. Да, я богат… И все это я достиг благодаря гению великого фюрера».

Так думал лейтенант Миллер, запечатляя на фотопленку издевательства гитлеровцев над советскими людьми на временно оккупированной ими территории Ленинградской области. А всего через два месяца его настигнет под Тосно партизанская пуля. И получит этот «завоеватель» в награду большой крест из ленинградской березы. А пока… он приказал солдатам не забывать подгонять русских скотов, а сам, весело насвистывая, ушел в станционное здание.

«Вот теперь мне пора», — решил Петя. И он рванулся по железнодорожному полотну, на котором громоздились разбитые вагоны. Ловко перепрыгивая через исковерканные взрывами шпалы, мальчик вскоре был почти у цели. Он остановился около поваленного вагона, внимательно осмотрелся: у огромного костра охранники чему-то весело смеялись, а военнопленные продолжали свою тяжелую, монотонную работу. Шпалы громоздились все выше и выше. Военнопленные уже были не в состоянии поднимать их на эту высоту, поэтому двоим из них пришлось взобраться наверх. Шпалы теперь одним концом прислонялись к штабелю, а затем пленные толкали задругой конец их наверх, где они подхватывались работающими наверху, и так одна за одной укладывались в ровные ряды. «Ох, какая тяжелая, изнурительная работа. Она не для этих бедолаг», — подумал мальчик.

Кузьмич вместе с высоким худым военнопленным работал наверху. Свою работу он делал с улыбкой и прибаутками. Петя видел, что шутки ленинградского повара помогают пленным. Изредка раздавался их дружный смех и отдельные восклицания: «Ай да, Кузьмич! Уморил, уморил бродяга…» Чувствовалось, что и в невыносимых лагерных условиях он остался таким же весельчаком и балагуром, каким его знал Петя там… в танковом полку.

И тут мальчику пришла неожиданная мысль: «А ведь Кузьмич неспроста работает наверху. Он все продумал. Он ждет меня у шпал. Я пристроюсь в кустах, а он наверху. Гитлеровцы далеко. Разговаривай сколько хочешь. Молодец, танкист. Это, может, единственный шанс переговорить с ним. Ведь уединиться ему невозможно…»

От поваленного обгоревшего вагона до кустов было всего метров семь. Кузьмич уже заметил Петю и кивками головы приглашал мальчика к шпалам. Тот взмахом руки дал знак, что он все понял. Потом еще раз внимательно осмотрелся и бесшумно преодолел последние метры, и вот он в недоступной для глаз гитлеровских солдат зоне. Лицо у Кузьмича светилось радостной улыбкой, он готов был расцеловать мальчика, но мешала высота. А тот с жалостливой улыбкой долго смотрел на Кузьмича, а затем шепотом произнес:

— Ну, как… как вы, такой смелый и ловкий солдат, оказались в плену? Ведь здесь каторжная работа, каждый день гибнут люди… Что ждет вас здесь?..

Кузьмич тяжело вздохнул, усмехнулся и громко сказал:

— Да, Петенька, ты правильно заметил. Мы на каторге… Страшной, фашистской каторге… Нас бьют, в нас стреляют, над нами измываются все — от последнего гитлеровского солдата до этих псов-полицейских — изменников Родин ы. О, этих сволочей я ненавижу больше гитлеровцев. Я понимаю фашистов, понимаю их цель — уничтожить первую страну социализма. Это открытый и ясный враг. Но никак… никак я не могу понять предателей. Хотя некоторых из них понять можно. Они обиделись на нас, советских людей, за свои потерянные заводы, фабрики, поместья, чины и разные привилегии. Они увидели в фашистской Германии силу, которая поможет им вернуть все это. Но вот никак я, Петя, не могу понять тех, кто переметнулся к фашистам из-за куска хлеба. Ведь многие из них были примерными советскими гражданами. Их Родина кормила, поила, дала образование, работу, некоторым солидные должности. И вот в тяжелую для нее годину они ответили ей черной неблагодарностью. Из-за лишнего куска они пошли на службу к фашистам. Но поверь мне, дорогой мой мальчишка, таких сволочей ничтожная кучка. Какая-то совсем небольшая долька… Малюсенький процентик… В основном военнопленные, с которыми мне пришлось встречаться, настроены патриотически и твердо верят в победу нашего строя… В победу советского оружия… У нас в лагере ведется кое-какая патриотическая работа: помогаем больным, раненым и истощенным людям питанием, начали издавать лагерную рукописную газету, в которой призываем военнопленных не верить фашистским басням о скорой их победе, о взятии Москвы и Ленинграда. Готовим группы для побега из лагеря. Отдел 3-а, который ведет в лагере контрразведывательную работу, насадил кругом своих шпиков и провокаторов. Поэтому нужно быть очень осторожными. Но работа ведется. Наша подпольная организация разрастается. Так можешь и доложить туда, знаешь куда. Обязательно доложи, что Кузьмич предателем никогда не был и никогда им не будет. А теперь слушай внимательно…

Чертыхаясь, он опять схватил с напарником шпалу и, уложив ее в последний ряд противоположного от Пети края штабеля, стряхнул с рук грязь и ласковым взором долго смотрел на прислонившего к шпалам мальчика. Затем он подмигнул ему и сказал:

— Времени у нас, Петруша, совсем мало. Вон фашистские церберы так и смотрят сюда. Не дай бог, кто-нибудь из них подойдет к нам. Поэтому давай поговорим о деле. Правда, Семеныч, дело прежде всего?

Напарник Кузьмича кивнул головой в знак согласия и басом произнес:

— Чем быстрей вы поговорите, тем лучше для всех нас и, конечно, для дела. Время не терпит. Кузьмич, пока гитлеровцы заняты костром, выкладывай пареньку все, что мы разузнали.

Петя видел, что времени у них действительно было совсем мало. Скоро высота штабеля станет недосягаемой для работающих снизу пленных, и тогда шпалы придется таскать в другое место, ибо здесь, у кустов, места для следующего штабеля не было. Да, надо торопиться. Он весь напрягся и громко сказал:

— Я слушаю, Кузьмич, внимательно слушаю.

Продолжая свою тяжелую работу, танкист начал быстро говорить:

— На станцию Любань гитлеровцы ежедневно пригоняют 60–70 вагонов с боеприпасами. Большинство из них артиллерийские снаряды 120 мм. Разгружаем мы их, как правило, вот в этой, южной, части станционных запасных путей. Рядом вон с тем домом. — Мужчина рукой показал на спшционное здание, куда совсем недавно вошел немецкий офицер, и продолжил: — Так вот рядом с этим домом находится зенитная батарея из двенадцати орудий. Она прикрывает с юга станцию Любань. Батарея сильно замаскирована сетками. С воздуха ее увидеть невозможно.

Наклонившись, Кузьмич долго укладывал с напарником очередную шпалу, потом посмотрел на юного разведчика и спросил:

— Тебе все понятно, Петя? Может, помедленнее говорить?

Мальчик поднял голову и тихо сказал:

— Мне все понятно, Кузьмич.

Танкист продолжил:

— Ожидающие разгрузки вагоны стоят на запасных путях к северу от станции. Это в километре отсюда. И там, в березняке, — замаскированная зенитная батарея.

Тут Кузьмич увидел, как у костра резко поднялись двое немецких солдат и, держась за рукоятки автоматов, стали внимательно наблюдать за работающими военнопленными. Танкист замолчал и стал с Семенычем возиться с тяжелой шпалой. Солдаты поговорили о чем-то между собой, прокричали: