Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

• Название: Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
• Автор: Валерий Сафонов
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17127-4

Резкое неприятие вызвал у ветеранов-чекистов недавно вышедший в прокат фильм «Сволочи». Оно и понятно: подготовка и деятельность подростков в тылу врага показаны в нем тенденциозно и лживо.

Много ли наши создатели масс-культуры знают о тех людях, которые, несмотря на свой юный возраст, помогали в борьбе с захватчиками в годы Великой Отечественной войны, тем более о разведчиках-подростках? Пионеры, комсомольцы, они добровольно шли в тыл врага, чтобы добывать важные сведения, рискуя собственной жизнью, они мстили за гибель своих родных и близких, за истерзанную войной Родину.

Помещенные в настоящий сборник документальные повести рассказывают как раз о таких юных героях. Первая из них — «Воздаяние и возмездие» — посвящена молодежной группе, которой руководил самый юный резидент НКВД — шестнадцатилетний Алеша Шумавцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Вторая повесть — «В особый отдел не вернулся…» — это реальная история 14-летнего разведчика Особого отдела НКВД…

Так кто же все-таки сволочи: молодые пацаны, сражавшиеся с врагом, или современные популяризаторы лжи?

---

В каменных гнездах в указанных выше направлениях устроены укрепленные пулеметные гнезда.

Противником заняты дер. Войлово — 40–45 гитлеровцев, 1 орудие ПТО и 1 станковый пулемет.

Дер. Слободка — 50–70 гитлеровцев при 2-х пулеметах.

Дер. Тихоновка 50–60 гитлеровцев, есть пулеметы…»

Легко заметить, что некоторые из этих данных, например, расположение бочек с горючим, имели значение лишь на считаныедни: сегодня есть бочки, завтра их повезли к линии фронта. Иное дело — расположение долговременных оборонительных сооружений и огневых точек. Такая информация имела непреходящее значение до последнего дня оккупации. Знание точного местонахождения тех же орудий противотанковой обороны или пулеметных гнезд помогло через полтора года командирам подразделений Красной Армии, наступая на город, избежать лишних людских потерь. Так, уже мертвые к тому времени Алеша Шумавцов и его товарищи спасали жизни сотен бойцов и командиров.

Поток информации, поступавшей в отряд из Людинова и других населенных пунктов района, так возрос, что у Золотухина возникла нужда в новых связных.

Однажды в марте партизанская разведка, вернувшаяся с очередного задания близ Сукремля, доложила ему, что в пути ей повстречался подросток по имени Семен Щербаков, который попросил их сообщить командиру, что он, то есть Семен, как они и договаривались, собрал много оружия и боеприпасов. Дескать, пусть командир присылает за ним людей. Ему, Щербакову, одному всего не унести.

Не унесли всего и трое взрослых партизан, которых Золотухин послал в названное место. Оказывается, Семен собрал в местах боев и перетащил к себе десятки русских и немецких винтовок, карабинов, автоматов и множество боеприпасов, включая несколько ящиков с минами и артиллерийскими снарядами разных калибров.

Все это добро, аккуратно прикрытое сверху конскими ногами и головами (в лесах валялось много убитых и замерзших лошадей), он на саночках провозил мимо немецких патрулей и часовых к себе домой. Немцы не возражали, чтобы местные жители ходили в лес за мерзлой кониной — это избавляло от заботы об их пропитании.

Возле своего дома Семен выкопал под поленницей дров большую яму, куда и складывал, обернув в тряпки, все это богатство. Разумеется, постепенно оно перекочевало в отряд. Выполняя данное им слово, Золотухин принял Семена Щербакова в отряд.

Случилось так, что в это время прервалась связь с группой Азаровой, и в отряд перестали поступать медикаменты и перевязочные материалы. Нужно было кого-то послать в город, и Семен, при его щуплой внешности (на самом деле, при малом росте он был жилистым и сильным) и навыках беспризорника проскользнуть незаметно в любую щель, подошел на роль связного как никто другой…

Семен Щербаков стал одним из самых юных разведчиков и связных отряда. Моложе его оказался только Володя Рыбкин, сын людиновского партизана Николая Рыбкина. Семен был дерзок, находчив, до нахальства деятелен и предприимчив. К сожалению, командование не распознало в нем свойственную многим беспризорникам и приблатненным пацанам психологическую неустойчивость, что, в конце концов, привело к трагедии.

Первым крещением Щербакова стала разведка в Сукремль, куда он направился со своим сверстником Женей Кабановым. Болва только что ушла в берега, ребята переправились через реку и достигли поселка. Огородами они незамеченными добрались до нужного им места, но едва вышли на улицу, как напоролись на немецкий патруль. Солдаты окликнули их криком «Хальт!», но ребята не остановились, а кинулись бежать. Солдаты преследовали их и загнали во двор местной жительницы старушки Конюховой, сын которой был в отряде.

Женя решил спрятаться во дворе, что было ошибкой, а более смекалистый Семен вбежал в дом.

— Бабушка, печь топила? — с порога крикнул он хозяйке.

— Топила, топила, а что?

— Давно?

— Давно…

— Тогда открывай заслонку, я там спрячусь, а ты закрой за мной и немцам ни ну-гу.

Старуха приоткрыла заслонку, раздвинула горшки, и тощий Щербаков мгновенно юркнул внутрь и забился в дальний угол.

Едва Конюхова привела все в порядок, как в дом вбежали немецкие солдаты, успевшие уже поймать Женю в сарае.

— Где партизан, матка?

Конюхова стала открещиваться:

— Какой-такой партизан? Я одна в доме…

Немцы обыскали дом, заглянули и на чердак, и в погреб, и под кровать, и в шкаф, и в сундук. Поднялись и на полати. Не обследовали только нутро печи, от которой еще тянуло жаром.

Когда немцы ушли, Конюхова выждала некоторое время, потом открыла заслонку, раздвинула горшки и крикнула:

— Вылезай!

Семен выбрался, едва не задохнувшийся, весь в саже. Немало усилий пришлось потратить и ему самому, и хозяйке, чтобы отмыться и вычистить одежду.

С наступлением темноты Щербаков вернулся в отряд. Впоследствии он не раз ходил и на связь с городскими подпольщиками, и в разведку. Прикрытием ему было обличье беспризорника. Как-то он прошел сквозь весь город, гоня перед собой ногами пустую консервную банку, в которой лежало… очередное донесение.

Однажды он все же попался. Задержали его два полицая и заперли в бане (дело случилось в деревне). Один полицай куда-то ушел, а второй остался сторожить задержанного, но, разморенный жарой и самогонкой, заснул. Заслышав храп за дверью, Семен нашел лаз на чердак, выбрался на крышу, спрыгнул оттуда на землю и, заколов разбуженного шумом полицая его же штыком и прихватив винтовку, благополучно скрылся. Но везенье редко длится до бесконечности. Недолго длилась полоса удач и для Семена Щербакова, людиновского Гавроша…

Потом случилась и первая жертва…

Клавдия Антоновна Азарова увидела на улице Ленина лежащую женщину — молодая или старая, сразу и не поняла, лицо сплошной кровоподтек, глаза закрыты, из уголков рта стекала розовая слюна… Платье на женщине было изорвано, нижнее белье отсутствовало. Все тело тоже было покрыто синяками, на грудях — следы укусов и небольшие круглые ожоги — такие оставляют запекшиеся на коже горящие сигареты… И еще ужаснуло — женщина явно была подвергнута грубому и многократному насилию. Азарова откинула с лица почти бездыханной жертвы пряди слипшихся русых волос и не удержалась от крика:

— Господи, Оленька! Что же с тобой эти ироды сделали!

Да, то была Оля Мартынова, молодая учительница из деревни Заболотье, одна из разведчиц, действовавших в районе, та самая «Весна», что совсем недавно ходила в тогда еще оккупированный Киров и Жиздру.

Лишь позднее стало известно, что Ольгу Мартынову задержал в Людинове полицейский Орлов. Этот мерзавец за что-то с давних пор ненавидел девушку и, видимо, подозревал, что она связана с партизанами. Завидев ее в городе, Орлов решил, что она неспроста заявилась сюда не в базарный день, остановил и препроводил в полицию. При обыске у Оли ничего не нашли, какую-либо связь с партизанами или подпольщиками она отрицала, и обозлившиеся полицаи выместили на беззащитной девушке свою досаду.

Самое ужасное заключалось в том, что Олю Мартынову убили не как оно бывает на войне, когда враг уничтожает в бою своего заведомого и тоже вооруженного противника, а просто так, в сущности, ни за что, лишь бы поглумиться, отдаться низменным побуждениям, отнять самым мучительным и гнусным образом жизнь — беспричинно и безнаказанно. Такое могло в оккупированном городе в любой день и в любой час случиться с каждой и каждым. И случалось. И не единожды…

Азарова знала Олю с давних, довоенных времен, более того, это по ее рекомендации девушку привлекли к разведывательной работе. Потому еще с такой болью восприняла Клавдия Антоновна трагедию с Олей, словно была в том ее личная вина…

Оля и ходила-то в Людиново из своего Заболотья потому, что сама связи с отрядом не имела и собранную информацию передавала через Азарову или Марию Лясоцкую, через них же, как правило, получала и очередные задания. Полицай Орлов был не только негодяем, но и дураком — если бы он незаметно проследил за молодой учительницей, а не кинулся ее задерживать, мог бы зацепить какую-то ниточку, ведущую к подполью.

Не знать о том, что грозит им в случае ареста, подпольщики не могли. Из встреч со многими бывшими партизанскими разведчиками авторы знают, что между собой никогда не рассуждали о том, как поведут себя, если окажутся в пыточной камере наедине с палачами. То была запретная тема. Никто не может сказать наперед, как поведет себя под мучительными, изощренными пытками. Потому-то и существует первая и самая главная заповедь в разведке — знать только то и ровно столько, что необходимо для выполнения задания. Чтобы в случае провала, если и сломают тебя на допросах и развяжут язык, ущерб был минимальный.

Профессиональные разведчики-нелегалы всегда готовы к задержанию, и допросам, на этот случай им заранее даны необходимые инструкции и выработана тактика поведения, причем в нескольких вариантах. Профессиональным разведчикам нет смысла просто отпираться, все отрицать с порога, дескать, произошла ошибка, знать ничего не знаю и не ведаю. Потому что они прекрасно понимают: их, нелегалов-профессионалов, контрразведка противника никогда не арестовывает случайно либо по одному лишь подозрению. Их задерживают только когда располагают неопровержимыми уликами и доказательствами. Часто вообще не задерживают, позволяют работать, но под «колпаком». К тому же к профессионалам по ряду чисто профессиональных же соображений крайне редко применяют грубое физическое воздействие, не из гуманности, разумеется, а из целесообразности. К ним применяют принципиально иные методы воздействия, чтобы склонить к сотрудничеству.