Валерий Сафонов - Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага

• Название: Не Сволочи, или Дети-разведчики в тылу врага
• Автор: Валерий Сафонов
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-699-17127-4

Резкое неприятие вызвал у ветеранов-чекистов недавно вышедший в прокат фильм «Сволочи». Оно и понятно: подготовка и деятельность подростков в тылу врага показаны в нем тенденциозно и лживо.

Много ли наши создатели масс-культуры знают о тех людях, которые, несмотря на свой юный возраст, помогали в борьбе с захватчиками в годы Великой Отечественной войны, тем более о разведчиках-подростках? Пионеры, комсомольцы, они добровольно шли в тыл врага, чтобы добывать важные сведения, рискуя собственной жизнью, они мстили за гибель своих родных и близких, за истерзанную войной Родину.

Помещенные в настоящий сборник документальные повести рассказывают как раз о таких юных героях. Первая из них — «Воздаяние и возмездие» — посвящена молодежной группе, которой руководил самый юный резидент НКВД — шестнадцатилетний Алеша Шумавцов, посмертно удостоенный звания Героя Советского Союза. Вторая повесть — «В особый отдел не вернулся…» — это реальная история 14-летнего разведчика Особого отдела НКВД…

Так кто же все-таки сволочи: молодые пацаны, сражавшиеся с врагом, или современные популяризаторы лжи?

---

Довольно неожиданно группа пополнилась еще одной участницей, единственной, которая сама кое о чем догадалась. Впрочем, в том ничего удивительного не было, поскольку этим проницательным человеком оказалась старшая сестра Шуры Лясоцкого двадцатидвухлетняя Мария.

Перед войной Мария Михайловна вместе с мужем — лейтенантом Владимиром Саутиным — и годовалой дочкой Тамарой жила в Белоруссии, вблизи западной границы. Уже двадцать второго июня их военный городок подвергся бомбардировке. Семьи командиров успели эвакуировать на восток до того, как воинская часть, в которой служил лейтенант Саутин, вступила в бой. Так Мария Михайловна с дочкой снова очутилась в отчем доме.

Выходцы с Украины, все мужчины рода Лясоцких работали на людиновских заводах едва не с самого их основания. Семья была огромной. К моменту оккупации Людинова в доме по улице Войкова проживали: глава семьи Михаил Дмитриевич с женой Матреной Никитичной, дочери: Нина — пятнадцати лет, Лидия — тринадцати лет, Зоя — пяти лет, сыновья: Шура и семилетний Николай. Теперь к ним присоединилась и Мария с внучкой. Еще два сына, девятнадцатилетний Виктор и двадцатичетырехлетний Виктор,[14] находились в Красной Армии.

Наблюдательная по натуре, Мария быстро подметила что-то необычное в поведении своего среднего брата Шуры, его таинственные шушуканья с дружком — Лешей Шумавцовым. А однажды, перепутав телогрейки, обнаружила в кармане написанную от руки печатными буквами листовку, которая заканчивалась словами:

«СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!

Штаб народных мстителей».

Такие листовки Мария уже видела в городе наклеенными на заборах и даже столбах электросетей.

На обратной стороне листовки, обнаруженной ею в кармане братниной телогрейки, никаких следов клейстера не имелось. Марии все стало ясно, Эту листовку ее братец не отлепилс какого-нибудь забора, чтобы, скажем, показать друзьям. Он просто сам не успел ее наклеить.

Мария при первом же удобном случае начистоту поговорила с Шурой, отругала за допущенную оплошность — в случае задержания и обыска его ждали пытки в полиции и, скорее всего, гибель — и потребовала связать ее с руководителем подполья.

Лясоцкий рассказал о происшедшем Шумавцову, тот по уже действующему каналу связи сообщил об этом в отряд и получил согласие Золотухина на включение Марии Лясоцкой в свою группу.

А затем произошло прямо-таки невероятное совпадение: в людиновский отряд пришел пробивавшийся почти от границы к линии фронта лейтенант Владимир Саутин!

В разведывательной деятельности подполья Мария Михайловна Лясоцкая-Саутина, выбравшая себе псевдоним «Непобежденная», сыграла очень важную роль, но, к сожалению, по нашему мнению, недооцененную роль. Потому-то нет ее имени в списке награжденных подпольщиков. А сделала она много, очень много, рискуя при этом не только своей жизнью, но и жизнью крохотного ребенка.

Как многие жены кадровых командиров Красной Армии, Мария разбиралась в военном деле на уровне бойца второго года действительной службы, т. е. намного больше всех своих новых товарищей по борьбе с оккупантами. К тому же она была по характеру решительна, находчива и сообразительна.

Подобно Марии Лясоцкой, вычислила своих старших сестер и Зина Хотеева. Именно она стала основной связной с отрядом со стороны городских разведчиков. Не такая яркая, как ее красавицы сестры, Зина обладала одним достоинством, обнаруженным случайно: стоило ей одеть на себя какую-нибудь кацавейку, повязать голову грубошерстным платком, обуться в залатанные боты или валенки, как она мгновенно превращалась в неприметную деревенскую девчонку или пацанку с городской окраины… В таком обличье она беспрепятственно проходила мимо немецких патрулей и местных полицаев. Если останавливали, объясняла, иногда подпустив слезу, что идет в деревню менять какое-нибудь тряпье на картошку или пшено. Летом объяснение могло быть иным, тоже вполне правдоподобным — скажем, для сбора грибов и ягод.

Зина не раз ходила не только на обусловленные места встречи с Афанасием Посылкиным и Петром Суровцевым, но и на саму партизанскую базу, в расположение отряда.

Первой информацией, переданной «Орлом» в отряд, стали сведения о дислокации в Людинове немецких частей, расположении штабов, оккупационных учреждений, некоторых складов, а также об установленном в городе режиме для жителей.

По скромности не сообщил — за что потом при личной встрече ему попало от Золотухина — о своей первой, предпринятой не по заданию, а самостоятельно, диверсии.

Поначалу Шумавцова одолевало непреходящее чувство острой опасности. Порой ему казалось, что у него на лбу написано — вот он, партизанский разведчик, хватайте! Потом это чувство притупилось и сменилось другим — непреодолимым желанием совершить нечто действенное, и сбор информации или расклеивание листовок никак не могли эту потребность удовлетворить.

Так он подошел к мысли о возможности, а потому необходимости совершить диверсию на локомобильном заводе, где работал, но пока скорее числился электромонтером.

Как уже известно читателю, основное оборудование завода было своевременно демонтировано и эвакуировано. Электростанция подорвана в последний день. Немцы, однако, не теряли надежды восстановить предприятие, наладить в нем какое-нибудь производство. А пока что приспособили один-единственный цех для ремонта военных повозок и изготовления… гробов и намогильных деревянных крестов.

Остальные громадные цеха пустовали. Однако недолго. Вскоре Алексей, имевший возможность как электромонтер шастать по всей заводской территории, заметил, что в один из цехов немцы завезли на грузовиках большое количество чем-то заполненных железных ребристых бочек. Он поговорил со своим соседом Михаилом Цурилиным, и тот сообщил, что в бочках этих — бензин и керосин. Михаил знал это совершенно точно, потому что его младший брат, шестнадцатилетний Шура, нашел в заводском заборе лаз и повадился через него незаметно проникать в этот цех, ставший складом горюче-смазочных материалов, за дефицитнейшим керосином. Алексей и Михаил решили вдвоем, что хорошо бы устроить немцам тут фейерверк, а проще говоря — склад спалить.

Первая мысль была — учинить диверсию ночью. Но от нее пришлось тут же отказаться. Во-первых, у них не было пропусков для ночного хождения по городу. Во-вторых, ночью вся заводская территория усиленно охранялась, в том числе часовыми с собаками.

Поэтому решили иначе — поджечь склад днем, когда охрана ведется достаточно небрежно и бывают промежутки, иногда по часу, когда на складе вообще никто из немцев или персонала завода не появляется. Идти на эту акцию наметили втроем — младший Цурилин, Шурка, должен был проникнуть на территорию через ведомый ему лаз и вести от забора за воротами цеха наблюдение: не покажутся ли грузовики. В случае опасности дать свистом сигнал, после же возгорания немедленно смыться через тот же лаз.

В намеченный день и час никем не замеченные Алексей и Михаил проскользнули в цех. Вдоль одной из стен были аккуратно, как и положено у немцев, расставлены железные ребристые бочки. Алексей вывернул из одной пробку, понюхал. Так и есть — бензин. Осторожно, чтобы не облить одежду — специфический запах мог стать неопровержимой уликой против них — опрокинули бочку на бок. По бетонному полу растеклась огромная лужа… Алексей вынул из кармана заранее припасенную водомерную стеклянную трубочку, наклонился и наполнил ее горючим. Потом поднес к одному ее концу зажженную спичку — из нее тут же пыхнуло пламя. В ту же секунду он швырнул трубку подальше, в центр бензиновой лужи, туда же кинул и коробок с оставшимися двумя спичками. Предусмотрительность была не лишней — в случае обыска некурящий Алексей никак не мог бы объяснить, зачем носит с собой спички.

И тут же с Михаилом кинулись прочь, но не к забору, а, наоборот, в глубь территории, туда, где им и положено было в этот час находиться. Другое дело — Шурка, этому следовало дать деру и улепетнуть от завода как можно дальше, что он успешно и сделал.

В считаные секунды огонь охватил весь цех, с оглушительным грохотом стали рваться бочки с горючим, языки пламени, казалось, взметнулись до самого неба.

Склад горюче-смазочных материалов выгорел дотла. Все, что могли сделать немцы, — это не позволить пожару, в тушении которого самое деятельное участие, так, чтобы все видели их старание, приняли Алексей и Михаил, распространиться на другие цехи и заводские постройки.

Видимо, немецкие спецслужбы и русская полиция еще не успели завести на заводе своих осведомителей. Во всяком случае, никто из рабочих арестован не был, хотя допросили, разумеется, всех, кто находился здесь во время пожара.

Следующую диверсию подпольщики совершили по приказу командования отряда. Читателю уже известно, что перед уходом из города бойцы группы Сазонкина и военные минеры взорвали платину верхнего озера, что дало возможность частям Красной Армии относительно спокойно отойти и занять новые оборонительные рубежи.