Александр Шульгин - Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1

• Название: Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1
• Автор: Александр Шульгин
• Издательство: Ультра. Культура
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2003
• ISBN: 5-98042-032-0

 Выдающийся американский химик-фармаколог русского происхождения прожил удивительную жизнь, аналогом которой может послужить разве только подвиг Луи Пастера. Но в отличие от Пастера Шульгин испытывал на себе не новые сыворотки, а синтезированные им соединения, правовой и социальный статус которых в настоящее время проблематичен - психоактивные препараты. Бросив вызов «новой инквизиции», ограничившей право человечества на познание самого себя, доктор Шульгин, несмотря на всевозможные юридические препоны, продолжал свои исследования на протяжении сорока лет, совершив своего рода научный подвиг, значение которого смогут оценить лишь будущие поколения.

---

За сараем росло еще больше винограда. А на холме Шура показал мне место, где раньше был огород. Шура собирался вернуть его к жизни. Возвращаясь назад, мы говорили об удовольствии, которое доставляет выращивание собственных овощей, и обсуждали достоинства капельного орошения. Я сказала ему, что мне показалось, будто воздействие наркотика закончилось или почти сходит на нет.

- Что ты чувствуешь?

Мы стояли на верхней ступеньке кирпичной лестницы, которая вела в дом. Я трогала можжевельник и тщательно обдумывала ответ.

- Умиротворенность все еще не покинула меня. Я словно принимаю вещи такими, какие они есть, чувствую, что все имеет смысл. Я чувствую это не умом, потому что, когда начинаешь думать, обязательно запутаешься, я чувствую это сердцем. И еще у меня есть ощущение, для которого я могу подобрать лишь слово «волнение». Какая-то часть меня не может ждать, чтобы увидеть, что произойдет в жизни в следующий момент! Меня охватывает предвкушение, но без обычной тревоги. А под всеми этими эмоциями у меня такое чувство, что мы оба принадлежим этому месту, вот прямо сейчас, какими мы есть.

Похоже, я очень хорошо высказалась. Даже сама прониклась.

- Ты не голодна? - спросил у меня Шура.

- Голодна?

И что это за ответ на мою блестящую речь?

Шура продолжал допытываться, в его голосе слышалось поддразнивание: «А как насчет свиных отбивных с картофельным пюре?»

Я представила себе отбивные с картошкой и ответила: «Не самая соблазнительная вещь в мире, вот уж точно».

Он одобрительно усмехнулся, словно я успешно сдала трудный экзамен.

- Это нормально. МДМА резко снижает аппетит. Возможно, ты не захочешь думать о еде еще несколько часов.

Мы вернулись в гостиную, и я отметила, что, хотя не чувствую голода, зато очень хочу пить, и выпила оставшуюся у меня в стакане воду.

- Молодчина, - похвалил Шура. - Продолжаешь пить.

Я ответила ему улыбкой послушной девочки, улыбнувшись во весь рот, а потом сказала то, что должна была сказать: «Мне бы лучше подумать о возвращении домой, понимаешь».

На мгновение на его лице появилось выражение замешательства, словно мои слова удивили его. Потом он посмотрел в сторону и сказал: «Да, конечно. Честно говоря, я не думал, что ты сегодня поедешь домой».

О, спасибо, любовь моя.

- Шура, я себя превосходно чувствую. Я бы не стала заговаривать об отъезде, если бы у меня были малейшие сомнения насчет того, смогу ли я вести машину.

- Нет, конечно, нет, - сказал Шура. - Но все равно позволь мне быстро тебя проверить. Иди в комнату, а я пока достану фонарь. Господи, что же он собрался делать фонарем?

Когда Шура присоединился ко мне, он погасил в ванной свет и велел мне стать спиной к окну. Потом добавил: «Скажешь, если увидишь какие-нибудь следы - понимаешь, о чем я?»

- Это такое ощущение, которое остается после того, как посмотришь на движущийся луч света, если воздействие наркотика продолжается, да?

- Правильно.

Шура включил фонарь и поводил светом в поле моего зрения, потом выключил. Я уверила его в том, что никаких следов не было.

- Прекрасно, - сказал он, отводя меня в гостиную. - Но ты все еще можешь увидеть вспышки света на периферии зрения. Просто будь к ним готова, особенно когда тебе в лицо будут светить фары. Не теряйся.

Я сказала, что уверена, что не растеряюсь, и вообще пока не видела этих вспышек.

Шура продолжал настаивать: «Обещай мне, что, если почувствуешь слабость по дороге, то вернешься сюда или хотя бы съедешь с шоссе и посидишь спокойно какое-то время. Хорошо?»

Он держал меня за плечи и смотрел в лицо.

- Конечно, я так и сделаю, - пообещала я Шуре. – Поверь мне, я очень дорожу своим здоровьем и безопасностью. Я обязательно вернусь к тебе, если что-нибудь будет не так.

Пока я заводила машину, Шура пошел вперед, к выезду с фермы, чтобы запереть за мной ворота. Подъехав к воротам, я остановилась и вышла из машины. Я крепко обняла его, положив голову ему на грудь: «Спасибо тебе за этот чудесный день и за то, что ты такой, какой есть».

- Какой бы ни был, - рассмеялся он, обнимая меня в ответ.

- Какой бы ни был, - согласилась я.

Шура наклонился и поцеловал меня в кончик носа.

По дороге домой я осознала, что ни один из нас не заговорил о моем повторном приезде на Ферму. Мы даже не договорились о новой встрече. И это было не важно.

Мы подождем. Все в руках богов. Он будет ждать Урсулу, а я - его.

Глава 23. Группа

Поздним утром на следующий день Шура позвонил и спросил, как я себя чувствую. Я ответила, очень хорошо, спасибо, добавив, что, к моему огромному восторгу, по-прежнему не хочу есть. Я выразила надежду, что аппетит еще долго будет отсутствовать. Он сказал, что рад тому, что я получила положительные эмоции.

- Я очень благодарна тебе, - ответила я. - Как мило с твоей стороны, что ты сделал это для меня - и со мной.

Шура произнес: «Я сделал это с удовольствием».

Ничего не было сказано об ответном приглашении.

В среду вечером, надев свою ночную сорочку, я устроилась перед телевизором посмотреть последние новости. Дети уже спали. Я была измотана работой, но идти в постель мне не хотелось, потому что после ночи меня ждал лишь ранний подъем и возвращение под гнет Отделения медицинских документов, обстановка в котором с уходом двух заболевших гриппом машинисток была безумней обычного.

Когда зазвонил телефон, я сразу подумала, что это, наверное, срочный вызов, ведь уже так поздно, а я была не настроена на всякие чрезвычайные обстоятельства. Я не ожидала услышать в трубке Шурин голос. Должно быть, в моем голосе прозвучало удивление, потому что он спросил меня: «Я звоню слишком поздно? Я совсем не хотел разбудить тебя, ты спала?»

- Нет, нет! Вовсе нет. На самом деле я смотрела новости. Как приятно слышать тебя!

- Я позвонил, чтобы сказать тебе, что в следующую субботу ко мне придут друзья, участники моей исследовательской группы. Я подумал, что ты могла бы захотеть присоединиться к нам, если у тебя нет других планов.

Ноющая боль у меня в плечах и шее вдруг исчезли.

- С превеликим удовольствием. Во сколько? И мне что-нибудь принести?

- Я прошу всех прийти к десяти утра. Принеси любой сок, какой тебе нравится, и, пожалуй, мы могли бы подкрепиться свежими фруктами. Обо всем остальном я позабочусь. О, кстати, возможно, ты захочешь пропустить завтрак.

Почему? Может, они собираются устроить поздний завтрак?

В субботу было прохладно. Накануне прошел дождь, поэтому воздух был чист и наполнен свежестью. Я заехала на рынок, чтобы купить апельсинов, яблок и бананов, а также бутылочку своего любимого клюквенного сока. В багажнике моей машины была припрятана красивая сумка для покупок, оставшаяся после Рождества. Там лежала моя зубная щетка, запасная блузка и моя лучшая бледно-голубая шелковая сорочка.

Никогда не знаешь, что может случиться, как говорят бойскауты.

Когда я свернула на Бородин-роуд, то поняла, что ощущаю не просто обычную, повседневную тревогу; я была напугана до смерти. Через несколько минут я увижу лучших Шуриных друзей; они неизбежно будут сравнивать меня с Урсулой - с восхитительной, нежной, молодой, умной Урсулой - и, возможно, сочтут меня плохой заменой. Они, без сомнения, удивятся моему появлению. Я сама удивляюсь этому.

Ладно. Ничего не остается, как чувствовать себя счастливой, потому что Шура пригласил меня к себе, и надеяться на то, что его друзья имеют склонность к милосердию и состраданию.

В кухне было шумно от разговоров, смеха и стука бокалов и ножей по кафелю. Шура обернулся и, увидев, что я заколебалась и остановилась на пороге, прокричал: «Элис! Я не слышал, как ты подъехала. Проходи!»

Я поставила пакет с фруктами и соком на стол, а Шура тем временем счастливым голосом громко объявил, что хотел бы представить присутствующим свою хорошую подругу – Эллис Парр. Я быстро улыбнулась расплывающимся перед моими глазами лицам, потом постаралась себя отвлечь и стала выгружать фрукты в пустую корзину, давая возможность своему рту расслабиться. Я опасалась, что у меня лицо задергается от тика, как бывало раньше.

Это продолжалось почти всю мою сознательную жизнь: когда меня представляли множеству незнакомых людей, крошечные мышцы по обеим сторонам моего рта начинало сводить, если я пыталась сдержать ненужную улыбку, пока на меня пялились со всех сторон. Я не могла узнать, видит ли кто-нибудь из окружающих мой тик, да и не намеревалась это выяснять. Только когда один из незнакомцев начинал подавать мне жесты или заговаривал со мной, напряжение спадало, и я получала возможность улыбнуться в ответ, но уже как будто бы спонтанно. У меня уже давно не было такого, но сейчас я почувствовала, как знакомо сжалось горло. Рисковать было бессмысленно.