Юлия Колесникова - Солнце бессонных

• Название: Солнце бессонных
• Автор: Юлия Колесникова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я хотела бы сейчас возненавидеть свою жизнь, как ненавидела ее последние полгода и не могла. Он все изменил, и я позволила…легче было любить, чем сопротивляться…любви вампира…

---

Калеб увидев меня с тазиком и кружкой, немало удивился, видимо такое ему в голову не приходило. Когда мы вошли, Бет уже лежала под одеялом. На мой взгляд, Бет под одеялом снова начала бить дрожь. Оставался вариант, что дрожь бьет одеяло, а не Бет, но такая ерунда могла прийти только моему паникующему мозгу, при мысли, что скоро мы останемся с Калебом почти наедине!

На миг ее глаза открылись и она, тяжело ворочая языком, спросила:

— Ты звонила маме?

— Да, тебя укачало, и ты заснула в моей машине, так что ночуешь у меня. А с утра мы обязательно должны быть на службе.

Ее веки задрожали и она улыбнулась:

— Спасибо…за все…

— Скажешь завтра, когда будешь будить меня на службе.

— Непременно.

Не знаю, заснула ли Бет, но выглядела она намного лучше, чем прежде. Дрожь все еще оставалось. Даже в таком ужасном состоянии Бет все равно выглядела красиво. Может у нее какой-то особый ген, отвечающий за красоту? Да…меня явно обделили.

Я поставила рядом с кроватью тазик, а на тумбочку чай и вышла следом за Калебом. Дверь мы закрывать не стали, — мало ли чего.

— Ей уже не так плохо, — отметил Калеб, только мы спустились вниз.

— Думаешь? — усмехнулась я, — завтра ей будет намного хуже.

— Откуда ты столько знаешь? Например, про тазик? — его интерес был неподдельным. Он не стал садиться в кресло, так как я, а взялся растапливать камин, за что я была очень благодарна. Дом, нечего говорить, красивый, и наверняка летом в нем очень хорошо, но не теперь. Только начался октябрь, а в доме было холодно вечерами, и навряд об этом подумали Самюель и Терцо, уезжая, — холод им был не страшен, в отличие от меня.

— Брат отца, Прат, часто жил с нами, — нехотя отозвалась я, поджимая под себя ноги. Мне не хотелось рассказывать о том, чем я не гордилась, — Он человек своеобразный,…если не сказать иначе…

— Говори как есть, — Калеб все свое внимание обратил на камин, так как с огнем ему нужно было быть осторожным. Все-таки есть справедливость! На свете существуют вещи, которых боится Калеб. Огонь не грозит ему смертью, а вот оставить ожоги и принести боль может. Мелочно с моей стороны, зато приятно.

Я как зачарованная смотрела на его широкую спину, не понимая, что рассказываю то, о чем никогда, никому не говорила.

— Эгоист, который не знает мер, хотя и обладает совестью, и способен любить, но не уживаться с теми, кто ему близок, — как могла точней охарактеризовала Прата я.

— Ты так же думаешь и обо мне? — на миг мелькнул веселый взгляд.

— Нет, — протяжно отозвалась я, — по крайней мере, уже нет.

Разве могла я так думать, видя его действия в отношении друзей. Он мог любить и мог быть верным, и не был законченным эгоистом, хотя все-таки эгоистом он был.

— Продолжай, — будто извиняясь за то, что перебил меня, Калеб сделал величественный поклон в мою сторону, его глаза блестели странным светом. Могла ли я поверить, что этому юноше вовсе не девятнадцать, а восемьдесят три года? Каким веселым он был теперь, ничего похожего на того Калеба, с каким я познакомилась недавно, и только его магнетизм оставался неизменным.

— Так вот, напоил он меня в первый раз, лет эдак в двенадцать, вот тогда мне действительно было плохо, он так испугался, — я не могла вспоминать это без улыбки, особенно Терцо мечущегося по комнате, словно тигр и обещающего убить брата, если тот, для начала, вернется. — В четырнадцать он снова несколько раз меня напоил, но уже достаточно в меру, эксцессов не происходило, и мне, безусловно, было плохо также как теперь Бет. Тогда его это очень веселило. Еще он первый, кто дал мне попробовать сигареты. Я не воспринимала все всерьез, тоже думала, что это смешно, пока не поняла какой же он безответственный. Ричард еще один пример его эгоизма, — я с нежностью вспомнила брата, — он его незаконнорожденный сын, которому все время помогал Терцо. Ричард был счастлив, стал бухгалтером в поместье моего отца, но когда Терцо встретил Самюель, Прат заскучал и обратил Ричарда, в качестве компании для себя. Как он оправдывался, не мог представить себе, что будет жить с какой-нибудь кудахтающей курицей, как брат.

Я затихла на миг, во всей красе представив себе, что Прат ведет себя так постоянно.

— Страшно, но Ричард только собирался жениться. Свою невесту Ричард не хотел обращать, по крайней мере, тогда ему это казалось кощунственно, — мой нервный смешок не вызвал никаких эмоций на лице Калеба. — Тогда Терцо и Самюель, стали его семьей. Они всегда были с ним, и Прат, не был доволен, но потом тоже поселился с Терцо и Самюель. Время от времени он уходит из нашего «курятника», отдохнуть от нас, и по-моему с каждым возвращением становиться более чокнутым. Будь он жив, давно скончался бы в объятиях проститутки, зараженный СПИДом или от передозировки. По крайней мере, так говорит Терцо и я склонна ему верить, — я улыбнулась, с печалью вспоминая все, что натворил Прат. — Зачем только он саморазрушает себя?

— Он ненавидит себя, вот почему, — отозвался Калеб и я, чуть не подпрыгнула на месте, совершенно забыв о нем. Мои глаза против моей воли обратились к нему. Точеное лицо, на котором странным светом горели серебристые глаза.… Губы плотно сжаты, и все же это не стирало их линий, а скорее только подчеркивало совершенство. Он во всем оставался идеален. Как можно выглядеть столь безупречным в простых джинсах и серой водолазке? Нет, честно говоря, и задумываться не хочу. Или хочу?

Я нервно усмехнулась. Давно со мной такого не было, чтобы я кого-то смущалась.

— Но зачем ему себя ненавидеть?

— … Тьма сгущается. Восточный

Горизонт в огне.

Я иду навстречу ночи,

Чтоб сразиться с ней. (*прим. автора: М. Авдонина, «Тревога»)

Продекламировал он.

— С какой ночью он сражается? — не поняла я. Калеб стихотворением ничего не объяснил мне, а только добавил загадок. Видимо для него все было понятно, как и родителям, возможно, поэтому они ничего не старались сделать, чтобы изменить Прата.

Как всегда Калеб в своих познаниях и рассуждениях был впереди меня. Да, неприятное чувство ощущать себя тупой.

— Внутри себя, — тихо прошелестел его голос, но я расслышала.

— А ты?

— Что я?

— Ты тоже сражаешься с ночью внутри себя? — я ждала ответа затаив дыхание.

Он уже лежал на диване, не двигаясь, его грудь равномерно вздымалась, но сам он не шевелился, словно изваяние из камня, но даже со своего места я видела, что такая неподвижность дается ему с трудом. Чем больше времени проходило с момента последнего потребления крови, тем более вампиры становились уязвимыми. Теперь до меня больше доходил смысл шутки Ричарда про родителей и себя, что они Человечные. Это могло относиться и к их уважению к людям и их крови, а также и к тому, что сами обрекали себя на слабость, в отличие от Бесстрастных, пьющих исключительно человеческую кровь. Именно она давала им силу, и полную неприступность.

— Нет.

— Почему?

Снова тишина. Мгновение, и короткий взгляд в мою сторону, но что это — удивление или злость я не поняла, от камина шло не так уж много света.

— Я давно уже проиграл свою битву, и смирился с тем, кем я стал, — коротко ответил он.

— Тогда ты выиграл, если смирился, — не согласилась я с ним.

— Значит, ты считаешь, я заслуживаю того, чтобы продолжать жить, быть красивым, влюбляться, мечтать, когда мною убито так много людей? — горечь в его голосе заставила меня содрогнуться. Как я могла считать его поверхностным?

Следя за ним, я позволила на один короткий миг посмотреть в его глаза.

— Я считаю, что не мне тебя судить.

Весь этот разговор заходил слишком далеко, и я чрезмерно устала, чтобы разбираться в этом сейчас. Еще минут пять таких разговоров, и я полезу успокаивать его, причем поцелуями.

Сверху ничего не доносилось и, поднявшись, я обратилась к Калебу:

— Ты же сможешь справиться без меня?

Калеб не открывал глаз, а только кивнул. Секунду, смотря на него, я подумала, а не обидела ли его, возможно разговор задел слишком личное, как с моей, так и с его стороны.

— Тогда я иду спать, и проверю Бет перед сном.

Снова кивок. Может нам теперь и не разговаривать? Так и будем кивать друг другу. Надо найти словарь жестов, станет еще проще.

Я поднялась наверх, слишком злая, чтобы пожелать ему спокойной ночи. Наверное, только усталость, спасла меня от долгих размышлений над этим и, вернувшись от Бет, меня хватило лишь на то, чтобы снять обувь и носки.

Глава 7. Лекции

Мне смерть представляется ныне

Исцеленьем больного,

Исходом из плена страданья.

Мне смерть представляется ныне

Благовонною миррой,

Сиденьем в тени паруса, полного ветром…

Мне смерть представляется ныне