Юлия Колесникова - Солнце бессонных

• Название: Солнце бессонных
• Автор: Юлия Колесникова
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Я хотела бы сейчас возненавидеть свою жизнь, как ненавидела ее последние полгода и не могла. Он все изменил, и я позволила…легче было любить, чем сопротивляться…любви вампира…

---

— Но ты не обижайся на нее, многие девушки, после того как Калеб бросает их, не сразу же приходят в себя, все таки в него тяжело не влюбиться, — постаралась оправдать как-то свою подругу Бет, — она не плохая и ты скоро в этом убедишься.

Прозвенел звонок, и я не успела сказать ей, что совершенно не хочу ни в чем убеждаться, и что отныне для меня Сеттервин никогда не станет подругой. Я вынесла кое-что из тех страданий в школе, от преследований, бывших друзей: кто предал раз, никогда уже не будет верным. Сеттервин теперь постоянно будет винить меня, в том, что они разошлись с Калебом, просто потому что я появилась в тот день в школе. Она была из числа тех людей, кто никогда не берет ответственность за свои поступки на себя. Ей вряд ли придет в голову, что все зависело от нее, а не от других людей и во всем виновата она сама. Разве, так тесно общаясь с Калебом, она не знала, как он поступает с девушками, неужели была так сильно влюблена? Тогда это не любовь. Это слепость, или же тупость.

После уроков я решилась сходить в школьную библиотеку, чтобы взять некоторые книги для уроков, и оценить, что можно будет почитать дома на досуге. Большинство моих книг, так же как гитара и краски, сгорели несколько месяцев назад в отчаянной попытке преодолеть гнев.

Я нашла библиотеку по описанию Бет. Находилась она за корпусом администрации и занимала отдельно стоящее от других сооружений здание. Довольно старое и немного обшарпанное, с налетом этакой древности, здесь вполне можно было снимать фильмы. Вокруг зеленели дубы, посаженные минимум лет сто назад, и, как я догадалась, именно этот корпус был самым старым из всех остальных. Видимо это все что уцелело от старой школы. Зайдя внутрь, я насладилась теплом деревянных панелей и запахом книг, старых и новых, витавшим даже здесь — в коридоре. На двери висела табличка:

«Просим вытирать ноги, а также оставлять зонтики и верхнюю одежду в коридоре.

Не шаркать ногами и не стряхивать воду с волос в библиотеке!»

Я была очень удивлена. Кому придет в голову стряхивать воду в библиотеке? Но я послушно выполнила все требования: сняла куртку и тряхнула на всякий случай головой, чтобы стряхнуть притаившуюся на волосах воду. А вот зонтика у меня не было, так что и оставлять его я не могла. Вот печально!

Войдя в помещение, вместо какой-нибудь очкастой мамаши пятерых детей, я увидела молодого человека довольно приятной наружности и со странным акцентом. Мистер Марек Пьотровски, оказался библиотекарем и довольно смышленым. Он сразу же подсказал мне, где искать нужные книги, но перед этим заставил заполнить абонементскую карточку читателя. Я минут пять вспоминала свой новый адрес, а потом номер телефона. Он внимательно и терпеливо следил за моими мучениями ни чем, не выдавая раздражения. Наконец, закончив все, я виновато улыбнулась ему, и поспешила прочь за книгами. К счастью, он не заметил, как с моей сумки упало пару влажных капель.

Я быстро нашла нужные книги, и теперь бездумно бродила вдоль стеллажей, ища еще какие-нибудь книги, которые потом смогу почитать дома, а то пока у меня был не густой выбор — профессор Дерек, некогда живший до нас, явно увлекался охотой. В библиотеке осталось несколько десятков книг об охоте. Парочка о рыбалке, а все остальное — как приготовить пойманное или убитое животное. Даже у Самюель волосы шевелились на затылке, когда она собирала их в ящик, чтобы отдать ему.

Я не вслушивалась в голоса то и дело возникавшие за перегородкой, за которой сидели какие-то ученики, я видела их мельком, и, не найдя ни одного знакомого лица, даже и не стала здороваться. Но внезапно в шепоте одной из девочек мелькнуло мое имя. Причем с таким сожалением и грустью, что я замерла и удивленно прислушалась. Но шепот стих. Через мгновение я поняла, что произошло это по вине мистера Пьотровски, который решил осадить слишком уж разговорившихся читательниц.

Подождав минуту-другую, я приблизилась к такому месту, откуда могла бы теперь слышать их четче, так что они меня при этом не замечали. Да и переживать об этом не было смысла. Обе девочки: рыженькая и светло-пепельная, сидели ко мне спиной. Они склонили голову друг к дружке, и их разговор долетал до меня сначала только отдельными словами, в которых преобладало мое имя и имя Калеба.

Я улыбнулась. Сплетни, что может быть неприятней. Но в тоже время, это означало что я заметная личность — столько ажиотажа вокруг моей скромной персоны. Сколько чести! Я хмыкнула.

Этот звук привлек их внимание и потому несколько минут, они провели в тишине, оглядываясь вокруг. Но я удачно спряталась — меня практически не должно быть видно с их позиции. Убедившись в том, что одни, девочки снова заговорили.

— Можешь мне не верить, но Сеттервин говорит, что между ними точно что-то происходит, или происходило. Ты же слышала, как говорила мать Сетти, отец Калеба давно с ними дружит. Она сама сегодня услышала это от него в магазине. А значит, — девочка с рыжими локонами хитро замолчала, и я подалась немного вперед, чтобы лучше расслышать, что же она сейчас скажет. Но этого делать было не обязательно, она торжественно промолвила: — Они должны были уже раньше встречаться! Чтобы там не говорили, я думаю, что ребенок у этой Рейн от Калеба. Вот увидишь, когда он родиться все будет видно по малышу.

Вторая недоверчиво покачала головой.

— О чем ты говоришь? Ты ее видела? Ну да, вещички у нее ничего, ну глаза красивые, рост, а так больше и посмотреть не на что. А еще эти синие волосы! Ха!

— Это она сейчас так выглядит. Она же беременна, — не уступала вторая. — Видимо до этого она была ничего, Калеб на дурнушку бы не повелся.

— Не знаю, я склоняюсь к тому, что Сеттервин не знает, как оправдать то, что Калеб ее бросил. Она ведь так кичилась тем, что Калеб с ней начал встречаться, всем твердила, что он от нее без ума.

Видимо рыжую это тоже волновало. Она прикусила губу, смотря на вторую девушку.

— Вполне возможно. Сетти еще та штучка, не зря они с Оливье лучшие подруги. Но подумай, те, кто видел Калеба и эту Рейн вчера на стоянке, готовы подтвердить слова Сетти, что между ними что-то происходило.

Я заскрежетала зубами, вспомнив, какими идиотами мы вчера были. Я так и знала, что кто-то превратно поймет все то, что произошло на стоянке. И что я только там вчера кричала? Извращенец, пристающий к беременной, да и еще влепила ему пощечину. Хороша истеричка!

— Ой, да кто их знает, что они вчера там видели, — отмахнулась рукой светло-пепельная, и так как она нечаянно задела рукой книжки, испугано замолчала — звук вышел очень громким. Из соседнего прохода донеслось громкое покашливание мистера Пьотровски. Они вновь замолкли, ожидая времени, когда снова можно будет заговорить. И я тоже ожидала, что же они еще такого расскажут. Безусловно, поход в библиотеку нес в себе очень много информации.

— И вообще не выглядит она такой глупой, чтобы попасться на удочку Калеба. — добавила светло-пепельная девочка.

— А чтобы забеременеть ума у нее хватило?! — возразила ей рыжая.

Они смолкли, обижено сопя, каждая хотела отстоять свое мнение. Знали бы они, как обе не правы. Конечно же, у меня не было никаких отношений с Калебом, и все же я была достаточно глупа, чтобы все-таки попасться на его удочку. Вот уже несколько дней, как я не знала покоя. Калеб, Калеб и только Калеб занимал все мои мысли. И даже наши имена целый день не произносили по отдельности, будто бы мне мало своих размышлений о нем. Интересно, слышал ли он эти сплетни? И как реагирует на них? Ему наверно очень смешно. И правда, как можно подумать, что он может с желанием посмотреть в мою сторону?

Я не хотела больше продолжать слушать глупые сплетни, этих злых мелочных девчонок, которым я, кажется, совершенно не нравилась. Мне больше не хотелось искать книги. Мое настроение испортилось и я, в обход сплетниц, пошла к стойке библиотекаря, чтобы записать те книги, что уже взяла.

Мистер Пьотровски молча и несуетливо, записал их в формуляр, а я начала раздражаться, смотря на его неспешные движения. Мне не хотелось, чтобы те девчонки заметили меня здесь. Поэтому когда я, наконец, смогла дрожащими руками запихать книги в сумку и выбраться в коридор, очень обрадовалась. Казалось, что тут я могла сбросить с себя злобу услышанного мною разговора.

Правду говорят, что тот, кто любит подсматривать, когда-нибудь, лишиться глаза. Вот и я получила по заслугам. Не подслушивай я, не услышала бы столько неприятного.

Домой я возвращалась немного подавленная, от услышанного и конечно разочарованная, что так и не удалось увидеть его близко. Обдумав все, я поняла, что вообще-то в услышанном смешного мало. Всего за два дня я, безусловно, нажила себе недоброжелателей. Я не сомневалась, эта сплетня, придуманная Сеттервин, будет не последней. Мне было очень обидно, но совершенно ничего похожего на ту боль, когда такие сплетни распускали мои близкие друзья в Чикаго. Ничего не зная о моей ситуации, они были столь жестоки. Если бы хоть кто-то знал правду о беременности, стало б им совести посмотреть мне в глаза? Сомневаюсь.