Михаил Гефтер - Мир миров - российский зачин

• Название: Мир миров - российский зачин
• Автор: Михаил Гефтер
• Жанр: Публицистика

---

самоубийственное могущество. На него нет управы изнутри его же,

если нет ее вовне. В особенном ВНЕ - абсолютной истине, нареченной

ноосферой (Вернадского, Тейяра...). Сойдутся ли - заново

неразлучники? Поспеет ли - вновь - абсурд? Найдется ли место в

обыденной жизни нереализуемой истине? Маршрут ответа - тысячелетия.

Откуда человек - иначе: зачем ОН? Кто наворожил, что именно в

холодновоенные Пятидесятые запустится цепная реакция открытий, и

африканский Олдувай встанет в ряд с иудейским Мертвым морем,

сближая нас всех, чурающихся близости. Сапиенс и убийца в одном

лице - дано ли уйти от этого?.. Самое страшное в Гитлере и Сталине,

что они были заданы ПЛАНЕТАРНОСТЬЮ, этим неукротимым общим

знаменателем. Его ли избыть прорывом в космос, либо на смену

всякому окончательному решению придет (в качестве табу - свободы)

НЕОКОНЧАТЕЛЬНОСТЬ МИРОУСТРОЙСТВА как способ ужиться всем вместе на

Земле?

...Ум человеческий привык отличать постижимую реальность от

абсурда, уходящего в подвалы психики и разъясняемого природой ее

отклонений. Для историка это, как правило, закрытая сфера. До

известной степени она затрагивается лишь исследованием суеверий,

сумеречных взлетов мистики, вторгающейся в ход событий, и особой

роли, которую играют в преддвериях харизматические персонажи. Но в

целом, особенно когда речь идет о движущих силах и превращенных в

действительность предпосыл-ках, абсурд не попадает в поле зрения

историка, поскольку он - абсурд - заведомо аисторичен. Я не

собираюсь оспаривать это, а предлагаю лишь вглядеться в данный

феномен с той именно стороны, какая отключает его от привычного

понимания истории. Абсурд как сигнал, извещающий, что история

достигла своего предела, а человек исторический оказался в

пограничье между исчезающим прошлым и тем, что ждет его впереди,

теряя при этом имя будущего, - вот что преследует меня, ставя под

сомнение право считать себя историком и внушая мне подозрение, что,

цепляясь за этот (сросшийся с жизнью) статус, я способен невольно

ввести в обман людей, привыкших с уважением относиться к нашей

старой профессии. Впрочем, я, вероятно, не совсем точно определил

свое отношение к абсурду, назвав его сигналом. Нет, он - нечто

большее. В моих глазах он - поводырь, вводящий нас в неведомую

жизнь-после-истории, он - наш посредник в первых контактах с тем,

что приходит на смену будущего, а стало быть, и прошлого. АБСУРД

становится своего рода двойником пост-исторического Гомо...

1990-1991 КОНВЕРГЕНЦИЯ ИЛИ МИР МИРОВ?

[Текст готовился для выступления на симпозиуме в Париже (апрель 1990) От Урала до Анд: на заре ли нового общества? Не был завершен: накануне отъезда - очередная сердечная авария. В отсутствие автора доклад в сжатой форме был прочитан на французском Дени Пайяром. А затем - многократные возвращения к теме, все новые и новые лабиринты ее развития... Если собрать все варианты, вышла бы небольшая, но книга. Здесь же - достаточно краткий конспект, нечто вроде заявки на дальнейшее освоение идеи.]

1.

Конвергенция (объясняют словари) - схождение неродственных организмов, которые, попав в одинаковые условия существования, обретают тождественные строение и функции. Из биологии термин перекочевал к гуманитариям, к миролюбцам и защитникам прав человека. И тут исходное - диктат среды и обстоятельств, однако с другой подкладкой. Не безгласная эволюция в распорядителях, но ум и воля, поставленные перед дилеммой - НЕ-БЫТЬ или БЫТЬ.

А Мир миров - не об этом ли, не он ли - черновик ответа? Если да, то, стало быть, два черновика и неизбежный спор между ними? Притом, что преимущество, надо полагать, будет на стороне того из двух, какой успешнее убедит людей в своей дельности, практичности, реализуемости.

Миры вроде бы налицо - числом не менее трех. Схождение же, если и имеет место, то весьма далеко еще до одинаковости строения и функций. И просится на язык - неосуществимо. Однако не будем торопиться, чтобы не пропустить главное действующее лицо, тот персонаж, что рвался в заглавный из действующих - ЯДЕРНЫЙ ГРИБ. Разве не он сообщил всем на Земле, что мы в равной мере заложники смерти? И разве (наоборот к сказанному) конвергенция-идея, какая еще считанные годы назад находилась в зоне запретов и отлучений, не превратилась ныне во внезапно-обыденное добро пожаловать!, и люди уже вправе отсчитывать (заново!) свое существование от таких географических малостей, как Рейкьявик и Мальта?

Не оспоришь. Только фанатики слева и справа в состоянии испытывать тоску по холодной войне. С облегчением говорим: она на выдохе. И с сомнением: не в силах ли задержаться? Сомнение не из осторожности. Ибо холодная война рецидивист по натуре. Ее не свести к дипломатическим коллизиям и к малым войнам, оплачиваемым большою кровью. Самое коварное ее свойство - то, что она, предвестница тотального самоубийства, успела столь глубоко внедриться в жизненный обиход, растворившись в нем едва ли не до полной неразличимости, что мы не вправе не поставить перед собой вопрос: удастся ли изъять ее из организма, именуемого Мир, не затронув его В ЦЕЛОМ и КАК ЦЕЛОЕ?

2.

Симптоматично многозначие слова мир в русском языке. Это и космос, и соседская (крестьянская) община, не-война и все люди вместе. Значения сотрудничают и оспоривают друг друга. Кажется, нет ничего родственнее, чем НЕ-ВОЙНА и ЧЕЛОВЕЧЕСТВО. На первый взгляд - так. Но лишь на первый. Правда, различение исчезает, если человечество не больше, чем торжественная условность, чем иноназвание вида Homo sapiens.

А ежели не так? Если оно не только много моложе вида, но и оппонент ему? Вызов, который эволюции предъявила история, выломившись из природного хода вещей? И если оно, человечество, не только подвижный реестр всего, что действует внутри каждой данной эпохи, но и самое история: проект, который по мере его воплощения меняет не только свой инструментарий, но и изначальный замысел, круша и возобновляя его?

По сей день? Или то, что ныне - триумфальный аккорд? Либо, напротив, заключающее историю ее фиаско?

В любом из этих случаев представляется уместным отправить человечество в понятийный архив. Но нет, ему не дашь простой отставки. Даже в качестве банкрота оно переходит в мужественные контратаки, и это далеко не только лингвистические сражения. Битвы смыслов чреваты буквальными жертвами.

3.

Иными словами - что нас ждет? Забудем на минуту о далеко еще не исключенной термоядерной развязке. Предположим, что нас покинут страхи и заботы равновесия сил и самый термин геополитика выйдет из употребления, если не у наших детей, то у внуков. Допустим: мировое сообщество в считанные годы войдет в повседневную жизнь на всех континентах, и это будет означать, что к числу величайших изобретений людей присоединится, быть может, самое великое - гибкий, постоянно совершенствуемый механизм превращения конфликтов, которые никогда не оставят нас на Земле, из сулящих обрыв жизни в не-катастрофические и даже бодрящие встряски. Сделаем еще шаг, поощряемый надеждой, и представим, что удастся без необратимого запоздания приостановить процесс разрушения человеком той естественной среды, из которой он вышел и какую превратил в источник удовлетворения собственных ненасытных нужд.

Что же получим мы в этом предполагаемом итоге? Всеобщую идиллию равнозначных существований? Совпадение в стимулах и формах человеческого бытия? Либо итогом станет нечто ИНОЕ, о чем можем только догадываться?

В кратком слове я не притязаю дать ответ. Самое большее, на что рассчитываю, это прояснение вопроса. И когда я именую это ИНОЕ Миром миров, то имею в виду не еще одно благое пожелание - из тех, которыми вымощена дорога в ад, но и не простую констатацию, которая, впрочем, также выглядит как заклинание: современный Мир поделен неотменяемо на развитых и развивающихся. На тех, кто далеко ушел вперед в продлении жизни и в обустройстве ее (и не собирается поступаться этим), и на тех, кто обречен догонять и догонять, не теряя, однако, надежды, что удастся, вторя, и превзойти. Именно - не перегнать в пределах данного, а превзойти, выходя за его границы.

За членением этим - бисер оттенков. И - не в одночасье вырытый ров, различаемый лишь тогда, когда целые поколения покидают сцену.

Так, по крайней мере, было. И будет? Кто ныне рискнет в полный голос: да!? Но много ли толку и от красноречивейших нет? Не без основания можно считать, что отсталость, как и догоняние, порождены вековой Россией. Но даже если этот кентавр имел бы только русскую метрику, он и в этом случае оставался бы всесветным. Ныне он, после долгих закордонных одиссей, очутился снова у себя дома, надо думать, что навсегда. Это и облегчительно, и крайне болезненно. Не потому ли мы в перестроечном СССР жаждем, как и прежде, избавителя, не оттого ли захвачены нуждой в громоотводе-злодее?