Сергей Карпущенко - Коронованный странник

• Название: Коронованный странник
• Автор: Сергей Карпущенко
• Жанр: История

---

- Ну, ну, - был обескуражен Норов. - А каково пропитание ваше? Достаточно ли?

- Ах, более чем достаточно! - всплеснула руками хозяйка, полагая, виднщо, что вопрос касается лично её. - Сами поглядите, батюшка царь!

И молодая женщина, взяв в руки ухват, прислоненный к печи, ловко выхватила из её жерла объемистый горшок, поставила его на широкий стол, сняла крышку, и по избе тут же понесся аромат вкусного, сытного варева.

- Что же это? - подошел к столу Неров.

- Сами извольте отведать - шти! - подала Норову деревянную, расписную ложку хозяйка.

Норов взял ложку, но заперпнуть спервоначалу не смог - такими густыми оказались "шти". Проводил ложкой в горшке, поворочал варево - увидел, что в горшке плавает изрядный по размерам кусок прекрасного мяса. Обнаружил мелконарезанную капусту, овсяную крупу, морковь и свеклу. Попробовал вкусно!

- Ну, только щи одни? - спросил.

- Не токмо, - улыбалась хозяйка. - На одних-то штях и ноги протянешь.

И снова ухват пошел в ход, и уж на столе стояло деревянное блюдо с птицей, покрытой румяной корочкой и поднявшей вверх ножки.

- А это что? - навел на птицу Норов свой лорнет, потому что он знал, что с этим прибором не расставался Александр.

- А гусь! - была довольно хозяйка, видя такую непрозорливость императора России. - Вечерять собрались, вот и зажарила, чтоб своих покормить да и постояльцев солдатиков, коих я жалею да обхаживаю так же, как и детей своих.

Удивленный, если не пораженный Норов, поблагодарив хозяев, отказался от предложения сесть ужинать с ними, распрощался и вышел в сопровождении Аракчеева на улицу. Он молчал, а времещик, замечая растерянность государя, не переставал говорить:

- Вот они отужинают сейчас, в восемь часиков, да в девять уж на улицу им выход запрещен - все по порядку, все по регламенту здесь чинится, чтобы поселяне времени и силы в праздном шатайстве не тратили, глупостями свои головы не заполняли и вели себя благопристойно. Утром же у них побудка в семь часов, так что, видеть можете, выспаться имеют время.

- Что ж, пока мне все нравится здесь, - глядя в землю, сказал Норов. Но показал ты мне лишь один дом, первый, тобой, уверен, для показа подготовленный. Хочу теперь пойти хотя бы... в пятый!

Аракчеев услужливо закивал:

- Хоть в пятый, хоть в десятый - картину сходственную лицезреть будете, ваше величество! - сам же, в упор глядя на государя, за спиной раскинул веером пальцы и даже потряс рукой, что не оказалось не замеченным хозяном "нумера первого", который тотчас бросился в горницу, чтобы с помощью хозяйки схватить со стола щи и гуся да задами, по огородам побежать к "нумеру пятому". Еда была благополучно водворена в нутро печи, только щи перелили из одного горшка в другой, а гуся переложили на другое блюдо и не ногами вверх, а на бочок, так что, когда Норов пришел с ревизией в этот дом, то ему и здесь пришлось удивляться тому, сколь сытно кормятся хозяева и солаты-постояльцы. Он лишь спросил у Аракчеева, когда вышли на улицу:

- Алексей Андреич, сиде, конечно, хорошо, что и тут и там едят на ужин щи и гусей, но как же получается - везде одно и то же?

- И-и, батюшка! - не замедлил с ответом Аракчеев. - Вы по всем домам пройдете - повсюду сегодня вкушают одни и те же кушанья. Таков уж распорядок, чтобы извести зависть и злопыхательство, столь обычные среди людей, когда видят разницу. Завтра же - иное: суп с ячневой крупой ис клецками да поросенок с хреном, а на третье - кисель овсяный. Разуметься должно само собой, что хозяева, по мере сил и при наличии избытка, имеющих, как я знаю, быть, добавляют от себя к писаному рациону что-либо от себя. Я тут уж молчу, даю волю людям поесть всласть, ибо для люда простого вкусная еда - одна из немногих радостей, дарованных им судьбой. Но винишком баловаться запрещаю - токмо по праздникам большим пропустят стаканчик-другой-третий, а так - тишина и покой.

Норов зашел ещё в два дома - везде уют и чистота, в печах горячие щи, гуси, наваренный кисель и хлеб.

"Да что же это говорили о поселениях военных? - был сумрачен Норов, когда выходил из последнего дома. - Бывал я в русских деревнях, повсюду грязь и голод, дети оборванные, в цыпках, скотина в жилых покоях. Здесь все иначе! Все сыты, одеты и довольны, нет пьяных, всюду строгость и порядок..."

Подошел к карете обескураженный, смущенный, неподалеку толпились флигель-адъютанты, а Аракчеев так и юлил перед ним, заискивающе вглядываясь в его лицо.

- Я тобой доволен, Алексей Андреич, - молвил Норов глухо, и слова эти будто помимо воли с губ. - Если бы так везде в России было.

- А так и есть, так и есть! По всем весям необъятной России, государь, проедем - везде порядок и благополучие в поселениях военных увидим, ибо ночами не сплю, только о процветании армии русской и думаю. Оставьте сомнения ваши - внушены они вашей милости сонмом недоброжелателей моих, кои видят меня попранным в грязь. Нет числа завистникам моим!

И Аракчеев громко всхлипнул, Норову же показалось, что он готов, как и вчера, с плачем целовать его руки, а поэтому постарался убрать их за спину. Аракчеев же, похлопав носом, сказал:

- А теперь, ваше величество, не обидьте сирый дом верного слуги вашего. До Грузина рукой подать, сами знаете - затемно доберемся. Вот уж туда-то я и впрямь заслал гонца, чтобы приготовили для вашего величества ужин. Так почтите убогую хижину мою?

- Ладно, едем в Грузино, - махнул рукой Норов, которому как ни был противен ему Аракчеев, нравилась льстивая преданность генерала-от-артиллерии, сулящая поддержку и спокойную жизнь на троне. Норов догадывался, что временщик Александра не признал в нем настоящего царя, но он в то же время знал, что Аракчеев, боясь отставки, опалы, возможно, суда в случае перемены власти, будет во что бы о ни стало убеждать всех сомневающихся, что приехавший из Белоруссии человек с оспененными рытвинами на лице - это истинный самодержец Александр Павлович.

"Ладно, не прогнал его теперь, так прогоню завтра, - утешил себя Норов, когда уже сидел на стеганом диванчике в карете. - Мне бы укрепиться, уверить всех в том, что я - Александр, а за отставкой змея дело не станет".

Приехали в Грузино, когда солнце спряталось за лесом. "Убогая хижина" всесильного Аракчеева оказалась богатой усадьбой, расположившейся на берегу реки. Огромный дом с бельведерами, мезонинами, башенками, галереями походил на великокняжеский дворец. Забабахали пушки, стоящие на площадке перед домом, и скоро Норов уже шел в отведенные ему покои в сопровождении хозяина, нежно поддерживавшего его под локоток. Норов должен был умыться и немного отдохнуть с дороги, а потом его и флигель-адъютантов ждал ужин. Василий Сергеевич с усмешкой вспомнил рассказ о том, что Аракчеев завел манеру приглашать в свой дом на Пасху, на Рождество и в день святого апостола Андрея Первозванного по одному нижнему чину от каждой роты своего полка, а когда достойных не отыскивалось, то посылали и прапорщиков, даже молодых поручиков, и те мучились на приеме, когда приходилось принимать из рук самого Аракчеева крошечную, с наперсток, рюмку с водкой, есть в гробовой тишине жареных карасей, а потом благодарить за обед и уходить, получив в подарок завернутые в бумагу десять медных пятаков. А между тем все знали об огромных богатствах графа, скопленных правдами и неправдами.

Стол, накрытый для императора, оказался богатым, и едва Норов и флигель-адъютанты выпили за здоровье хозяина бокал шампанского, как Аракчеев, который, кривляясь, не "посмел" сесть за один стол с императором "Благословенным", гундосо попросил:

- Ваше величество, батюшка, не дозволите ли рабыне вашей, Настюсьюшке моей здесь в стороне постоять да на вас поглядеть? Шибко скучает по вам, все приезды ваши вспоминает...

Норов вспомнил - Настасьюшкой была Настасья Федоровна Шумская, в прошлом дворовая девка, теперь же - любовница временщика, управляющая всем имением и экономка. Слышал Норов, что и самого Аракчеева она в вожжах держала, а поэтому ему было интересно взглянуть на эту бабу.

"Если Аракчеев - второй по силе человек в государстве, а Настя управляет им, стало быть, выходит, что она после меня первой в России будет", - подумал Норов и усмехнулся.

- Что ж, пусть войдет, не помешает, - сказал, жуя, и через минуту в столовую залу вплыла гренадерского роста бабища, одетая, как мещанка, но богато. Она отдала государю глубокий поясной поклон и встала у стены, по-крестьянски подперев наклоненную набок голову рукой.

- Да что ж вы встали? - желая быть любезным, как сам Александр Благословенный, сказал Норов. - Садитесь, место есть.

Настасья отвечала печальным басом:

- Благодарствую за приглашение, батюшка-царь, да токмо мне, подлой, за одним столом с государем сидеть заказано. Здесь постою.

Норов пожал плечами и снова взялся за еду, но тут же где-то за дверьми раздался шум. Было слышно, что кто-то по-черному бранился, топал ногами. Звенела разбитая посуда. Аракчеев, стоящий рядом с дверью, остолбенел, Норову показалось, что от страха его жесткие волосы поднялись дыбом, став похожими на щетину кабана. Он, разведя в стороны руки, прислонился спиною к двери, желая задержать того, кто, видно, силился войти в столовую, но не долго удавалось сдерживать чей-то ретивый напор. Скоро отлетев вперед из-за сильного толчка резко отворившихся дверей, Алексей Андреевич, вскрикнув от страха и боли, замер посреди зала в позе насмерть перепуганного человека, а тот, кто вломился в столовую, оказался молодым человеком со всклокоченными волосами и горящими воспаленными глазами одетым в одну сорочку да вдобавок пьяным-препьяным. К ужасу вскочивших с мест генерал - и флигель-адъютантов, молодой человек держал в руке обнаженную шпагу, которой довольно смело помахивал. Всем, включая и Норова, вначале показалось, что пьянчужка попросту перепутал залы и вломился в столовую, где ужинал император, по нечаянности, однако человек со шпагой, обведя присутствовавших в зале лиц осоловелым взором, с сильной запинкой заговорил: