Александр Карпенко - Проза

• Название: Проза
• Автор: Александр Карпенко
• Жанр: Русская классическая проза

---

Карпенко Александр Проза

Александр Карпенко

Проза

Сага о Ноже и Камне.

Маленький пролог, который нужен, чтобы познакомится с персонажами.

Последний вылет.

Маленький эпилог, в котором, конечно же нет никакой необходимости, но все же...

Сага о не увиденном Солнце.

СКАЗКА О ВЛЮБИВШЕЙСЯ КОРОЛЕВЕ.

Так будет лучше.

Слияние Солнца и Луны.

Пролог

Глава 1

Глава 2.

Глава 3.

Глава 4

Глава 5

Глава 6.

Эпилог.

Словарик армейских терминов

Стишок о неизвестном ефрейторе

Сага о Ноже и Камне.

Он вошёл в зал Ножа и Камня, неслышно, чтобы не потревожить никого из Бывших здесь, прошёл к своему месту у каменной стены и сел.

Камень лёг на левое колено, Нож ожил в правой руке. Мягкий шорох Ножа о Камень, услышанный им в первый раз много лет назад, и теперь не потерял своей силы. Он уносил туда, куда хотел идти его Мастер и сопровождал своего Мастера в пути сквозь года и земли.

Он вплёл свой голос в печальный хор Бывших здесь и всё стало правильно.

Руки плели тихий разговор Камня и Ножа, Дух пел, а Разум уходил в прошлое...

Их было много - тысячи и тысячи Братьев, для которых превыше всего были Кодекс Ножа и Братство. Они бывали всюду, видели всё и везде искореняли Зло, которому противостоял их Кодекс. Но они всегда возвращались в Зал Ножа и Камня, чтобы Спеть, и Песней рассказать о пережитом...

Песня текла, а Разум уходил всё дальше и дальше в прошлое, и возникали лица, и заново свершались поступки...

Он помнил себя, пришедшего в зал со своей первой любовью и то, как один из братьев, весь седой и в шрамах, сказал ему, что в Зале есть место всему, кроме любви к женщине. Тогда он вошёл в Зал и спел Песню, самую горькую в своей жизни.

Больше он не любил. Для него, как и для всех остальных, было только Братство.

Годами спустя, постарев, он сказал те же слова одному из братьев, а потом, когда тот ушёл, спел Песню позора.

Он видел себя, певшего после Великой Битвы. С каждым словом той Песни из него уходили кровь и жизнь, а рядом обрывались Песни его братьев, навечно остающихся здесь, в Зале Ножа и Камня.

Стены Зала хранили очень много Песен печали и скорби, и его Песнь вплеталась в них, растворялась в них и вместе с ними летела ввысь, в небеса, и не было там скорби и печали больших, чем те, что шли из Зала Ножа и Камня...

Он оборвал Песнь, которую можно только оборвать, но не завершить и открыл глаза.

Стены Зала помнили многих, но им не дано было узнать о ком-либо ещё. Кроме него, в Зале были лишь ветер и тени тех, кто когда-то Пел здесь.

Он ненавидел Время, избравшее его для того, чтобы спеть последнюю Песню Ножа и Камня.

**************************************

Маленький пролог, который нужен, чтобы познакомится с персонажами.

"Они, эти выродки цивилизованного Человечества, с ихними животными манерами, вечно воняющие этой мерзкой травой, дымом которой они разрушают не только свои легкие, но и легкие более полезных обществу индивидуумов, с этой стирающей все границы между приличиями и животными инстинктами жидкостью, с этим их шумом, расшатывающим ценные высокоразвитые нервные системы умственных работников и с этими их опасными железками, за попытку отобрать которые, они как дикие звери, убивают прямо руками, и которые ничего не умеют, кроме как убивать, эти животные в облике человека, смеющие называть себя Имперские Легионеры подлежат поголовному перевоспитанию или стерелизации и отделению не только от общества в целом, но и от себе подобных...

Из доклада Спецкомисии Министерства Воспитания и Перевоспитания Личностей Верховному Совету Народной Галактической Федерации по так называемой Империи Свободы

Последний вылет.

4529 От выхода в космос. Некий искусственный спутник.

Он еле успел отпрыгнуть на тротуар, уворачиваясь от проносившегося мимо лимузина с правительственными флажками. Из под колес лимузина брызнула грязь и окатила его ботинки. Послав мощнейший плевок в заднее стекло лимузина, он подумал о толстых прилизанных говнюках, потеющих от страха на заднем сидении лимузина. Толстые пальцы, унизанные кольцами, вцепившиеся в чемоданы наворованных денег. Эти мешки с жиром сейчас протаранят толпу рабочих с семьями, осаждающих космопорт в тщетных попытках улететь и, подрулив к какой-нибудь частой яхте, дунут куда подальше, оставив погибать под биобомбами тысячи тех, кого они грабили всю жизнь. Он пожалел, что у него нет бластера. Это уже давно вошло у него в привычку, жалеть, что нет бластера или хотя бы автомата.

Щелкнув обрубком безымянного пальца по рукояти Имперского Тесака он еще раз сплюнул и побрел по улице, которая, как и весь город, была безжизненна и пустынна - каждый, кто мог двигаться, штурмовал космопорт.

Все пытались убежать, но он, никогда не бегавший от внешних, чей флот мог появится к станции в любую минуту, не собирался убегать и в этот раз.

Угрюмо пиная разную частную собственность, превратившуюся в связи с нашествием в мусор и устлавшую улицы, он шел куда-то в надежде найти пивка и пропустить последнюю кружечку-другую-пятую. Пива, конечно же, нигде не было, причем уже лет пять, но больше, чем о отсутствии пива, он сожалел о том, что он один и у него нет истребителя, хотя бы учебного. Сделать несколько тысяч вылетов, пройти сотни боев, взорвать несколько тысяч кораблей и сдохнуть на земле ?!?

Тьфу!!!

Сплюнув, он пиннул кипу каких-то бумаг, разлетевшихся по всей улице и замер, уловив в обычно стерильном воздухе слабые следы какого-то почти забытого, но до зубной щекотки знакомого запаха.

Табак!

Он не курил с тех пор, как Министерство воспитания десяток лет назад после запрета на спиртное наложила запрет и на курение.

Где табак, там и пиво.

Захваченный без сопротивления радостным предчувствием, он послюнявил палец и подняв эту радарную антенну, прикинул, откуда тянет ветерок, созданный поломкой нескольких вентиляторов, обычно вытягивавших под потолок вонь пятисот тысяч тел, которые, несмотря на все усилия Министерства Воспитания, продолжали вонять. Определив направление, он свернул с главной улицы и пошел широким быстрым шагом, пытаясь утихомирить радостное волнение и убеждая себя, что ему показалось.

Но запах становился все четче, а когда через несколько кварталов в шум толпы у космопорта вплелись какие-то другие звуки он не выдержал и перешел на легкую рысцу. Пробежав немного, он разобрал, что это за звуки, и от неожиданности споткнулся и упал: где-то недалеко играла "Metallica".

Спец команда Министерства Воспитания пять лет охотилась за всеми "тяжелыми"

записями, и все-таки кто-то сохранил.

Он вскочил и рванулся вперед, на звук, и через дом, когда он вылетел из-за угла, ему в уши ударила музыка, и он увидел на другой стороне улицы распахнутую дверь, из которой сплошными потоками лились дым и "металл".

Не останавливаясь, он завернул так, что пластик подошв древних ботинков жалобно скрипнул о метал покрытия улицы и устремился к двери. Так он пожалуй, не бегал с тех времен, когда был курсантом.

Прыжком преодолев десяток ступеней крыльца, он затормозил на пороге и заглянул внутрь. Он успел разглядеть, что внутри кто-то сидит за столиками, после чего картину заслонила небритая фигура с наведенным на него бластером.

- Ты...- начал владелец бластера, но он, будучи уже полумертвым от жажды пива, мгновенно схватил бластер и, утекая в сторону, дернул за ствол и выставил локоть. Кто-то полетел вперед за бластером, но воткнувшись лицом в локоть, отлетел назад. Перехватив бластер, он с диким воплем:

- Пива!!!!! - влетел внутрь, готовый биться насмерть за бутылочку. Но не успел он прибежать и пары шагов, как откуда-то спереди и сбоку раздался очень знакомый крик:

- Смирррна!!!

Рефлекс затормозил его на полсекунды, которых ему хватило, чтобы заметить двоих, которые стояли, наведя на него бластеры. На боку у них висели такие-же тесаки, как и у него. Точней, почти такие же. Рукояти были перевиты серыми шнурами - двое с бластерами были пехотинцами.

Отдав себе команду "двигатели стоп" и кое как ее выполнив, он прорычал, автоматически перейдя на Голос Имперского Солдата, Проникающий Сквозь Шум:

-Вы кто!?

Они опустили бластеры и выдернув из ножен тесаки, протянули их ему. В дыму и слабом свете почти ничего не было видно и он хотел было взять их в руки, но вспомнил вдруг, что по Уставу чужие тесаки в руки брать запрещено. Усмехнувшись от удовольствия соблюдения Устава, он шагнул вперед и наклонившись, прочел надписи, выбитые у основания рукоятей:

"ПЕРВЫЙ ЛЕГИОН ИМПЕРИИ СВОБОДЫ

ШЕСТАЯ ДИВИЗИЯ

ВОСЕМНАДЦАТЫЙ ПОЛК

5-6-3"

Ниже шли имена и звания. Прочитав, он кивнул и, вытащив свой тесак, протянул его им, удивляясь внезапной гордости тому, чего он стыдился последние десять лет. На его тесаке было выбито:

"ТРЕТИЙ ЛЕГИОН ИМПЕРИИ СВОБОДЫ