Моше Бела - Мир Жаботинского

• Название: Мир Жаботинского
• Автор: Моше Бела
• Издательство: Восточная литература
• Жанр: Публицистика
• Год: 1992

Десятки лет прошли с тех пор, как Жаботинский высказал мысли, приведенные в этой книге. С тех пор, как он покинул мир, нашу планету потрясли революции и перевороты, войны и восстания, и все это свершилось с такой силой и такой стремительностью, что никакой смертный не мог их предвидеть. В Восточной и Центральной Европе была уничтожена мощная еврейская община; возникло государство Израиль, героически выстоявшее в борьбе за свое существование, победившее во всех войнах против него, освободившее Иерусалим и землю предков. Мир изменился до неузнаваемости. Но каждый, кто возьмет в руки эту книгу, не сможет не увидеть, что почти все злободневные проблемы нашего времени, служащие предметом дискуссий общественности, занимали и Жаботинского, трактовались им в его трудах и доводились до ведома читателя со всей присущей ему чуткостью, пониманием и убежденностью. Многие его мысли настолько актуальны, что кажется, что они написаны в наше время.

---

У поколения, которое выросло у нас на глазах и которому предстоит совершить величайший поворот в нашей истории, есть своя азбука, и звучит она так: учитесь стрелять!

Доводы против этой азбуки мы знаем назубок. Я бы не сказал, что это совсем пустые доводы. Наоборот, в основном они очень серьезны. Если мне скажут, например, что человек должен изучать какое-то ремесло, чтобы прокормить себя и быть полезным другим, или что нужно быть настоящим человеком, а стало быть, изучать «культуру вообще», или же быть евреем, а для этого необходимо изучать свой язык и свою историю,— я скажу: разумеется, верно. Если мне скажут, что государство строят не пушки, а труд, разум и капитал,— и с этим я полностью соглашусь. И даже если мне будет сказано, что стрельба — это милитаризм, а наш мир стремится к миру,— я и с этим не буду особенно спорить, хотя не уверен, что он действительно так уж стремится к миру. Я даже готов признать, что это очень печально, что именно в наше время евреям приходится заниматься таким делом — учиться стрелять. Но — приходится, и против необходимости, продиктованной исторической реальностью, возражать бессмысленно.

Осознание исторической реальности обязывает нас понять: если евреи будут прекрасными земледельцами и экономистами, если они будут строить и строить, если каждый из них станет тонким знатоком своей культуры, от песни Деборы[*] до Шлёнского[*], но при этом не будет уметь воевать — наше дело безнадежно. Но если мы овладеем азбукой боя — у нас появится надежда. Это диктует нам историческая реальность, опыт последних 15—20 лет и перспектива на ближайшие 15—20 лет. И это ясно каждому — сионисту и антисионисту, еврею и нееврею, если этот нееврей готов снизойти на минуту до еврейских проблем. Всем, всем без исключения, и неважно, нравится им это или нет. Все понимают, что из всех условий возрождения государства умение стрелять — сейчас, к сожалению, самое главное.

...Я понимаю, что из сотни мечтающих овладеть новой азбукой у девяноста нет никакой возможности это осуществить при всем желании: не из чего стрелять, нет времени, законы не позволяют... Но ничего! Само осознание того, что это необходимо, само желание стрелять, боевая психология — чрезвычайно важны. Вы мне можете тысячу раз говорить, что это — духовный милитаризм, а я буду настаивать: это здоровый инстинкт народа, оказавшегося в нашем положении. И я помню (и читателю не стоит этого забывать), какую дорогую цену заплатили мы в 1914—1918 году за наше неумение стрелять.

«Пламя на стенах», «ха-Ума» («Нация», иврит), № 9; в сб. «На пути к государству».

Инстинктивно многие евреи чувствовали, что самооборона — дело правое и святое, но они никак не хотели смириться с мыслью, что это дело требует изучения, подготовки. Жаботинский предостерегал:

О том, что это — ремесло небесполезное, теперь уже евреи не спорят. Но вот беда, с логикой у евреев плохо. Они почему-то решили, что если другие ремесла требуют обучения, навыка, то это, дескать, дается само собой, достаточно только захотеть и не бояться смерти. Это просто ребячество. Речь вообще не идет о смерти. Наоборот, цель здесь — не дать себя убить, а главное, не позволить убивать других евреев или даже унижать их. И это умение не приходит само собой; это ремесло, как и все другие, даже посложнее других, ибо ответственность неизмеримо больше. И надо изучать и изучать его, причем систематически. И нечего стыдиться ученичества — надо гордиться им.

«Хайнт», 18.1.1929.

С целью обучения ремеслу боя Жаботинский создал денежный фонд — «Фонд Тель-Хай». В частном письме он не только объяснил цели фонда, но и блестящие сформулировал философию «новой азбуки»:

Цель [фонда], по моему разумению, такова: дать такое воспитание еврейскому молодому человеку, которое сделало бы невозможным любое проявление насилия по отношению к евреям где бы то ни было. И чтобы эта абсолютная, физическая невозможность была ясна всем настолько, чтобы и мысли, и намерения такого не могло возникнуть. Тогда-то и настанет мир и в Эрец Исраэль, и вообще везде, где живут евреи. Трудно поверить, что провокации и антиеврейские вылазки имели бы место, если бы их зачинщики знали, что они не останутся безнаказанными. И этот соблазн должен исчезнуть. Поэтому [фонд] Тель-Хай важен не только евреям — им он жизненно необходим; но он в то же время выполняет и важную общечеловеческую задачу.

Письмо по-немецки X. Белиловскому, 10.6.1932.

Жаботинский подчеркивал не только моральную ценность «азбуки», но и ее огромное политическое значение. Между его взглядами и взглядами даже тех евреев из числа руководителей Ишува[*], которые были известны как «оборонцы», лежала пропасть в те дни, когда он писал следующее:

...Ничто не поможет. Мы живем в мире, населенном людьми, народами, и невозможно полностью абстрагироваться от окружающего мира. Точно так же, как и перед другими народами, перед нами стоит вопрос вопросов: способен ли ты противостоять нападению? Если нет — не о чем говорить! Никто тебе не поможет. Ты вынужден сдаться, капитулировать на всех фронтах. Как и у других народов, наше будущее зависит от оружия, мы обязаны быть готовыми к обороне.

«И нет мира», «ха-Ярден», 10.4.1936.

В дополнение к сказанному можно привести, пожалуй, лишь отрывок из романа «Самсон», производивший огромное впечатление на молодых современников Жаботинского:

— Две вещи передай им от меня, два слова. Первое слово: железо. Пусть копят железо. Пусть отдают за железо все, что есть у них: серебро и пшеницу, масло и вино и стада, жен и дочерей. Все за железо. Ничего дороже нет на свете, чем железо.

Из книги «Самсон».

Полной верой

«...Во все мечты, во все надежды, обещания я верю...»

Трудно понять иной раз, откуда Жаботинский черпал свою безграничную веру в сионизм, заставившую его пренебречь блистательной карьерой, которая ждала его на поприще русской журналистики и литературы, и обречь себя на скитальческую жизнь, полную лишений и горестей. Его современники — сионисты и несионисты, отдавая должное его выдающимся талантам, «досыта накормили» его злобой и клеветой. Если вы прочтете его письма, вы увидите, в какой бедности он жил. Правда, бывали периоды, когда, утомленный дрязгами и политической грязью, он как бы уходил в себя, временно отдалялся от дел. Но никогда, ни на минуту не терял он веры в сионизм, он свято верил в торжество идеи еврейского государства, не сомневался, что оно будет создано, если не при его жизни, то уж точно при жизни его более молодых современников. Еще в 1905 году, когда он только делал первые шаги в сионизме, он так излагал свое кредо:

Наша вера в Палестину не есть слепое полумистическое чувство, а вывод из бесстрастного изучения всей сущности нашей истории и нашего движения. И после этого я охотно сознаюсь, что я, действительно, все-таки верю. Чем больше вдумываюсь, тем тверже верю. Это для меня, скорее, даже не вера, а нечто иное. Разве вы верите, что после февраля будет март? Вы это знаете, потому что иначе быть не может. Так неопровержимо для меня то, что в силу сочетания непреодолимых стихийных процессов Израиль стянется для возрождения к родной Палестине и мои дети или внуки там будут подавать голос в избирательном собрании. И если вы тоже хотите верить, то засучим рукава, и будем стыдиться вечера, в который нам пришлось бы сказать: я не работал сегодня...

«Сионизм и Эрец Исраэль», 1905.

День провозглашения независимости Израиля наступил через 43 года. И сын Жаботинского Эри не только избирал его первый парламент, но и удостоился быть в числе избранных. «Полную веру», веру без тени сомнения сохранил Жаботинский на протяжении всего своего жизненного пути:

И это вечный спор, не прекращающийся на протяжении всей нашей истории: спор между наивным дурачком, мечтателем, верящим в человека, в мораль, в страсть, в идеалы, в жертвенность и всякие подобные чудеса,— и умудренным опытом скептиком, вся философия которого выражается, по сути, в одной фразе: «Ничего не выйдет!».

Всю свою жизнь слышу я вокруг себя этот спор и должен сознаться, что всегда был на стороне наивного дурачка. Лет сорок назад присоединился я к этой компании дурачков, наивно уверовавших в такое пустое дело, как сионизм. До сих пор краснею от стыда, вспоминая, как же издевались над нами умудренные. Как дважды два доказывали нам, что объективные процессы неизбежно ведут евреев к ассимиляции. Что Турция и даже христианские государства никогда не признают нашего права на Эрец Исраэль. Что поток эмиграции всегда будет стремиться в Америку и никогда не повернет в сторону Израиля. Что оживить мертвый язык невозможно...