Вера Семенова - Чаша и Крест

• Название: Чаша и Крест
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Действие происходит в вымышленном мире, расположенном на берегах Внутреннего Океана. Во всех странах этого мира действуют обычные законы — меняются правители, течет торговля, дворяне выясняют отношения со шпагой в руках. Но есть одна незыблемая вещь — вековая вражда между двумя магическими Орденами, Креста и Чаши, каждый из которых пытается направлять развитие мира Ничто не может привести к их примирению, ибо вражда щедро полита кровью, и Великие Магистры орденов испытывают друг к другу смертельную ненависть, замешанную на давних личных счетах. В этом мире и рождаются два главных героя, которым суждено изменить течение истории из-за великой любви, которая вспыхнет между ними и которая предсказана им заранее. Несмотря на все приключения, утраты и боль, выпавшие на их долю. Несмотря на то, что они расстаются, уверенные в гибели друг друга, и влюбляются заново, под другими именами. Войны, дуэли, морские сражения, захват крепостей и придворные интриги — это не более чем обрамление жизни, в которой есть две главные ценности — вечная любовь и преданная дружба.

---

Рядом с нами сидел пожилой моряк, судя по одежде, с эмайнского корабля. Перед нами — грузный купец с женой, которые размерами все равно уступали новому образу Рандалин и поэтому, оказавшись в непривычной для себя ситуации, вели себя относительно скромно. Со стороны Жерара расположились два студента. Им, видимо, сильно повезло, потому что все их товарищи в лучшем случае толпились за скамейками, вытягивая шеи, или вообще остались за дверью.

Из-под своего платка я мог неплохо разглядывать лица воинов, стоящих в проходе, и тех, кто держал караул рядом с помостом, на который скоро должен был подняться магистрат. Пока что там стояли девять пустых кресел и одна простая, грубо и наспех сколоченная скамейка. Я довольно неплохо знал некоторых из стоящих в карауле. Они хмурились и стискивали зубы. Меньше всего им хотелось присутствовать на представлении, на которое собрался полный зал. Сидящие перешептывались, ворочались, вздыхали, каждое лицо выражало хотя бы одно яркое чувство — любопытство, сочувствие, печаль, злорадство, но ни на одном не было написано равнодушия. Так или иначе, рассказ об этом суде будут передавать на Эмайне из поколения в поколение, и он будет принадлежать к истории Ордена, а так как они не были до конца уверены в собственном отношении к происходящему, им не хотелось участвовать в создании истории.

Примерно похожее чувство отразилось на лице Ронана, медленно поднявшегося на помост и тяжело прошедшего к своему креслу. Воины одновременно прижали руку к плечу, исполняя поклон, и слаженно выкрикнули приветствие, но в его глазах не зажглось ответной искры.

Тридцать пятый Великий Магистр Ордена Креста казался постаревшим лет на десять.

Раньше я никогда не замечал седины в его волосах. Теперь же он показался мне неожиданно похожим на Скильвинга. В нем появился какой-то надлом. Его брови были так же сведены в одну линию, но упоение жизнью и своим положением навсегда исчезли с лица. Он опустился в кресло, не глядя, нашарив рукой подлокотник, и черные глаза скользнули поверх толпы. Я никогда не замечал у Ронана такого выражения — он словно безмолвно спрашивал, что он тут делает и зачем все собрались.

Но все положенные по случаю золотые цепи и украшения были застегнуты и сверкали на его камзоле, плащ был специально приподнят и сколот на плече, чтобы не скрывать парадных регалий. Ронан знал, в чем долг Великого Магистра, и собирался его исполнять до конца. За его спиной, не шевелясь, застыл Эрмод. Мне показалось, что Ронан даже рад тому, что говорить в основном будет его глашатай.

— Именем Великого Магистра объявляю открытым последнее заседание суда, созванное магистратом Ордена Креста, вовеки сияющего над Эмайной, славной своими землями! Обвиняется некий Гвендор, бывший командор Ордена в Круахане, в том, что совершил преступления, несовместимые с честью воина и повлекшие за собой урон славе и имуществу Ордена! По приказу мессира Великого Магистра последнее заседание пройдет публично, дабы все жители Эмайны могли удостовериться в глубине его преступлений, и дабы ни у кого не возникло сомнений в справедливости суда! Мессиры члены магистрата, займите подобающие места в судилище.

Поднявшийся к своим креслам магистрат чем-то напомнил мне памятный Большой Совет, обсуждавший когда-то алхимические опыты Лоциуса и Гвендора. Обычно в магистрат входили те члены Большого Совета, которые могли присутствовать, недостающие места предоставлялись старшим магистрам, живущим на Эмайне. Я заметил пока что троих командоров, поскольку только иногда скашивал на помост глаза из-под покрывала, опасаясь глядеть в открытую.

Фарейра был мрачнее тучи, белки глаз казались совсем красными из-за выступившись прожилок. Ньялль завернулся в серый плащ, хранивший следы заклятья невидимости, так что его все замечали только с третьего или четвертого раза, когда начинали пересчитывать сидевших в креслах. Брагин заплел свои длинные волосы в две косы, перекинутые на грудь, и тонко улыбался с легким сожалением, впервые в жизни обращая самое пристальное внимание на все, что происходит вокруг. Я был уверен, что он уже просил у Ронана круаханское командорство.

— Приведите обвиняемого, — громко сказал Эрмод, и упала тишина. Или это только мне показалось, что стало необыкновенно тихо, несмотря на то, что все равно все в зале перешептывались, толкая друг друга и наклоняясь вперед, чтобы лучше видеть?

Я покосился на Рандалин. Ее глаз не было видно из-за нелепых синих стекол, и наверно, это было очень хорошо, потому что руки стиснули саблю, лежащую на коленях настолько сильно, что из-под ногтя большого пальца выступила кровь. Раньше мне казалось, что это красивый прием для описания сильных чувств, который я сам часто использовал в хрониках, но теперь я сам увидел ярко- красный ободок вокруг ногтя, и мне стало очень не по себе. Она не шевелилась, не поворачивая головы от помоста.

Гвендор двигался медленно, насколько ему позволяли кандалы. Традиции Ордена сохранялись нерушимо в течение нескольких веков, и оковы, надетые на него сейчас, выглядели точно так же, как четыреста лет назад во время процесса над тремя безумными магистрами. Толстые браслеты были надеты на щиколотки, и соединявшая их цепь поднималась к поясу. Руки тоже были скованы спереди, Кожа на запястьях была стерта — значит, он носил их достаточно долго. Невольно выставленная напоказ искалеченная рука выглядела еще хуже, чем обычно — шрамы воспалились и превратились в багровые рубцы. Видимо, на них подействовали холод камеры и постоянное соприкосновение с железом.

Но его лицо, в отличие от Ронана, было безмятежно спокойным. Мне показалось, что скользившая в его глазах ирония стала более веселой и свободной, если можно так сказать про скованного по рукам и ногам человека. Волосы отросли до плеч и падали на глаза. Так как он не мог поднять руки, то стряхивал их характерным взмахом головы, усмехаясь при этом так светло, что по залу пронесся невольный вздох. Вместо обычного командорского плаща, в котором я так привык его видеть последнее время, он был в простой рубашке, только на плечи накинут кусок темной ткани.

— А ведь он, говорят, выиграл им войну, — неожиданно вполголоса произнес старый моряк, повернувшись к великолепной Рандалин, сидевшей не шевелясь, сложив руки на животе. — И изобрел то самое золото, которым они так гордятся. Я ведь хорошо помню, как у нынешнего Великого Магистра не было денег даже заплатить моему капитану, когда тот возил ему зерно из Тарра.

— Помолчите лучше, — прошипел толстый купец, оборачиваясь. — Сказано ведь — горе тому, кто посмеет вмешаться в дела Ордена, хоть с доброй, хоть с дурной целью.

— Однако вы зачем-то сюда пришли, сударь, — не растерялся моряк.

Купец пожал плечами и покосился на свою супругу. Глаза у той горели жадным любопытством.

— Говорят, что они его казнят, — произнесла она с придыханием. — Они ведь не посмеют сделать казнь тайной, правда?

Студенты переглянулись со смутным отвращением.

— И что, он действительно преступник? — спросила Рандалин своим новым пронзительным голосом. — Почему он все это сделал, в чем его обвиняют?

Моряк понизил голос:

— Говорят, из-за женщины.

— Благословенная луна! Ниэнья, закрой уши, немедленно! Твоя сестра настолько глупа, что вряд ли что-то поймет, а ты не смей слушать про такие вещи!

В новейшей мифологии Рандалин мало того, что мы были сестрами, так еще она явно благоволила к Жерару-Ниэнье, предназначив ему роль любимой, а значит более тщательно охраняемой наложницы эбрийского султана. Она сама, судя по всему, выполняла роль евнуха, которому было поручено блюсти неприкосновенность двух "красавиц".

Но все-таки до чего благоразумно она поступила, скрыв половину лица под тюрбаном, бровями и стеклами. Ее губы шевелились, четко выговаривая гортанные эбрийские звуки, а лицо оставалось мертвым.

— Обвиняемый Гвендор, — снова зазвучал холодный голос Эрмода, — совершив преступление против Ордена, вы лишаетесь не только всех рангов, но и не обязаны носить орденское имя. Угодно ли вам назвать имя, данное вам при рождении, чтобы суд мог как-то именовать вас?

Гвендор опять усмехнулся и опустился на скамейку, не особенно дожидаясь разрешения магистрата.

— Мое нынешнее имя ничуть не хуже прочих. Тем более, что я сам его себе выбрал.

— Обвиняемый, вы хорошо знаете, какие преступления совершили. Когда они будут еще раз перечислены перед магистратом, вы имеете право объяснить, почему вы так поступали. Вряд ли ваши объяснения повлияют на мнение ваших судей, но у каждого должен оставаться шанс на справедлиый суд Ордена.

— То есть если я буду недостаточно красноречив, то мои шансы на справедливость крайне невелики, я правильно понял? Интересно, а если бы я был косноязычным или немым, то суд заранее можно было бы счесть несправедливым?