Вера Семенова - Имеющие Право

• Название: Имеющие Право
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Люди открыли секрет бесконечно долгой жизни и на все готовы ради ее достижения. Это метод управления миром, который используют Великие Бессмертные — стоявшие у истоков получения Матрицы и создания Домов Бессмертия, куда должен направиться каждый получивший Право. Однако находятся и такие, которым не нужно то, к чему стремятся все — блестящий дипломат Вэл Гарайский неожиданно отдает полученное Право своей молодой возлюбленной Эстер Ливингстон. И Эстер отчего-то тоже не торопится в Дом Бессмертия — до того момента, когда ее находят странные существа, внешне похожие на людей, но пользующиеся древними руническими знаками и явно способные влиять от окружающих. По их словам, Право Бессмертия должно быть навсегда уничтожено, и только Эстер может им в этом помочь. Но кто придумал, что Бессмертие настолько гибельно для мира, что ради его уничтожения нужно пережить скитания, видеть кровь, огонь и смерть близких, отречься от себя самой? И сможет ли это ее приблизить к Вэлу, если он давно и удачно женат, и они не могут дня провести вместе, не поссорившись? Способен ли человек отказаться от вечной жизни, подойдя к самому краю смерти и осознав на себе, что это такое? Что является большим проклятием для людей — смерть или ее отсутствие?

---

— Почему?

— Потому что она испугается, — с небрежным презрением пояснил Сигфрильдур. — Она женщина. Когда она увидит все, что ей покажут о смерти, она выберет Бессмертие. Там все продумано.

— Ты заранее обвиняешь меня в трусости?

Сигфрильдур даже не посмотрел в сторону Эстер.

— Харальд Повязка — самый полезный из моих домочадцнв, потому что он умеет читать души людей, что приходят ко мне. Если вам интересно, он скажет, что у нее в мыслях.

— В самом деле? — Эстер не унималась. — Давно мечтала сама разобраться, о чем я думаю. А учитывая, в какой компании ошиваюсь последнее время, вряд ли я думаю вообще.

— Пусть она до меня дотронется, — проговорил Харальд, и наступила тишина. Лиц своих спутников Эстер не видела — все стояли за ее спиной, и оборачиваться она не собиралась, зная, что первым ее взгляд выхватит лицо Вэла, а ей отчего-то было физически больно на него смотреть. Люди Сигфрильдура хмуро ее разглядывали, и в глазах отчетливо читалось сожаление о потраченном времени. Эстер вытянула руку и какое-то время тщетно спрашивала себя, что она в самом деле здесь делает, а потом внезапно дотронулась кончиками пальцев до темной повязки. И сразу отдернула руку — ткань шевелилась, будто под ней часто-часто моргали ресницы, как бьющаяся бабочка.

Харальд тоже вздрогнул и отступил назад.

— Она думает… — медленно сказад он, — о предательстве…

Люди Сигфрильдура одновременно крикнули, шагнув вперед. Даже не зная древнего языка, на котором произносились их намерения относительно Эстер, можно было легко догадаться об их серьезности.

— О чужом предательстве, — уточнил Харальд. — У нее на душе тоска и страх перед будущим. Если человек в таком состоянии войдет в Дом Бессмертия, то нетредно догадаться, какой выбор он там сделает.

Эстер внимательно разглядывала носки своих туфель, также позаимствованных у Фэрельи, давно забыв, что они немилосердно жмут пальцы.

— Наверно, твой предсказатель прав, Бессмертный, — произнесла она наконец. — Сейчас я не очень гожусь для спасения мира. Дайте мне немного времени, чтобы собраться по частям. Другого выхода ведь все равно нет, я верно понимаю? Или ты сразу нас прогонишь?

— Вы все мне нисколько не мешаете, — сквозь зубы пробормотал Сигфрильдур, при чем на его лице ясно читалось, что от незваных гостей у него болят все части тела, способные испытывать боль. — Можете болтаться здесь сколько хотите, но пока Харальд не скажет, что ваша девушка готова войти в Дом Бессмертия, она его порога не переступит.

— Сколько угодно мы наслаждаться вашим гостеприимством не сможем, — глухо сказал Вэл за спиной Эстер, которая уже начинала думать, будто он принес обет молчания. — Или вы будете готовы выставить защиту против Департамента Охраны Бессмертия, когда они явятся сюда?

— Меня и мой народ ваши проблемы не касаются, — отрезал Сигфрильдур, — Выпутывайтесь из них сами, как хотите.

Через неделю картина, открывающаяся на холме перед гостевым домом Сигфрильдура, начала наводить тоску своей повторяемостью — несколько человек каждое утро в сыром тумане неподвижно садились у мигающего костра и неотрывно глядели на бродившую в стороне одинокую фигуру, сунувшую руки в рукава куртки и нахлобучившую капюшон на глаза. Она ни на кого не смотрела и упорно отворачивалась от ветра, выдергивающего на свободу спутанные рыжие пряди.

— Тирваз, ты в самом деле надеешься на то, что она решится?

— Люди никогда не переставали меня удивлять своими неожиданными поступками, Риго, — спокойно отозвался Тирваз, сидевший у костра на корточках и длинной веткой поправлявший угли. — Странно, что ты не придерживаешься того же мнения, ведь из всех нас ты больше всех с ними возился.

— Именно поэтому, — пробормотал беловолосый Риго в подветренную сторону.

— Из всех существ, населяющих этот мир, люди самые странные — иногда они совершают действия, которые невозможно объяснить их собственной пользой. Вдруг у них что-то такое переклинивает в голове, и они делают нечто исключительно ради других. Поэтому надеяться в нынешней ситуации мы можем только на людей, больше не на кого. Иначе…

— Что иначе? — истерически выкрикнула Фэрелья, наклоняясь вперед, и ее глаза, принявшие цвет изумрудного мха, которым были покрыты окружающие горы, угрожающе засветились. — Договаривай! Что иначе?

— Иначе мы навсегда останемся на этом острове, — пожал плечами Тирваз. — Ни от кого не секрет, что собраться всем вместе, пересечь границы и проскользнуть через людские кордоны нам в этот раз было гораздо сложнее, чем прежде. А скоро мы вообще потеряем эту способность.

— Я не хочу! — Фэрелья продолжала срываться на крик. — Я ненавижу эти голые камни и холодное море!

— Точнее сказать, здесь в твоей силе нуждаются гораздо меньше, чем на развратном юге, и тебя это злит, — маленький Осмод спокойно смотрел на разлетающиеся в приступе гнева золотые локоны.

— Если бы я обращала внимание на слова привратников и мальчиков на побегушках, я бы разозлилась по-настоящему!

— Я на твоем месте не рассчитывал бы на людей как на спасителей, Тирваз, — белокурый толстяк, похожий на Фэрелью, задумчиво покачал головой. — Они с завидным упорством уже много веков подряд проделывают все, чтобы уничтожить этот мир, или, по крайней мере, нанести ему непоправимый вред. Разрушение получается у них гораздо лучше спасения.

— Это правда, Фрэли. Но ты ведь не станешь отрицать, чо если бы не было людей, то мир бы замер на месте? Разрушение — это тоже движение вперед и начало чего-то нового.

— Предлагаю хотя бы на время перестать мыслить отвлеченно, — Риго несколько раз гулко хлопнул в ладоши, призывая всех к порядку. — Мы все сейчас зависим не от абстрактного человечества, а от одной конкретной особы. Тирваз, распрострняется ли твоя непонятная уверенность в людях на Эстер Ливингстон?

Все одновременно повернули головы к ставшей совсем маленькой фигурке на краю верескового поля.

— У нее нет ничего, что привязывало бы ее к этому миру.

— Она считает, что потеряла способность любить, и потому жить ей незачем.

— Она боится смерти, как любой из людей, кто подойдет к этому слишком близко и задумается о подобных вещах.

— Именно поэтому, — Тирваз спокойно пошевелил в костре обугленной палкой, — я рекомендую всем привыкать к здешнему климату и не жаловаться.

В этот момент ссутулившаяся фигурка помедлила, пиная землю носком высокого ботинка, и повернула обратно, перейдя с расслабленной походки на быстрый спортивный шаг. Волосы у нее совсем растрепались, намокли и сивсали на глаза, но она нетерпеливо смахивала их ладонью.

— Слушай, Тирваз, я хочу немного проехаться. Не составишь компанию?

— А ты уже научилась держаться в седле?

Тирваз совершенно не иронизировал, поскольку на иронию был не способен, а говорил абсолютно серьезно, в его голосе даже скользило участие. Но искренность собеседника была настолько чуждым для Эстер понятием, что она немедленно приняла вызов и приготовилась к ответному удару:

— Боитесь, что ваша последняя надежда сломает себе шею? Что же, бегите к Сигфрильдуру, умоляйте посмотреть, какие чудеса храбрости я демонстрирую — может быть, он тогда убедится в моем абсолютном бесстрашии, и все быстро закончится?

— У господина Эйльдьяурсона немного другие границы бесстрашия, — по-прежнему невозмутимо ответил Тирваз, поднимаясь с земли.

— Потому что он умалишенный, про это давно написали во всех журналах! — надрывалась Фэрелья им в спину. — Мы уже две недели живем на острове, которым правит сумасшедший, так можно и самим свихнуться!

— Как сказал бы Лафти — "моя дорогая, разве можно лишиться того, чего не было с рождения?"

Однако даже Эстер пробормотала эти слова в подветренную сторону. Ссориться с нежной и ласковой Фэрельей, воплощением любви, по доброй воле не захотел бы никто из обитающих на земле. А Тирваз, услышав ее реплику, не повел и бровью, уверенно приподнимаясь в стременах, чтобы лучше видеть ведущую через холмы тропу.

Он двигался первым, и потому Эстер спокойно могла разговаривать с его затылком — обычным коротко остриженным ежиком темноволосого мужчины со смуглой шеей и рельефными мускулами на спине, хорошо различимыми под рубашкой. И лишь тонкая ткань заурядной клетчатой рубашки невольно заставляла задуматься о том, кто же перед ней, потому что в стылом воздухе вознесенного над морем плато висела мелкая взвесь из дождя с инеем, заставляющая Эстер зябко передергивать плечами и дышать в воротник пуховой куртки, чтобы было теплее.

— Вы все теперь презираете меня?

— За что? — поразился Тирваз.

— За то… за то, что вам приходится столько ждать. Что я не могу… войти в Дом Бессмертия.