Александр Дюма - Приключения Джона Девиса

• Название: Приключения Джона Девиса
• Автор: Александр Дюма
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-7633-0582-5

Судьба моряка забрасывает героя романа «Приключения Джона Девиса» — юного мичмана Джона — в разные уголки земли, знакомит его с законами, обычаями и обрядами народов разных вероисповеданий и культур.

---

— Послушайте, — сказал сэр Эдвард, — пришлите мне уж лучше не два, а четыре бочонка пива.

— Да уж не прикажете ли еще бочонка два, ваше превосходительство? Пивцо, право, доброе.

— Нет, мне больше не нужно, — сказал, улыбаясь сэр Эдвард. — Но я хвалил не мисс Анну, а ее дом.

— Ага, так вы соизволили сказать мил, а не мила! Да, домик не дурен, да ведь у нее больше ничего и нет, кроме этого домика и небольшого доходца; и из того она половину отдает нищим, так что ей, бедняжке, не на что пива купить; все пьет чистую водицу.

— Француженки обычно пьют воду, — сказал батюшка, — а ее воспитывала француженка, мисс Вильвиель.

— Не смею спорить с вашим превосходительством; но мне, право, не верится, чтобы человек по доброй воле стал пить воду вместо пива. Знаю, что французы пьют воду и едят кузнечиков, да ведь мисс Анна коренная англичанка, дочь барона Лемтона. Славный человек был покойник! Отец мой знавал его во время претендента. Барон, сказывают, знатно дрался при Престонпенсе; за то все имение его отобрали на короля, и он, бедняк, принужден был уехать во Францию. Нет, ваше превосходительство, верьте или нет, а мисс Анна не по доброй воле пьет воду. А как подумаешь, что она, моя голубушка, могла бы всю жизнь себе потягивать пивцо, да еще какое!

— Как же это?

— Да мой сынишка втюрился в нее и затеял было жениться.

— Неужели же вы не позволили?

— О, я было и руками и ногами! Как малому, который получит при наследстве десять тысяч добрых фунтов стерлингов и мог бы взять за невестой вдвое и втрое против этого, жениться на девушке, у которой за душой ничего! Нет, это не ладно! Но сколько я ни толковал, он, бывало, все свое несет; нечего делать, пришлось благословить.

— И что же? — спросил сэр Эдвард дрожащим голосом.

— Да она не пошла. Батюшка отдохнул.

— И все ведь это из гордости: она-де дворянка. Уж эти мне дворяне, чтоб их всех…

— Потише, — сказал батюшка, вставая, — я сам дворянин…

— Э, ваше превосходительство, ведь я это говорю о тех дворянах, которые пьют только воду. Вы изволили взять у меня четыре бочонка?

— Шесть…

— Да, да, бишь, шесть!.. Виноват, ошибся. Больше ничего не прикажете, ваше превосходительство? — сказал пивовар, почтительно провожая сэра Эдварда, который пошел к дверям.

— Ничего; прощайте, любезный друг. Батюшка сел в карету.

— Домой прикажете? — спросил кучер.

— Нет, к доктору. А дождь так и лил.

Кучер, бормоча про себя, сел на козла и погнал лошадей во всю мочь. Минут через десять приехали. Доктора не было дома.

— Куда прикажете? — спросил кучер.

— Куда хочешь.

Кучер воспользовался позволением и поехал домой. Батюшка пошел прямо в свою комнату, не сказав никому ни слова.

— Барин-то, кажись, рехнулся! — сказал кучер, встретившись с Томом.

— Эх, брат Патрик, уж я и сам то же думаю! — отвечал Том.

Действительно, в нем сделалась такая перемена, и притом так внезапно, что эти добрые служители, не понимая настоящей причины, легко могли подумать, что он помешался. Вечером они сообщили свое мнение доктору, когда он в обыкновенное время пришел играть в вист.

Доктор слушал их с вниманием, прерывая по временам слова их более или менее выразительным: «Тем лучше»; а потом, когда они кончили, он, потирая себе руки, пошел в комнату сэра Эдварда. Том и Патрик посмотрели ему вслед, покачивая головой.

— Очень рад, любезный друг, что вы пришли, — вскричал батюшка, как скоро завидел его. — Мне сегодня хуже, чем когда-нибудь!

— Неужели?.. Ну, что ж, и то уже хорошо, что вы это замечаете.

— Я думаю, что у меня с неделю уже сплин.

— А я думаю, что сплин у вас с неделю уже прошел.

— Мне все скучно и досадно.

— Почти все.

— Везде скучно.

— Почти везде.

— Том мне несносен.

— Это очень понятно.

— Робинсон мне надоел до смерти.

— Ну, да не его и дело быть забавным.

— Сандерс приводит меня в отчаяние.

— Да, я думаю! Управитель честный человек!

— Да, признаюсь вам, доктор, даже и вы иногда…

— Да, а в другое время?..

— Что вы хотите сказать?

— Я уже знаю.

— Послушайте, доктор, мы, право, поссоримся!

— Анна-Мери помирит нас.

Сэр Эдвард покраснел, как ребенок, которого уличили в шалости.

— Послушайте, ваше превосходительство, поговорим откровенно.

— Очень рад.

— Скучали ли вы тогда, когда были в гостях у Анны-Мери?

— Ни минуты.

— Скучали ли вы тогда, когда Анна-Мери была у вас?

— Ни секунды.

— Стали бы вы скучать, если б вы могли видеть «ее всякий день?

— Никогда!

— И Том не был бы для вас несносным?

— Том! Да я его от души любил бы.

— И Робинсон не надоедал бы вам?

— Я думаю, что я бы был, напротив, очень привязан к нему.

— А Сандерс приводил бы вас в отчаяние?

— О, я бы любил и уважал его.

— Захотели ли бы со мной ссориться?

— С вами мы были бы друзьями до гроба.

— Чувствовали ли бы вы себя нездоровым?

— Я был бы как двадцатилетний…

— И не думали бы что у вас сплин?

— О, я думаю, я бы сделался весел, как морская свинка!

— За чем же дело стало? Нет ничего легче, как видеть Анну-Мери всякий день.

— Каким же образом? Говорите, доктор, ради Бога говорите, я на все готов.

— Стоит только жениться на ней.

— Жениться! — вскричал сэр Эдвард.

— Ну да, жениться! Само собой разумеется, что она в компаньонки к вам не пойдет.

— Но, любезный мой, она не хочет замуж.

— Э, девушки всегда так говорят!

— У нее были богатые партии, и она отказала.

— Какие же партии? Пивовар! Дочери барона Лемтона не прилично торговать пивом.

— Но вы забываете, доктор, что я стар.

— Вам сорок пять лет, а ей тридцать.

— Я безногий.

— Она иначе вас и не знала, следовательно, привыкла к этому.

— Вы знаете, у меня характер несносный.

— Напротив, вы добрейший в мире человек.

— В самом деле? — спросил сэр Эдвард с самым простодушным сомнением.

— Уверяю вас.

— Но тут есть большое затруднение.

— Какое же?

— У меня язык не поворотится сказать ей, что я ее люблю.

— Какая же надобность вам самим говорить ей?

— Да кто же вместо меня скажет?

— Я.

— Вы меня оживляете.

— Да я на то и доктор.

— Когда же вы к ней поедете?

— Завтра, если вам угодно.

— Отчего же не сегодня?

— Сегодня ее нет дома.

— Так дождитесь ее.

— Я сейчас велю оседлать моего клепера.

— Возьмите лучше мою карету.

— Ну, так прикажите закладывать.

Батюшка позвонил так, что чуть не оборвал колокольчика. Патрик прибежал в испуге.

— Закладывай скорее! — вскричал сэр Эдвард.

Патрик убедился более чем когда-нибудь, что барин помешался. За Патриком вошел Том. Батюшка бросился обнимать его. Том вздохнул из глубины души. Он ясно видел, что командир решительно сошел с ума. Через четверть часа после этого доктор, получив полномочия, отправился в путь.

Поездка его имела самые счастливые последствия для батюшки и для меня.

Для батюшки потому, что он месяца через полтора женился на Анне-Мери.

Для меня потому, что месяцев через десять после того, как он на ней женился, я имел честь родиться.

VI

Сколько я не вперяю взоры в прошедшее, вижу только, что катаюсь по зеленому лугу, который расстилался перед крыльцом и посередине которого была купа сирени и жимолости, а матушка, сидя на зеленой скамейке, читает или вышивает и, поднимая по временам глаза, улыбается мне или посылает поцелуи. Часов в десять утра батюшка, прочитав журналы, выходил на крыльцо; матушка тотчас бежала к нему навстречу; я спешил за нею на своих ножонках и поспевал к крыльцу тогда уже, когда они сошли. Потом мы шли гулять и, обыкновенно, прямо к той беседке, где батюшка в первый раз увидел Анну-Мери. Через несколько времени Джордж приходил сказать, что лошади готовы; мы отправлялись кататься часа на два, на три, ездили или к мадемуазель Вельвиель, которой матушка отдала и свой домик, и свои сорок фунтов стерлингов дохода, или к каким-нибудь бедным больным, к которым Анна-Мери всегда являлась ангелом-хранителем и утешителем; потом, проголодавшись, мы возвращались в замок. За десертом я поступал во владение Тома, и это было для меня самое веселое время: он сажал меня на плечо и уносил смотреть собак, лошадей, взлезал на деревья доставать гнезда, а я между тем, сидя внизу, протягивал к нему ручонки и кричал что есть мочи: «Том! Том! Не упади!» Наконец он приводил меня домой. Умучившись, я обыкновенно уже дремал, но все-таки хмурился, когда увижу Робинсона, потому что меня посылали спать в то время, как он приходил. Если я упрямился, не шел, опять посылали за Томом: он приходил в гостиную, брал меня на руки и уносил, как будто против воли всех. Я немножко сердился, но Том клал меня в койку и начинал качать, рассказывая мне сказки; я засыпал с первых слов, а потом баловница маменька перекладывала меня в постель. Прошу читателей извинить, что я вхожу во все эти мелочные подробности: теперь уже ни батюшки, ни матушки, ни Тома нет на свете; мне сорок пять лет, как было батюшке, когда он вышел в отставку, и я живу один в нашем старом замке, и во всем околотке нет ни одной Анны-Мери.