Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

• Название: Марш Обреченных. Финал
• Автор: Вадим Климовской
• Жанр: Фэнтези

Третья книга хроники. Все начинается из воспоминаний историка и летописца, архивариуса Серой Башни, служащего Тайной службы Алькира Черствого, ветерана Эльсдарской Сечи. В своих мемуарах он подчеркивает, с какими трудностями предстояло столкнуться спецотрядам Северного Королевства Людей, чтобы захватить Эльсдар и одолеть эльфийских выскочек. Эпизоды подходят к своей кульминации и на континенте Зоргана четко обрисовываются положительные и отрицательные герои. Много развязок зависит не от магии и оружия, а скорее от способностей тех или иных персонажей найти взаимопонимание между собой.

---

Биар Рамир участливо и громко ойкнул, обтекая все кресло, руки невесомо уронились на подлокотники, то бледнеющее, то местами, краснеющее личико дергалась, будто от нервного тика.

— Биат, вы там хоть перестаньте! До вас очередь пока не дошла!.. — Тревор позволил многозначительную паузу, и толстячок на нее клюнул.

С тресками и скрипами кресло закачалось, запрыгало под массивными боками магистра, утопая колоноподобными ножищами в ворсистом ковре.

Илене внезапно стало не чем дышать, остро запахло страхом и потом, но больше всего она запереживала стать свидетелем несчастного случая, чтобы Рамир ненароком от перепугу не испустил дух от инфаркта.

— Госпо… господин Еш-шкан, вы поймите меня правильно, я…

— Ах, не надо! — перекосился Тревор, он уже жалел, что зацепил мнительного визави.

Хоруз с Жильвичем окаменели в уголках кабинета, не решаясь, и пикнуть, коса смерти просвистела над их бедными головешками.

— Вы же знаете, мой господин, я всецело предан магистрату! Вот перед уважаемыми милсдарями, стану в милостыне на колени!.. — и с решимостью нагнулся корпусом вперед, силясь выползти из цепких объятий кресла.

Илена картина заслонилась, прикрылась ручкой и задержала дыхание.

Хоруз с Жильвичем ошпарено наблюдали за карикатурной утопией, а Ешкан обомлевший и свирепеющий на глазах, мотнул головой и закатил к узорчатому потолку очи. Катастрофа! Из суеты сует заварилась вон, какая каша!

— Прекратите издеваться, Рамир! — зашипел дико Тревор.

Биат пристыжено запыхтел и снова съехал в кресло, дрожа губами и цедя невразумительные извинения. Он, почему ровным счетам не понимал, что от него хотели и требовали прекратить? Ведь, по сути, по его мыслию, он так ничего и не начинал?

— Вы хуже Кина! — в ярости швырнул ему в харю Тревор.

Всемилостивый Шиарр и всемогущий Фодар, куда я попала? Из огня да в полымя!

— Одинаковы! Что Кин, что Ложич!.. — Ешкан добивал своих соплеменников. — Черви! Безмозглые трусы!

Илене окончательно представилось, что она попала на закрытый шабаш, исключительно состоявшийся по слепой случайности, и по чистой случайности на этом действе очутилась она. Или возможно Тревор больше ставил ставку на поучительно-показательной муштре? По принципу: бей своих, чтобы чужие боялись? Весьма прямолинейная методика, знаете ли.

— Вы понимаете, остолопы, что связывающая нить власти завязана на нас? На вас! На мне и на вас! Чего вы хлопаете квадратными глазенками, понимаете, вы своими ослиными мозгами, зачем я вас сюда созвал?

Глубокая тишина. Мыслительные процессы.

— Сударыня Илена, не беспокойтесь, это я не в ваш адрес, к вам у меня исключительно теплые побуждения, — легкая улыбочка на фоне траура.

А чтоб ты жук зажужжал, если б дознался, что мы утворили с твоим любименьким сыночком! Небось, кинулся душить голыми руками или охрана подоспела с мечами и пиками.

— Хоруз! Рамир! В последний раз прощаю и объясняю: Южные Губернии Лафим на грани гражданской войны. Будете и дальше спать — я очень рассержусь, останусь сам расхлебывать весь кавардак, но вы!.. Вы! Последуете вслед Жонаку, ясно?

Он не прислушивался к ихним дрожащим пискам, уставился на разложенные, на столе бумаги и тихо, но властно прошептал:

— А теперь… пошли вон! Живо пошли вон! Долой с моих глаз!

Биат поднялся, трясясь и хрустя костями, делая мелкие шажки по кабинету к выходу, Лужан Жильвич плелся за ним, низко опустив голову. Да Тревор не даст им поблажек, возьмется за их воспитание всерьез. Илена чувствовала себя совсем неловко, лишним предметом интерьера, ведь Ешкан многозначительно промолчал о ее персоне, адресуя всю свою негативность трем магистрам, а не ей. Ее мысли разогнала последующая сцена с Рамиром, тот под градом эмоций разнервничался и утратил контроль над собою, а вернее сказать, над своим громоздким телом, пока извлекался из обтекаемого кресла. Пыхтя, отдувался и шмыгал носом, бормотал извинения под присмотром Ешкана.

Тревор исподлоба глумливо наблюдал за манипуляциями партнера, наконец, не вытерпел и каркающим голоском догнал Хоруза и Жильвича у самых дверей кабинета.

— Задержитесь господа! Не забудьте Биата… помогите ему подняться! — он едва сдерживался от грубых словцов. — А вы Илена, будьте добры, задержитесь, у меня к вам найдутся вопросы. Не возражаете? Чудесно… Да скорее же, господа! Уходите! Не задерживайте нас!

С кряхтением туша Рамира исчезла в проеме. И то только боком, за ним выскочили более шустрые Жильвич и Хоруз. За дверью еще некоторое время слышалась возня и шарканье ногами, а Тревор уже поднялся на ноги, обогнул стол, мирно подошел к дочери покойного властелина юга. На обиженные повизгивания Рамира в коридоре и у лестничного спуска Тревор даже не повел бровью. Такие мелочи его никогда не цепляли.

— Как утомили они меня!.. Честное слово, — магистр искренне улыбнулся, благодушно стараясь расположить к себе напряженную госпожу Лафимскую. — В трудное время мы живем, сударыня и хуже всего в этом бурном потоке, что тебя просто-напросто отказываются понимать. Человеческий фактор. Глупые насмешки недоумков. Скорбно говорить… вспоминать, но ваш покорный отец все-таки превосходно разбирался в людях. Во всяком случае, таких боровов как Биат и Кин в его подчинении никогда не было. Свиньям — свинячье место. А Кин, падлюка, и вправду выкарабкался, слыхали?

Илена в полуобороте, сидя в кресле, не мигая, смотрела на старичка, расфуфыренного, самодовольного павлина. А перед глазами стояло скованное и привязанное к жертвеннику тело Ламаса с перепуганной гримасой, а затем, почуяв запашок, перекосился в маске гнева и карикатуре боли. Пылающий костер на груди и уголек, скачущий по кадыку и подскакивающего по подбородку, запрыгивающего в разинутый криком рот…

Илена ощутимо содрогнулся, Тревор расценил ее состояние за пережиток недавних потрясений за тяжелые прошлые дни. Шагнув к ней на расстояние вытянутой руки, она ощутила приторный запах мужского одеколона. Враг так рядом, а она — в столь беззащитном положении.

— Запомните, Илена, то, что я вам сейчас скажу! Вы сами прекрасно слышали и видели: со смертями Невольча, Жонака и вояк из Железного Щита, в Лафиме начнутся беспорядки. Самопроизвол. В магистрат начнут лезть все кому не лень. Мы с Фортом их надолго не задержим. Если вы опять останетесь в стороне, исход истории страны предсказать будет трудно. Охочих на кресла предостаточно, потому выслушайте меня с максимальной серьезностью!..

Лихо повернулось дело: вчерашний соперник уже жаждет союза и помощи. Крутой, надо сказать поворот. Правда, существуют на деле обстоятельства и дела способные сдружить настолько разных соперников? Илена сознавала, что такому объединению не бывать, ибо Тревор Ешкан и половины не знал, что стояло за спиною Илены Лафимской.

Она неслась вниз по лестнице в вестибюль сама не своя, не ощущая ног, не чувствуя окружающей реальности, а вместе с тем, дороги. Скупо дарила по пути поклоны из дани вежливости. Не стараясь ни с кем не заводить светских бесед. Тревор Ешкан ее утомил. Его сумасбродные планы и интриги увели ее от переживаний, но только на краткий момент, уже за дверью кабинета в голове сударыни Лафимской прозвенели тревожные колокольчики, Рерих оказался прав — Форт с Ешканом во всех событиях, начиная с Бароджа и заканчивая бунтов харзов, видели тонкие подковы к их владычеству. Организацию заказного переворота. В какой-то мере, обдумав, сей вердикт, Илена осталась с этим заключением права. Предчувствия Ешкана и Форта не далеки от истин, конечно, они не подозревали ее в диверсиях, а наоборот, теперь искали помощи, но дело не в том, что долго правда скрываться не сможет, и все грешки всплывут на поверхность…

На выходе из магистрата у самых дверей ее поджидал встревоженный, но прекрасно сдерживающий свои эмоции адъютант, Илена сперва холодно ему кивнула и поспешила на встречу, но верный слуга, опередив ее, элегантно взял под руки и, не обращая внимания на шуточные взгляды служащих аппарата, вместе, они поспешили на главную площадь.

За дверьми управления Илена позволила себе задать вопрос:

— Однако Рерих вы оказываетесь, бесцеремонны, куда вы меня тянете?

— Позже, госпожа, позже! Все позже! Сейчас нет времени на объяснения…

— Что?! Что-нибудь случилось? Чего вы, святой Фодар, молчите? — сердце громко застучало.

— Не паникуйте, это бесполезно. Объяснения будут в карете. — Он тащил ее волоком вниз по крутым ступенькам. Лоа открывал в почтении дверцу.

Илена широко распахнув глаза, осмотрела подъезд к магистрату. В трех десятках метров стояла крытая карета городской стражи. Уполномоченные офицеры прохаживались у открытой задней дверцы и серьезно переговаривались. Их волнение и паника мигом захлестнули Илену, что-то случилось? Стражники еще не отъехали от главных ворот в управление, ждут приказов, а офицеры искоса оглядываются на салон кареты, они привезли что-то? Или кого-то? Под самые стены здания. И Илене не при каких обстоятельствах не хотелось узнавать содержание госповозки.