Кейт Мосс - Святилище

• Название: Святилище
• Автор: Кейт Мосс
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-065922-7, 978-5-403-03462-3

Горы Лангедока хранят множество тайн, — и тайны эти не спешат открываться посторонним.

Крестоносцы, которые огнем и мечом уничтожали города и замки мятежных альбигойцев, и инквизиторы, без числа сжигавшие их на костре, упорно считали катаров не просто еретиками, а приспешниками Тьмы, искушенными в таинственной и могущественной черной магии.

Кто был прав? Они или мы, считающие альбигойцев мудрыми философами, невинными жертвами безжалостных «воинов Севера»?

Заброшенные святилища Лангедока по-прежнему ждут наследника запретного знания, который вновь проведет мрачный и загадочный древний ритуал, некогда позволявший посвященным в таинства обрести власть, недоступную обычному человеку.

И однажды находится та, что способна это совершить…

---

Леони неуверенно поднялась на ноги. Складки зеленого платья струйками стекли к полу.

— Я не понимаю, мсье Бальярд. Я думала, что поняла, но теперь вижу, что ошиблась.

Она запнулась, только сейчас заметив, как опьянела. Все силы вдруг ушли на то, чтобы твердо держаться на ногах. Она придержалась за спинку стула.

— Но вы послушаете моего совета?

— Я сделаю все, что могу, — ответила она с кривой улыбкой.

Мысли ходили кругами. Она уже не могла вспомнить, что было сказано вслух, а что звучало только в ее полной шума голове.

— Ben, ben. Хорошо. Я рад это слышать. Хотя… — Он снова помолчал, словно заколебавшись, надо ли продолжать. — Если придет время, когда вам понадобится помощь карт, мадомазела, знайте вот что. Вы можете обратиться ко мне. Я вам помогу.

Она кивнула, и стены снова закружились в бешеном танце.

— Мсье Бальярд, — сказала она, — вы так и не ответили, что означает вторая надпись? На полу.

— «Fujhi, poudes; Escapa, non»?

— Да, эти слова.

Его глаза потемнели.

— «Бежать ты можешь, убежать не сумеешь».

Часть VI РЕНН-ЛЕ-ШАТО Октябрь 2007

Глава 44

Вторник, 30 октября 2007

На следующее утро у Мередит гудела голова после разбитого сна. Сочетание вина, шороха ветра в листве и бредовых сновидений лишило ее покоя.

О том, что случилось ночью, она не хотела думать. Призраки, видения… Что это могло означать… надо сосредоточиться. У нее здесь есть дело, о нем и надо думать. Мередит постояла под душем, пока вода не остыла, приняла пару таблеток «тайленола», выпила бутылку воды. Волосы высушила полотенцем, надела удобные синие джинсы и красный свитер и спустилась завтракать. Огромная тарелка омлета с беконом и булочками, запитая четырьмя чашками крепкого, сладкого французского кофе — и она снова почувствовала себя человеком.

Она проверила содержимое сумочки: телефон, камера, блокнот, ручка, темные очки и карта местности — потом, немножко нервничая, пошла в вестибюль, чтобы встретиться с Холом. К конторке стояла очередь. Пара из Испании жаловалась, что в ванной комнате мало полотенец, французский бизнесмен протестовал против приписки к счету, а рядом с местом консьержа громоздилась гора багажа ожидающей транспорта английской группы, направляющейся в Андорру. Девушка-портье уже выглядела задерганной. Хола не было видно. Мередит приготовилась к тому, что он может и не прийти. В холодном свете дня, протрезвев, он мог пожалеть о порыве, толкнувшем его пригласить на прогулку незнакомку. В то же время она, пожалуй, надеялась, что он придет. Не так уж важно, в сущности, никаких сильных чувств, и она, если что, не впадет в отчаяние. Но в то же время никуда не денешься, легкое волнение она ощущала.

Чтобы убить время, она принялась разглядывать фотографии и картины на стенах вестибюля. Живопись была стандартная, какую можно увидеть в любом загородном отеле. Сельские виды, башни в тумане, пастухи, горы — ничего особенного. Фотографии оказались более интересными. Они явно были выдержаны в духе fin de siucle. Портреты в рамках в тонах сепии — серо-коричневые. Женщины с серьезными лицами, туго затянутыми талиями и широкими юбками, с зачесанными наверх волосами. Бородатые, усатые мужчины в неестественных позах, с прямыми спинами и взглядами, устремленными в объектив.

Мередит обежала глазами все стены, скорее ради общего впечатления. Она не думала разглядывать каждый отдельный снимок, пока не наткнулась взглядом на один портрет в неприметном уголке под изгибом лестницы, прямо над замеченным ею вчера роялем. Формальные позы, бело-коричневые тона, черная деревянная рамка, выщербленная по углам. Она узнала вид площади в Ренн-ле-Бен и шагнула ближе. В центре снимка, на фигурном металлическом стуле, сидел мужчина с черными усами и темными волосами, откинутыми назад ото лба. Цилиндр и трость лежали у него на коленях. Позади него, слева, стояла красивая женщина — эфирное создание, тонкая и изящная, в темном жакете хорошего покроя, блузке с высоким воротничком и в длинной юбке. Черная вуалетка была поднята, открывая светлые волосы, искусно уложенные в высокую прическу. Ее тонкие пальцы в черных перчатках легко покоились на плече мужчины. С другой стороны стояла девушка помоложе, с кудрявыми волосами, заправленными под шляпку. На ней был короткий жакет с медными пуговками и бархатной отделкой.

«Где-то я ее уже видела…»

Мередит прищурилась. Что-то в прямом дерзком взгляде девушки привлекало ее, отзываясь эхом в памяти. Похожая фотография? Картина? Или карты? Она отодвинула в сторону тяжелый табурет у рояля и посмотрела поближе, напрягая память и не находя ответа. Девушка была изумительно мила: россыпь кудряшек, задорный подбородок и глаза, заглядывающие прямо в сердце камеры.

Мередит снова взглянула на мужчину в центре группы. Явное фамильное сходство. Может, брат и сестра? У обоих одинаковые длинные ресницы, уверенный взгляд, тот же наклон головы. Третья женщина отчего-то казалась менее понятной: бледная, светловолосая, чуточку отчужденная.

Она стояла вплотную к тем двоим, и все же казалась отсутствующей. Здесь, и не здесь. Как будто в любое мгновение может скрыться с глаз. «Как Мелизанда Дебюсси», — подумалось Мередит. Намек на принадлежность к иному времени и месту.

Мередит почувствовала, как что-то толкнуло ее в сердце. То же выражение она видела маленькой девочкой, заглядывая в глаза своей родной матери. Иногда лицо Жанет было нежным и грустным. Иногда его искажала злоба. Но всегда, в хорошие и плохие дни, то же отсутствующее выражение, мысли, уходящие куда-то, взгляд, обращенный к кому-то, невидимому другим, слух, различающий слова, которые никому не слышны.

«Хватит об этом!»

Твердо решив не сдаваться дурным воспоминаниям, Мередит дотянулась и сняла фотографию со стены, ища на ней подтверждения, что это действительно Ренн-ле-Бен, дату, какую-нибудь опознавательную метку.

Сморщенный листок вощеной бумаги отлеплялся от рамки, но слова, напечатанные на обороте, читались ясно:

«Ренн-ле-Бен, октябрь 1891» и дальше название студии: «Фотография Боске». Незваные мысли исчезли, вытесненные любопытством.

Под этой надписью три имени:

«Мадемуазель Леони Верньер, мсье Анатоль Верньер, мадам Изольда Ласкомб».

Ну вот, и на подписи два имени сходятся.

Она не сомневалась, что двое младших и есть Верньеры, наверняка брат и сестра, а не муж и жена, недаром ведь они так похожи. Глаза старшей женщины, как видно, повидали больше. Она прожила не столь спокойную жизнь. И тут вдруг Мередит вспомнила, где раньше видела Верньеров. На моментальном снимке в Париже, в интерьере кабачка «Ле Пти Шаблизьен» на улице, где когда-то проживал Дебюсси. Композитор угрюмо и недовольно поглядывал вниз из своей рамы. А рядом с ним, соседи по ресторанной стене — фотография того же молодого человека и той же очаровательной девушки, только старшая женщина с ними была другая.

Мередит хотелось дать себе пинка за то, что она вовремя не обратила внимания на тот снимок. Ей даже пришла в голову мысль позвонить в тот ресторанчик и спросить, не располагают ли они сведениями о фамильном портрете, который вывесили на самом видном месте. Но представив подобный разговор на французском, да еще по телефону, отказалась от этой идеи.

Она так долго смотрела на фотографию, которую держала в руках, что сквозь нее стал словно просвечивать другой портрет: тени девочки и мальчика, люди, какими они были когда-то и какими стали. И на секунду она поняла — ей показалась, что поняла, — каким образом, если не почему, могут пересекаться истории, которые она пытается проследить.

Она снова повесила рамку на стену, подумав, что можно будет одолжить ее в другой раз. Подталкивая тяжелую табуретку в прежнее положение, она заметила, что крышка инструмента теперь открыта. Клавиши из слоновой кости чуть пожелтели, края их выкрошились, как старые зубы. «Конец девятнадцатого века, — решила Леони. — Кабинетный рояль Блютнера».

Она нажала «до» средней октавы. Клавиша отозвалась чистым и громким звуком. Девушка виновато оглянулась, но никто не обращал на нее внимания. Все слишком поглощены собственными делами. Застыв перед роялем, она будто к чему-то себя обязывала. Мередит проиграла гамму ля минор. Только пару нижних октав на левой руке. Потом арпеджио правой. Приятно было ощутить под пальцами холодок клавиш.

Как будто вернулась домой.

Табурет был из темного красного дерева с резными ножками и красной бархатной подушкой, прибитой к сиденью рядом медных кнопок. Для Мередит искушение заглянуть в чужую коллекцию нот было не слабее, чем удовольствие провести пальцем по книжной полке приятеля, когда тот на минутку выходит из комнаты. Медные петли скрипнули, когда она откинула крышку, выпустив наружу знакомый запах дерева, старых нот и свинцового карандаша.