Кодзи Судзуки - Рождение

• Название: Рождение
• Автор: Кодзи Судзуки
• Издательство: Амфора
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2006
• ISBN: 5-367-00026-6, 4-04-873151-3

Эта книга, подводящая итог знаменитой трилогии, состоит из трех частей: «Гроб в небе», вероятно, должен был стать наиболее ярким эпизодом романа «Спираль»; «Лимонное сердце» — это самый первый по времени эпизод из «Звонка»; «День рождения» опускает занавес после романа «Петля».

---

............

............

М5......вдалеке раздается бой церковного колокола. Его перекрывает шум толпы.

Первая сцена, где появляется девушка в черном. В сопровождении звуковых эффектов она появляется на сцене лишь на мгновение.

Тояма неосознанно стукнул указательным пальцем правой руки по столу.

...Кнопка «play», включить.

Крутится лента, включаются звуковые эффекты. Вместе со звуком на сцену должна выйти девушка в черном.

Девушка в черном... символ несчастья. Фигура девушки в черном видна не со всех зрительских мест. Есть места, расположение которых оказывается в мертвой зоне, хотя она стоит на сцене, некоторые ее видят, некоторые нет. Однако это был эффектный сценический ход.

Перед мысленным взором Тоямы живо воскресает фигура Садако Ямамуры. Ей было восемнадцать лет. Девушка, которую он единственную по-настоящему любил... Девушка, которую и сейчас не может забыть...

— Садако.

Тояма невольно с нежностью произнес ее имя.

4

Март 1966 года

В день генеральной репетиции одиннадцатого спектакля театральной студии «Полет» Тояма, закрывшись в звукооператорской студии, осуществлял последнюю подготовку. В ожидании завтрашней премьеры он проверял бобины с пленкой и эквалайзер, нет ли чего-нибудь неисправного, ему приятно было работать в одиночестве с пультом управления, и он невольно насвистывал. Закончились двухмесячные репетиции, и они официально смогли перебраться в театр. Несмотря на напряжение главного момента, побеждала радость. Во время репетиций режиссер Сигэмори все время сидел рядом и постоянно придирался к звуку. Стоит пропустить хоть слово и в точности не выполнить свою миссию — начинал ругаться. Забудься хотя бы на секунду или ошибись с громкостью звука, режиссер выходил из терпения. Ежедневное, до расстройства в кишечнике, напряжение... Теперь же, в театре, звукооператорская студия располагалась отдельно. Режиссер заглядывал сюда редко и не высказывал никаких претензий. С началом спектакля интерес режиссера был прикован только к сцене — собственно говоря, из-за чего он так въедливо придирался? Зная привычки режиссера, Тояма всегда с нетерпением ждал, когда вернется в театральную звукооператорскую студию.

Кошмар с появлением звука, которого изначально быть не должно, он видел несколько раз. Не то чтобы он совсем не беспокоился, но по сравнению с выволочками режиссера, это всего лишь сон, который не может быть явью... Милый пустячок.

Звукооператорская студия находилась рядом с осветительской, в нее можно было попасть, поднявшись из фойе по винтовой лестнице. Непосредственного прохода на сцену не было, и, чтобы пройти в гримерную или за кулисы, надо было снова выйти в фойе и подняться по лестнице. С кулисами можно было легко соединиться, используя внутреннюю связь, но проходить туда после наплыва зрителей становилось затруднительно. Может быть, причина потери интереса к звуку у Сигэмори после начала представления была связана с расположением звукооператорской. К несчастью, место звукооператора в репетиционном зале располагалось рядом с местом режиссера, и приходилось тянуть это бремя.

Перед обедом принесли оборудование, после обеда расставляли все по местам, вечером была назначена генеральная репетиция в театральных костюмах. С этого момента звукооператору легко. Он приносит только свой бобинный магнитофон и свободен от повинности затаскивать на сцену тяжелую мебель.

Иногда Тояма поднимал голову и бросал взгляд на меняющуюся сцену. За окошком, в которое было вставлено звуконепроницаемое стекло, постепенно завершалась установка сценических декораций. Очень приятно наблюдать за процессом завершения создания единого произведения. Наконец воздастся за труд после долгого периода репетиций. Сейчас у актеров, участвующих в спектакле, особенной работы нет, они, должно быть, спокойно расслаблялись в гримерной.

* * *

После ужина из бэнто Тояма установил пленку с музыкой и пленку со звуковыми эффектами и закончил проверять порядок согласованности звука. Проблем никаких не было. Теперь оставалось только ждать начала генеральной репетиции. Когда она закончится, выслушав простые замечания, можно будет разойтись. Благодаря тому что театр закрывали в определенное время, репетиция не должна была затянуться до глубокой ночи. К последнему трамваю распустят с репетиции всех, кто находился в театре.

Тояма, внезапно почувствовав присутствие человека за спиной, оглянулся.

В щели за дверью стояла женщина. В звукооператорской почти нет света, и ее лица было не разобрать, Тояма встал и широко распахнул дверь.

— О, Садако, ты?

Тояма взял за руку отрешенно стоящую Садако Ямамуру, ввел ее в звукооператорскую и снова закрыл дверь. Дверь была очень толстой, чтобы обеспечить звуконепроницаемость.

Тояма ждал, что Садако скажет что-либо первой. Однако она молча смотрела на процесс подготовки сцены, стоя за спиной Тоямы. На сцену втаскивали мебель гостиной и как раз получали подробные указания от режиссера по ее расстановке.

— Мне страшно.

В ее словах сквозила неопытность новичка перед первым выходом на сцену. Для Садако, которая сразу после окончания школы в Идзуосиме приехала в Токио и поступила в театральную студию «Полет», время до ее первого спектакля оказалось коротким. Само собой, что она волнуется и переживает. Еще бы, среди восьмерых однокурсников в спектакль взяли только ее одну.

— Все будет в порядке, я с тобой. — Тояма хотел ободрить ее.

Однако Садако покачала головой:

— Нет, я не об этом.

Глаза Садако, наблюдавшие за сценой, незаметно переместились в сторону бобинного магнитофона, на котором продолжала крутиться пустая лента, которую он не снял после проверки.

Тояма остановил пленку и стал ее перематывать.

— На первом выступлении кто угодно переживает. — Тояма продолжал подбадривать.

Однако Садако неожиданно ответила невпопад:

— Слушай, на этой пленке записан голос женщины?

Тояма улыбнулся. Насколько он помнил, отдельные голоса людей не записываются. Если перекрыть реплики актеров на сцене голосами с пленки, актерская игра умрет, если, конечно, это не задумано специально.

— С чего это ты взяла?

— Окубо сказал. Слушай, недавно ты проверял громкость звука, и у Окубо стало какое-то странное лицо. Он будто испугался. Он говорит, что на пленке записан женский голос, причем знакомый. Поэтому мне и страшно.

Окубо был одним из учеников и обладал разнообразными талантами, но, слишком переживая из-за своего маленького роста, комплексовал. Он тоже был одним из тех, кто был тайно влюблен в Садако Ямамуру.

— Понял, это шум толпы. Помнишь, когда ты выходишь на сцену, он звучит на заднем плане...

Шум толпы был переписан из одного фильма, но ни одного отдельного голоса не должно быть. Однако у некоторых людей, слышащих шумы, может появиться иллюзия, что некий один голос выделяется из толпы.

— Нет, не там, — решительно запротестовала Садако. Настолько сильно, что Тояма тоже как-то забеспокоился. — Ну, ты знаешь в какой сцене? Если знать место, где он записан, можно послушать в наушниках и сразу проверить. Если действительно на пленку попал странный женский голос, надо быстро принять меры, потом это будет непросто. Однако маловероятно, что он есть. Я много раз прослушал эту пленку во время репетиции. И во время монтажа в наушниках снова и снова ее прокручивал. Совершенно невозможно, чтобы на этой стадии появились посторонние голоса.

— Окубо говорит странные вещи! Знаешь, за кулисами есть маленькая божница.

— Обычно в любом театре есть божница.

У Тоямы возникло предположение о том, что Окубо мог сказать Садако. В театре обязательно есть маленькая божница, и часто рассказывают связанные с ней страшные истории о привидениях. Из-за частых травм и аварий при обслуживании больших сценических декораций, а может, еще потому, что злобствуют актеры, в каждом театре найдется одна-две замысловатые истории. Если Окубо напугал Садако одной из таких вздорных историй, то получается, что у Садако нет оснований жаловаться на посторонний голос на пленке.

— Нет, есть еще одна.

— Что есть?

— Божница.

Божница, впаянная в цемент в глубине левой части сцены, много раз попадалась Тояме на глаза. Садако утверждает, что кроме нее есть еще одна.

— Где?

Садако, стоящая перед дверью, подняла левую руку и указала пальцем. Палец был направлен на что-то в тени стола, не видное с места Тоямы. Уже только поэтому по спине побежали мурашки. Эта комната — его замок. Он отлично знал его, вплоть то того, где и что находится. Не может быть, чтобы здесь была божница.

Тояма привстал.

— Удивился?

— Не пугай меня!