Стефан Гейм - «Крестоносцы» войны

• Название: «Крестоносцы» войны
• Автор: Стефан Гейм
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3326-9, 978-5-9533-3327-6

Высадившись в Нормандии весной 1944 года, американцы — лейтенант Иетс, сержант Бинг, капитан Трой, рядовой Толачьян и военная журналистка Карен — искренне верят в «крестовый поход» американской демократии против фашизма. Однако им предстоят не только полные опасностей и непредвиденных ситуаций военные будни, но и поиски ответа на непростой вопрос: кто они — воины-освободители или простые наемники, прикрывающие махинации и тщеславные амбиции своих командиров.

Стефан Гейм (1913—2001) — немецкий писатель, автор нескольких десятков романов как на английском, так и на немецком языке, во время Второй мировой войны в чине офицера американской армии участвовал в высадке союзных войск в Нормандии.

---

— Сэр! — сказал Дондоло, и в голосе его прозвучала искренняя мольба, — прошу вас, как-нибудь после завтрака или обеда подойдите к окнам кухни и взгляните, как эти французы роются в помойках. Помои едят, отбросы! Просто сил нет на них смотреть.

Люмис прервал его причитания:

— Значит, этот француз пришел к вам…

— У нас продуктов хватает, я ему кое-что дал. Что ж тут такого? Разве мы для того освободили этих людей, чтобы они сидели голодные?

— Вы деньги взяли?

— Немножко, — сознался Дондоло. — француз мне их сам навязал. Я, говорит, не нищий, я зарабатываю, разве я могу взять продукты даром? Мне не хотелось спорить, если он предпочитает платить, — пожалуйста. Я ведь только сержант, сэр, ну, заработал несколько долларов, мне и о семье нужно думать.

— Да, да, конечно, — сказал Люмис. — Но как тут оказался замешанным Торп?

— Торп зашел на кухню. Нечего ему было там делать! — В Дондоло опять вспыхнула злоба. — Но у нас тут вечно во все суют нос.

Люмис сочувственно крякнул. Он понимал возмущение Дондоло. Толачьян тоже совал нос в чужие дела… Толачьян погиб.

— Торп, значит, пришел на кухню, — продолжал Дондоло, — увидел, что я даю французу продукты, и поднял крик: я, мол, обкрадываю армию! Я продаю их пайки! И жуликом меня обозвал, и по-всякому. Вы же знаете Торна, сэр, он не в своем уме. Вы сами скажите, сэр, кто у нас не наедается досыта? Разве я не забочусь обо всех?

— Да, конечно, — сказал Люмис.

Дондоло продолжал:

— Так разъярился, что мочи нет. Покраснел весь, потом побледнел, и как бросится на меня. Я, сколько мог, его удерживал, ну, а потом он меня вот сюда ногой пнул — может, на всю жизнь покалечил, сэр, — и тут уж я тоже из себя вышел. Наконец, явились полицейские.

— Это все?

— Все, сэр! — сказал Дондоло, вполне довольный своей выдумкой.

Получается складно, подумал Люмис. Но никто в отделе не поверит в филантропические наклонности Дондоло. К тому же он сам сознался, что взял деньги.

— Податься вам некуда, — сказал Люмис. — Вы торговали с французом и попались с поличным.

Дондоло кивнул.

— И едва ли Торп первый полез драться. Не такой он человек.

— А не все ли равно? — Дондоло обозлился. Что он, без Люмиса не знает, кто кого бил?

— Мне не нравится ваш тон! — сказал Люмис. Мысли его приняли новое направление. Рано или поздно вое эти любимчики обязательно являются к нему и затевают скандал. Дондоло зарвался. Пора его осадить.

— Мне не нравится ваш тон, сержант. И не вам указывать мне, все равно или не все равно то, что я говорю. Да, да, не вам мне указывать. Я достаточно наслушался жалоб на плохое питание, так что вы, видно, не в первый раз делали дела с этим французом, а может быть, и другие французы производили впечатление на ваше сердце и ваш карман.

Люмис увидел, что попал в цель.

— Хватит валять дурака, — сказал он.

— Да, хватит валять дурака! — подтвердил Дондоло. Его черные блестящие глазки сузились, губы были крепко сжаты, все лицо выражало наглое презрение. — Хотите вы мне помочь, капитан, или не хотите?

— Помочь вам?!

— Ну да. Я никому зла не желаю.

Люмис медленно, словно в крайнем изумлении, покачал головой.

— Вы начинаете меня интересовать, Дондоло. С чего вы взяли, что я собираюсь помешать свершиться правосудию? Вот воинский устав, здесь все написано. За один ваш намек я мог бы предать вас военному суду.

— Я же сказал, хватит валять дурака, сэр, — заявил Дондоло, не повышая голоса. — Предать военному суду! Очень хорошо. Но когда меня будут судить, я обо всем расскажу, можете не сомневаться.

— О чем же вы расскажете, сержант?

— Вы что думаете, я тут один такими делами занимаюсь? Да когда я первый раз всерьез говорил с этим французом, — фамилия ему Сурир, вы, может, его знаете? — он на вас сослался. Сказал, что ведет дела только с порядочными людьми. — Дондоло усмехнулся. — Я тоже с первым встречным не вступаю в знакомство. Потом я еще справился у Лорда, главного механика. Лорд сказал, что на бензин пишут заявки в двойном размере и что часть бензина не доходит до нашего гаража — по дороге исчезает. А вы говорите — с чего я взял.

У Люмиса засосало под ложечкой.

Дондоло старался понять, какое действие возымели его слова. Он сделал рискованный ход и не был уверен, оправдался ли этот риск. Он знал только то, что слышал от Лорда, и помнил, что Люмис имеет какое-то отношение к заявкам на горючее.

— Я никому не желаю зла, сэр, — сказал Дондоло. — Я только думаю, что нам следует держаться друг за друга.

В эту минуту Люмис горько пожалел о том, что попал в Париж. В Париже все жили на широкую ногу. Более или менее приличный обед в ресторане стоил столько, сколько он получал за неделю; вино было недоступно, а на красивые вещички, которые можно было бы купить в магазинах и послать домой из Парижа, и вовсе ни у кого не хватало денег. Выходило, что без приработка не обойтись. Он не знал, как устраиваются другие; Уиллоуби, тот как будто не стесняется в средствах. Нельзя же вечно одолжаться. Стоило ли выигрывать войну, если человек как был бедняком, так и остался? А сделки с бензином сходили так гладко!

Конечно, есть много доводов, чтобы заглушить совесть. Но если вспомнить, чему тебя учили в школе, — а истории, которые рассказывают малым детям, не так уж глупы, — станет ясно, что от совести все равно не уйти.

С отчаянием в голосе Люмис сказал:

— Я не знаю, что тут можно сделать.

Дондоло встал с места. Все в порядке. Ларри и Саверио, да благословит их Бог, не лишатся отца.

— Не тревожьтесь, капитан, — сказал он бодро. — Вдвоем мы с вами все уладим.

Его фамильярный тон резнул Люмиса, но утешение было ему нужно.

— Если бы еще не явилась полиция! — сказал он.

— А помните, как Торн вам испортил вечеринку в Шато Валер? — Дондоло наклонился близко к Люмису. — Спятил он, это все знают. Понять не могу, почему на него еще в Нормандии не надели смирительную рубашку, — ворвался в офицерскую компанию и к лейтенанту Иетсу пристал, и всех расстроил. А с тех пор все время чудит. Воображает, что за ним следят. Его опасно оставлять на свободе.

— Ну хорошо, — его поместят в госпиталь. А военная полиция?

— Ведь они чьи показания слышали? Мои. А Торпу кто поверит, пока врачи будут изучать, скольких у него винтиков не хватает?

— Не нравится мне это, — сказал Люмис. — Не нравится.

— Чего же вам нужно? — сказал Дондоло брезгливо. — Вы уж решайте, сэр. Если не сделаете так, Торп будет у меня камнем на шее, да и у вас тоже. Вы меня понимаете.

Люмис закрыл томик воинского устава.

— Я напишу донесение, — сказал он.

7

Иетс узнал обо всем от Бинга.

— Когда его увезли в госпиталь? — спросил он.

— Вчера вечером. Его весь день продержали в военной полиции, а вечером увезли. Я звонил туда, и сам ездил, хотел повидать его — не разрешили.

Иетс потер бородавки на левой руке.

— О господи, вот несчастный…. — В памяти Иетса возник Торп, каким он явился на офицерскую вечеринку, просить помощи у него, Иетса. — Что ж, Бинг, вы сделали, что могли, благодарю вас.

Бинг удивленно посмотрел на него.

— Не стоит благодарности.

— Я попробую что-нибудь сделать, — поспешно добавил Иетс.

— Я так и думал, лейтенант.

— В самом деле? — Намек, заключенный в словах Бинга, раздосадовал Иетса. Почему все обращаются к нему за помощью, и почему все, кому он пробует помочь, кончают так плохо?

— Вряд ли я смогу многого добиться, — сказал он. Бинг не понял его. Ему показалось, что Иетс идет на попятный. — Ну что вы, лейтенант, — сказал он. — Вы знаете, кто-то обработал Торпа так, что его пришлось увезти в госпиталь…

— Торп всегда был… ну, скажем, несколько неуравновешен.

— Я думал… Знаете, лейтенант, солдатам известно гораздо больше, чем вам кажется. Нам, например, известно, что четвертого июля вы пытались заменить лейтенанта Лаборда.

— Значит, сунулся не в свое дело, — раздраженно возразил Иетс. — Чего я добился? Кому я помог? Это как раз доказывает, что сделать почти ничего нельзя.

Бинг помолчал.

— Может, когда вы попытались, было уже поздно. Может, вы действовали недостаточно энергично. Во всяком случае, вы пытались.

Иетс подумал, что Бинг, так наивно побуждающий его к действию, сам не знает, насколько он близок к истине. И с Толачьяном, и с Торпом Иетс остановился на полпути, решив: «Как-нибудь обойдется». Вот и не обошлось. И не могло обойтись, потому что нельзя подчиняться обстоятельствам, нужно быть хозяином положения.

— Я обещаю вам, что попытаюсь повидать Торпа, — сказал он скрепя сердце.

— Благодарю вас, лейтенант, — сказал Бинг. Иетс с нетерпением ждал, когда Бинг перестанет благодарить его, но тот не унимался. — Я знаю, что вы за Торпа не отвечаете. За солдат нашего отдела отвечают капитан Люмис и майор Уиллоуби, но вы сами видите, как обстоит дело. Поэтому я и пришел к вам. Происходят всякие вещи, в которых кому-то следовало бы разобраться. В ту ночь, когда нас бомбили в Шато Валер, Торп пришел в башню спать весь избитый.