Валерио Манфреди - Башня одиночества

• Название: Башня одиночества
• Автор: Валерио Манфреди
• Издательство: АСТ, АСТ Москва, Хранитель
• Жанр: Исторический детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-049132-2, 978-5-9713-7550-0, 978-5-9762-6613-1

«Таблицы Амона» и Камень Созвездий.

Единственные артефакты древней, загадочной, давно исчезнувшей цивилизации, на поиски которой когда-то отправился знаменитый археолог Десмонд Гаррет. Однако ни он сам, ни его сотрудники так и не вернулись из песков Сахары…

Они погибли? Так считали десять лет.

Однако теперь Филипп Гаррет, сын и ученик Десмонда, внезапно получает секретную информацию, из которой следует — его отец жив. Есть люди, готовые спонсировать спасательную операцию.

Но чтобы найти пропавшую экспедицию, Филипп и его друг и помощник падре Бони должны раскрыть загадку «Таблиц Амона» и Камня Созвездий, а также найти путь к последнему приюту пропавшего народа — легендарной Башне Одиночества…

---

Эль-Кассем еще какое-то время неподвижно и молча лежал в своей могиле, чтобы собраться с силами. Потом сказал:

— Приготовься, эль-сиди. Я сейчас выберусь.

Он встал на колени, уперся спиной в крышку и толкал ее изо всех сил, пока плита не поддалась и не сместилась в сторону. Эль-Кассем толкнул снова, со всей энергией отчаяния, и крышка соскользнула на землю.

Привлеченный шумом, один из бедуинов вбежал внутрь, но эль-Кассем бросил в него нож, попав в основание шеи. Тот упал, зажимая руками разорванную сонную артерию, из которой била кровь, а арабский воин молниеносно подобрал ружье, предназначенное для убийства Гаррета, и выстрелил во второго стражника, в этот момент вбежавшего в гробницу. Забрав оружие, он отдал его Гаррету, предварительно обрезав веревки, привязывавшие его к стене.

Он двинулся к выходу, прижимаясь к скале, и увидел снаружи еще четырех вооруженных людей; все они бросились в укрытие, встревоженные выстрелами и тем, что их товарищи не вернулись. Эль-Кассем отступил в глубь пещеры и еще дважды выстрелил в воздух.

— Зачем? — спросил Гаррет.

— А теперь делай, как я! Скорей. — Эль-Кассем надел куфию и черный плащ одного из убитых.

Когда Гаррет тоже переоделся, они подошли к выходу и эль-Кассем прокричал:

— Все в порядке! Мы их успокоили.

Потом вышел наружу и сделал знак остальным, чтобы те покинули свои убежища. Четверо бедуинов встали, готовые последовать в погребальную пещеру за теми, кого считали своими товарищами, но когда подошли достаточно близко, Гаррет и эль-Кассем молниеносно обернулись и уничтожили врагов ружейными выстрелами. Путь был открыт.

Они подошли к костру бедуинов и жадно напились воды из бурдюков. Потом Гаррет нашел в сумке пищу и предложил ее своему товарищу.

— Нет, спасибо, эль-сиди, — отказался эль-Кассем, — я не голоден.

Гаррет так никогда и не узнал, сказал ли его товарищ правду или произнес эти слова, чтобы заставить его поверить в свои уникальные способности. Это было как раз в его духе.

Они слишком устали и, найдя укрытие, заснули глубоким сном на несколько часов.

Проснувшись, Десмонд Гаррет увидел, что среди скал горит костер, а эль-Кассем снимает кожу со змеи, собираясь ее поджарить.

— В это время они выползают из нор, чтобы охотиться на песчаных мышей, но любой ловец, в свою очередь, может стать добычей. Она вкусная, и… мясо у нее свежее.

— Я знаю, эль-Кассем, — ответил Гаррет. — Я не в первый раз буду есть змею.

Воин устроился поудобнее у костра, разрезал рептилию на кусочки, насадил их на свою саблю и начал поджаривать над углями. Гаррет тем временем собрал в кучу свои пожитки и достал текст Авла Випина, который оставил ему Филипп, прежде чем пуститься в бегство.

— Джебель-Гафар, — повторял он, — что-то тут не так… что-то не так… — Взгляд его упал на строку, где древний прорицатель описывал таинственный памятник. — В моей седельной сумке лежит лупа, — обратился он к эль-Кассему. — Принеси ее, пожалуйста.

Эль-Кассем положил импровизированный шампур на два камня, чтобы змея продолжала поджариваться, и отправился к коню Гаррета, чтобы достать из сумки большую лупу, которую тот всегда возил с собой для изучения надписей и наскальной живописи. Он протянул ее Гаррету, и тот взял, не отрывая глаз от документа. Увеличенные лупой строки открылись в мельчайших подробностях, и Гаррет остановился на словах, описывавших памятник, где таилась опустошительная, яростная сила.

— Цилиндр, увенчанный Пегасом… Пегасом. О Боже!

— Что случилось? — спросил эль-Кассем. — Что ты там увидел?

— Одна буква нечетко написана… ну конечно… знак продолжался вниз, налево… он несколько стерся от плесени… невероятно! Итак, «тау» стала «гаммой». Значит, речь идет не о Пегасе, а о петасе!

— О Аллах, милостивый и милосердный, моя змея! — воскликнул эль-Кассем, почуяв запах гари. Он снял мясо с огня и присел рядом с товарищем. — Так что там такое?

— Все просто, — ответил Гаррет. — В древнегреческом буква «тау» писалась так… — Он начертил ножом соответствующий знак на земле. — И читалась «т», как арабское «та», но если плесень уничтожит эту часть рисунка, — он стер указательным пальцем часть знака, — то «тау» станет «гаммой» и будет читаться «г», как «гаф», понимаешь? А значит, то, что мы считали Пегасом, в действительности является петасом.

— И что это меняет? — спросил эль-Кассем.

— Все, мой друг. В древнегреческом Пегас — это крылатый конь, сказочное создание. А петас — род круглой шляпы с горизонтальными полями, какой носили в древности. Значит, наш памятник — это цилиндр, увенчанный полукруглым куполом… вот так, — нарисовал он кончиком ножа маленькое изображение.

Эль-Кассем вздрогнул, и это движение не ускользнуло от Гаррета.

— Ты что-то знаешь?

Лицо воина потемнело.

— Я слышал об этой башне однажды… когда был еще мал. Один человек, пришедший из южной пустыни, рассказывал ужасные вещи, но его сочли безумным… Ты когда-нибудь слышал о блемиях, эль-сиди?

Гаррет пристально посмотрел ему в глаза и впервые в жизни прочел там страх.

— Дай-ка мне кусочек этой змеи, — сказал он, меняя тему, — что-то я проголодался.

Они молча поели, сидя у костра. Воин-араб размышлял о ночных кошмарах, мучивших его в детстве, после леденящего рассказа незнакомца, а Десмонд Гаррет пытался представить себе этот ужасный памятник, одинокий, словно маяк посреди песчаного моря.

Эль-Кассем первым нарушил тишину:

— Что ты решил?

Десмонд Гаррет поднял глаза к небу, где сияло над долиной Петры созвездие Скорпиона, остановив взгляд на Антаресе, красном и трепещущем на черном пространстве за ним.

— Филипп в большой опасности, один против Сельзника, — произнес он. — Но я не могу отправиться в Джебель-Гафар, у меня больше нет времени. Я должен завтра же с первыми лучами двинуться в путь. Поезжай к нему ты, эль-Кассем, прошу тебя. И позаботься, чтобы с ним ничего не случилось. Я буду благодарен тебе за это до конца своих дней. Он мой единственный сын, эль-Кассем, я не могу потерять его.

— С ним ничего не случится, покуда я рядом. Но куда отправишься ты?

Гаррет разложил на земле географическую карту.

— Я постараюсь понять, каким путем двигался человек, написавший эту записку две тысячи лет назад. Думаю, он со своими товарищами искал Калат-Халлаки и оказался в Песках призраков. Башня Одиночества находится там, я это чувствую.

Поужинав, они похоронили мертвецов, чтобы трупы не привлекали ночью диких животных, а потом Гаррет долго изучал свои карты, читал и перечитывал слова Авла Випина, сопоставляя их со всеми тайнами, вырванными у пустыни за много лет странствий и поисков. Среди его бумаг был рисунок, сделанный им десять лет назад, с изображением Камня Созвездий — реликвия, показанная ему падре Антонелли в самых потайных хранилищах Ватикана. Он долго рассматривал его при свете фонаря, затем достал из сумки секстант, обратил его к небу и направил на созвездие Скорпиона, блиставшее ледяным светом в прозрачном небе. Эль-Кассем слышал, как он пробормотал:

— Времени больше нет, времени больше нет…

Падре Хоган высадился в Тунисе, где его ждал папский нунций на машине, но прежде чем сесть в нее, пожелал лично проследить, как его вещи сгружают с судна и размещают в багажнике автомобиля.

— Я был бы счастлив принять вас в нашей резиденции, — сказал нунций, — но мы получили распоряжение отвезти вас в Эль-Кеф, в гостиницу «Оазис», притом безо всяких объяснений. Это достаточно необычно, если не сказать хуже, буду с вами откровенен. Должность, которую я смиренно исполняю, предполагает, что меня должны посвящать во все детали операций, проводимых святой Церковью на этих территориях. Но быть может, вам поручено лично сообщить мне подробности столь деликатной миссии, и я бы понял…

— Мне жаль, монсеньор, — ответил падре Хоган, — но я ничего не могу вам рассказать. Я сам не знаю, что ждет меня в Эль-Кефе.

Прелат замолчал, автомобиль тем временем свернул на дорогу, ведущую к Марсе, и въехал в город. Когда последние дома окраины остались позади, он предпринял еще одну попытку разговорить своего скрытного спутника:

— Я видел, что вы привезли с собой объемный багаж; возможно, там находится оборудование для какой-нибудь нашей миссии? Конечно, времена меняются, наука движется вперед, и мы тоже должны идти в ногу со своей эпохой, во славу Божью, разумеется…

Падре Хоган, раскрывший было молитвенник, захлопнул его и повернулся к нунцию.

— Монсеньор, — сказал он, — ваше любопытство, нет, скажем иначе: ваш интерес более чем законен, и я отлично его понимаю, но имею категорический приказ от моего и вашего начальства не разглашать ни цели этого путешествия, ни содержимого моего багажа. — И продолжил под недовольным взглядом нунция: — Видите ли, ваше преосвященство, если вас интересует мое мнение, сугубо по секрету, конечно, то эта мания таинственности в последнее время стала очень модной во всех канцеляриях, в том числе и в папской, при всем моем уважении. Быть может, все это обусловлено исключительно таможенными причинами, вы меня понимаете. Иной раз ради блага и во славу Божью, как вы совершенно справедливо выразились, приходится преодолевать бюрократические и административные препятствия не слишком традиционными методами…