Веселин Георгиев - Самые смешные рассказы

• Название: Самые смешные рассказы
• Автор: Веселин Георгиев
• Издательство: ООО «Агентство КРПА Олимп»
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7390-2450-3

«Главный секрет сохранения веселости в том, чтобы не позволять мелочам тревожить нас и вместе с тем ценить те маленькие радости, которые выпадают на нашу долю», — сказал знаменитый английский писатель Смайлс. — Ведь, как известно, мир выжил, потому что смеялся»!

В этой книге собраны лучшие и наисмешнейшие рассказы самых остроумных людей России. Не читайте в метро — люди не поймут вашего хорошего настроения и внезапного хохота!

---

Рядом с нами, как из-под земли, возник двухголовый парниша с блокнотом в руках. Рук, на счастье, было две.

— Привет, орел российский, — хмуро процедил приятель.

— Рад вас видеть, — сказала правая голова.

— Чего пожелаете? — продолжила было левая.

— А вот ты заткнись и весь вечер молчи, — резко обрубил ее приятель. — В прошлый раз такую рыбешку присоветовала… я полночи в сортире просидел.

— Да у нас, бывает, поставщики, — начала было правая.

— Ладно, не заступайся, — оборвал приятель. — Тащи по-быстрому закусочки, все как обычно, но, как говорится, в двух экземплярах, ну и водочку. Причем за водку ты мне ответишь головой. И не этим безмозглым отростком (приятель кивнул на левую), а своей головой, Я еще помню, как ваш гермафродит, как его… Иван-да-Марья, такой фальцой потчевал… Зеленел народ, как ваша жаба-повариха. Все, лети!

Официант исчез так же, как и появился.

— Сурово я с ним, а? — спросил приятель, — А что делать? Иначе обжулит в момент. А ты чего бледный? Кури спокойно, не озирайся. Ничего тут интересного нет. Баба-кенгуру в другой смене. Шкодно так прыгает, а мелочь в сумку кидает — одним махом. Раз — и стол чистый. Карлик с подносом на голове тоже в той смене. Ты что бледный-то? Может, тебе «Беломор» не курить? А, вот кого я забыл. Смотри, сиамские близнецы. Чем срослись — не поверишь. Боком ходят. Да, имей в виду, — понизил голос приятель, — тут при заведении имеется что-то вроде номеров. Такую девочку можно отчебучить! Стой! Ты куда?! Стой, ду…

Я уже не услышал, кем он меня обозвал, Дубиной или дураком. Быстро мимо утконосого гардеробщика, быстро мимо швейцара с крыльями, к троллейбусу, к нормальному железному троллейбусу…

Евгений ОБУХОВ

Старый Пигмалион

— Ну что уставился, глаза твои бесстыжие?!

Червяков оглянулся. В галерейном зале никого не было.

Охранник сидел поодаль в анфиладе, да и женский голос никак не мог принадлежать ему. Червяков хмыкнул и опять перевел взгляд на «Данаю», наслаждаясь живописью. И тут же услышал:

— Охальник! Обратно вытаращился?! Ты что, бабу голую никогда не видел?

— Вы-и… дел…

— Ну и чего ж тогда?

Ему почудилось, что Даная возлегла чуть поудобнее:

— Ишь, вперился… Понравилась, что ль?

— Дык, а как же… — Червяков попытался улыбнуться. — Конечно, понравилась. Мировой шедевр, и все такое трали-вали… И вообще, я же деньги заплатил!

— Дать бы тебе мокрыми подштанниками по морде! — возмечтала шарденовская Прачка с картины напротив и так повела плечом, что Червяков отпрянул, схватившись для равновесия за мраморную Венеру.

— Р-руки! Цапалки свои убери! — завизжала та. — Не лапай! А-а-а!

— А-а-а! — повторил Червяков басом.

Ева отняла у Змея яблоко и запулила в Червякова. Прикрыв ладонью занывшее ребро, он побежал.

— Ишь, любитель! Деньги он заплатил! Знаем мы, за что ты заплатил — глазюки бесстыжие так и шарят, так по нам и ша-а-а…

Голоса остались далеко позади. Червяков остановился и прочитал табличку «Зал советского искусства». Прямо перед ним подпирал стену портрет три на четыре, представлявший дважды мать-героиню Василису Изамангельдовну Приходько в окружении детей и пионероз. Героиня полотна посмотрела на Червякова вдумчиво и страстно:

— Мужчина, можно тебя на минуточку? Подойди, чего спрошу-то…

Она томно вздохнула, грудь ее поднялась, и живописное полотно в середке затрещало.

Домчавшись до дома, Червяков без сожаления выбросил красивый и дорогой выставочный билет, заварил чай и нако-нец-то обмяк в кресле перед телевизором.

По экрану носились, извивались в постелях, стреляли, примеряли тампоны, изображали юмор и политическую мудрость, и просто криво улыбались всякие люди.

Но они казались Червякову абсолютно неживыми.

Это очень расслабляло и успокаивало.

Прямо на рояле…

Сэр Генри Брифинг, лорд Олвэйз, стоял на ровном и жестком, как двухдневная щетина светского щеголя, газоне и кормил лебедей.

— Джон, — не оглядываясь, позвал он. — Не забудьте перед самым отъездом загнать птиц в клетки и привяжите возле клеток собак, чтобы воры не утащили лебедей. А то в имении Сникерсов, пока они ездили на скачки, трех черных лебедей на Костре прямо возле имения…

— Да знаю, знаю я, Сэр… — проворчал слуга, заколачивая толстыми звонкими гвоздями парадный вход.

— Ложки, вилки спрятали, Джон?

— Да, сэр. Я подвесил большой мешок на заднюю стенку комода… Ну, помните — в третьей гостиной, старинный такой…

— Ох, чует мое сердце, найдут, Джон! Они проникают в дома и двигают всю мебель. Умные люди при отъезде закапывают серебро, алюминиевую посуду и медные краны из ванных в саду. Я бы лишал церковного причастия всех тех, кто прямо на границе нескольких имений открывает пункты по приему алюминия и других цветных металлов! Вот что, закопайте все металлическое в клумбе и сразу сверху посадите маргаритки, чтобы было незаметно.

— Придется доставать лопату.

— А где у нас лопата?

— В прошлый отъезд умыкнули весь инструмент. Так теперь новый я связал в охапку и подтянул на веревке, замаскировав в листве дуба.

— Очень хорошо, Джон, очень хорошо… Ну, не трогайте, раз уже спрятали. Найдите, чем раскопать землю. Картины задрапировали?

— Да, сэр. На всех рембрандтов и хальсов сверху налеплены дешевые бумажные репродукции…

— Прекрасно, Джон. Надеюсь, оставили на столе в гостиной бутылку клинского, хлеб и окорок?

— Разумеется, сэр. Только, знаете ли… — он замялся. — Клинское слишком дорого, чтобы оставлять его ворам. Я оставил бордо 1956 года с южного склона.

— Ну, хорошо, бордо так бордо.

— И записку, что в холодильниках, шкафах, сейфах и подвалах больше ничего нет. С нижайшей просьбой не ломать и не гадить. Я скатал все ковры с пола и скатерти со столов.

— Что, Джон?

— Осмелюсь доложить, в имении Ростиксов на прошлой неделе прямо на рояле…

Слуга наклонился и возмущенно зашептал лорду на ухо.

— О, боже! — воскликнул сэр Генри Брифинг. — Прямо на старинном стэйнвзйке?! Варвары! Ну, идите, Джон, подготовьте собак… Как же я не люблю выезжать в город!

Джон вернулся скоро и весьма сконфуженный:

— Сзр, собак нет. Соседи видели: пока мы тут разговаривали, их украли и увезли, чтобы сделать унты.

— Ч-черт! Черт возьми! — вскипел лорд Олвэйз. — Как же мне это постоянное безобразие надоело! Продать бы все это обременительное имение и уехать куда-нибудь… Да вон хоть в далекую Россию, где, как пишут в газетах, миллионы людей счастливо живут на небольших угодьях в своих дачных домиках'

Девки

Набрать бы девок побольше… Нет, «побольше» — это мало.

Набрать совсем много девок! Вот! И поехать с ними в баню.

Вы поймите меня правильно: просто до бани на автобусе с ними я и так каждый день в спрессованном состоянии. У нас предприятие выходит углом на остановку, где на табличке как раз написано «Баня». Так вот, утром втиснешься в эту парилку под названием «маршрут № 7» — мало не покажется. Некоторые после поездки вместо офиса сразу в декрет уходят. (Это у нас на маршруте шутка такая.)

А хочется серьезного. Чтобы в баню, именно внутрь, значит. Вот они там, значит, раздеваются все. Много их! И группируются в помывочном. Тугой шум воды… Пар завораживающе-прозрачный… Розовые коленки, и все такое розовое…

И тут вхожу я. Конечно, визги для проформы. Разумеется, все, как одна, горящие взгляды на меня… И легкий смех, конечно… Нет, ну не «смех же смех» — мужик, он все-таки любой все равно мужик. А дальше, как попривыкнут, и хихикать перестанут — тако-ое с ними начать!.. Ых-ты!

Только две вещи не забыть. Во-первых, договориться сперва, чтобы, значит, не неожиданно для них. И во-вторых, из помывочного заранее все шайки и ковши убрать куда подальше.

А то я в прошлую субботу без договоренности… А их там, девок-то, много собралось. Нет, «много» — это не то. Уйма их там набралась, больше, чем в автобусе. И все — с шайками…

Теперь вот нас в третьей палате уже пять мужиков. Лежим, мечтаем. Об одной мечте я вот в вышеизложенном рассказал. А другая мечта тоже общая. Хотим выписаться и отыскать того архитектора, который коридоры в бане так спроектировал, что ни черта не разберешь, в какую дверь из мужской раздевалки именно в мужскую парилку входить надо.

Тлим и грозим (ироническая проза)

1

Во второй раз Матвея Ивановича Венчальникова забрали в психушку прямо с центральной площади.

Испокон века дело с этой треугольной градообразующей единицей обстояло так. С одной стороны ее ограничивало старое шоссе, на которое, как шашлык на шампур, был нанизан весь остальной райцентр. Сбоку торжественный плац упирался в ряд облупленных трибун и в заросший парк. А с третьей стороны широкий, выложенный серо-розовой плиткой клин отгораживало административное здание с флагом. Угол здания почти втыкался в шоссейный бордюр.