Брюс Хоффман - Терроризм - взгляд изнутри

• Название: Терроризм - взгляд изнутри
• Автор: Брюс Хоффман
• Издательство: Ультра.Культура
• Жанр: Публицистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-98042-025-8

В своем исследовании американский аналитик Брюс Хоффман рассматривает терроризм во всех его проявлениях. Как менялось само определение террора и его технологии, каковы сейчас национальные и религиозные особенности террористов? Чем террор левых отличается от террора правых? Как действуют вербовщики и вдохновители? Каков эффект терроризма в СМИ и реакция на него спецслужб? Хоффман отвечает на эти и множество других вопросов на примере палестинского, североирландского, кипрского и других конфликтов, ежедневно провоцирующих новые взрывы адских машин.

---

«Наша революция создаст вселенную, в которой сознание станет космическим, в которой каждый разделит великолепие, познанное нами через кислоту (ЛСД) и не запятнанное страхом, одержимостью, болью, голодом или нуждой в наркотиках для обретения счастья».

Тем не менее подобное видение является столь расплывчатым и идиллическим, что кажется полностью оторванным от реальности, возможно, из-за воздействия наркотических веществ, на его автора. Тот факт, что наркотики сыграли свою роль в формировании стратегии других террористических групп левого толка, является довольно любопытным, хотя, возможно, и преувеличенным. Бауман, к примеру, также признает важность наркотиков в возможной революции. «Мы сказали, нужно внедрить наркотики в нашу практику, — вспоминает он, — никаких отдельных случаев, а тотальная унификация потребления, так, чтобы в итоге борьбы рождался новый человек». Следует отметить, что исследование, проведенное по заказу итальянских секретных служб в 1970-х годах, выявило, что правые террористы были более подвержены злоупотреблению и приему наркотиков, чем левые. Два итальянских психиатра, проводившие это исследование, объяснили это внутренней психологической нестабильностью правых в сравнении с итальянскими левыми террористами. «В террористических организациях правого толка, — писали доктор Франко Феракути и доктор Франческо Бруно, — отдельные террористы зачастую имеют психологические отклонения, а идеология всей группы является пустой; в левых группах идеология берет корни вне реальности, а террористы являются более здоровыми психически и проявляют больший фанатизм».

Однако было бы большой ошибкой считать террористические группы левого толка либо совершенно беспомощными и поверхностными, либо абсолютно лишенными склонности к самоанализу и серьезности намерений. Для них будущее является слишком обширным и абстрактным понятием, чтобы постичь его: вместо этого была найдена более полезная цель — действие, или террористические атаки, направленные на приближение революции. К примеру, Сьюзан Штерн, член американской террористической группы, существовавшей в 1970-х, «Метеорологи», рассказывала о динамическом конфликте между целями и действиями, который пронизывал группу и влиял на внутренние споры. «Когда мы уничтожим капитализм, кто будет убирать мусор и учить детей и кто будет это решать? — часто думала она и ее товарищи. — Будет ли миром править коммунизм? Будут ли его контролировать страны третьего мира? Погибнут ли все белые? Погибнут ли все сексуальные извращенцы? Кто будет заправлять тюрьмами? И будут ли тюрьмы? Бесчисленные вопросы, подобные этим, поднимались "Метеорологами", но ответов мы не нашли. И мы устали ждать, пока наконец все это поймем».

Трактат Фракции Красной армии под названием «О концепции городской партизанской войны» отражает то же чувство разочарования. В приведенной в нем цитате другого революционера, Элдриджа Кливера[110], лидера «Черных пантер», — афро-американской радикальной политической организации, действовавшей в 1960-х годах, говорится: «На протяжении многих веков и поколений мы имели возможность рассмотреть и исследовать проблему с разных сторон. Что касается меня, то я убежден, что большинство из того, что произошло в этой стране, не нуждается более в анализе», — заявил Кливер. Фракция Красной армии осуществила то, о чем говорил Кливер, на практике.

Действия всех террористов управляются этим сильным нетерпением, наряду с непоколебимой верой в эффективность насилия. Будущее, к которому они стремятся, не является ни временным, ни производным естественной эволюции человечества: скорее, оно является запутанным и слепленным, выкованным и сформированным, и, наконец, определенным и достигнутым при помощи насилия. «Какой прок был от издания директив? — спрашивал Бегин, дабы пояснить возврат «Иргуна» к мятежу в 1944 году. — Какой прок от речей? <...> У нас не было иного выхода. Если бы мы не начали сражаться, то были бы уничтожены. Борьба была единственным путем к спасению. Когда Декарт сказал: "Я мыслю, следовательно, существую", он выразил весьма глубокую мысль. Но в истории человечества бывали моменты, когда одной лишь мыслью не докажешь существования мыслителя. <...> Бывает время, когда все внутри тебя кричит: твое самоуважение как человека заключается в противостоянии злу. Мы сражаемся и, значит, существуем!»

Тридцать лет спустя Лейла Халед также призывала к первенству дела над разговором и пуль над словами: «Мы должны действовать, а не просто высказывать и хранить в памяти доводы против сионизма», — советовала она. Подобным речам вторил и Йойес, террорист из ЭТА, потерявший веру в бесконечные обещания того, что «независимость можно получить и мирными средствами. Это все ложь. Единственный путь к свободе лежит через насилие». Вот что бывший неонацист Инго Хассельбах говорил о своем опыте: «Время законных действий и терпения прошло. Единственным выходом было превратить наше Kameradschaft в настоящую террористическую организацию».

Однако для некоторых террористов желание действовать привело к одержимости насилием. Абу Нидаль, к примеру, был одно время известен и почитаем за его «яростный и несгибаемый национализм», тогда как сегодня его презирают, считая немногим лучше обычного «рецидивиста и убийцы»[111]. Эймон Коллинз рассказал о переменах, произошедших с его двоюродным братом Мики, стрелком Ирландской республиканской армии, который, как позже осознал Коллинз, постепенно «утратил всякое чувство перспективы и всецело отдавался разработкам деталей очередного убийства». Андреаса Баадера можно отнести совсем к иному типу террористов. С самых первых кампаний, проводимых Фракцией Красной армии, он ни разу не отступил от убеждения, что единственным «языком террориста являются действия». Бауман, хорошо знакомый с Баадером, вспоминает основателя Фракции Красной армии как «помешанного на оружии человека, который позже развил почти интимные отношения с пистолетами (в особенности модели "Хеклер и Кох")». По словам самого Баадера, «трахаться и стрелять — одно и то же». Являясь, несомненно, человеком не слов, но действия, он предпочитал обсуждениям и дебатам то, что на жаргоне террористов называется «активными действиями», — ограбления банков, вандализм и поджог, взрывы и вооруженные нападения. «Ну давай!» — был немедленный ответ Баадера, когда его любовница и другой лидер группы Энслин предложили устроить взрывы на американской военной базе в ответ на минирование солдатами ВВС США бухты Хайфон в Северном Вьетнаме в 1972 году. Несмотря на то что он являлся главной фигурой в организации, призванной свершить глубокие политические реформы, у него совершенно не было времени на политику, которую он с насмешкой называл «кучей дерьма». Подход Баадера выражается одним лишь советом, который он дал неуверенному в своих действиях рекруту Фракции Красной армии. «Либо ты идешь с нами [присоединяешься к революции и сражаешься], — сказал он, — либо останешься навеки пустым болтуном».

Хотя, возможно, Баадер не совсем типичный пример данного явления, действие служит несомненной путеводной звездой для всех террористов — или даже более того, увлечением и пьянящим волнением, которое его сопровождает. Большая часть из 222 страниц воспоминаний Печи о своем прошлом в качестве члена Красных бригад, к примеру, посвящена описаниям в малейших деталях типов оружия (а также их технических характеристик), использованных в различных операциях группы, и тому, кто из членов группы производил стрельбу, а не разъяснению идеологических установок организации или ее политических целей. Бауман откровенно говорил о большом облегчении, которое операция принесла небольшой группе скрывающихся в подполье террористов, живущих в тесном соседстве друг с другом, постоянно скрывающихся от властей, опасаясь арестов и предательств. Настоящим напряжением было, по его словам, жить вместе в одной группе, а не планировать и исполнять теракты. Другие террористы, такие, как Штерн, Коллинз, Сильке Майер-Витт из Фракции Красной армии и Сюзанна Ронкони из Красных бригад, были более откровенны в описании «острых ощущений» и чувства власти и успеха, которые они получали от творимого ими насилия. «Ничто в моей жизни не давало мне столько эмоций», — говорила Штерн, все больше втягиваясь в терроризм. Коллинз также вспоминал «бурные» шесть лет, проведенные в Ирландской республиканской армии, когда «каждый мой день был наполнен радостью от осознания того, что я принимаю участие в создании государства оранжистов». Для Майер-Витт опьяняющая привлекательность действия была достаточной для преодоления угрызений совести, которые она испытывала по поводу убийства четырех телохранителей Шлейера. «Порой я осознавала жестокость того, что мы сделали. <...> Но было и чувство восторга от того, что наконец что-то произошло. Началась настоящая борьба», — утешала она себя. Ронкони оказалась наиболее открытой и резкой в анализе психологии террористов. «Главным было то, что я чувствовала способность оказывать влияние на окружающий мир вместо того, чтобы быть пассивным наблюдателем, таким образом, сочетая внутреннюю восторженность и глубокую удовлетворенность. Именно возможность влиять на повседневную реальность имела значение, — пояснила она, — и до сих пор имеет».