Вадим Каплун - Шпоры для лабы

• Название: Шпоры для лабы
• Автор: Вадим Каплун
• Жанр: Научная Фантастика

---

Позавидую. Для него все кончилось, а для меня лишь начинается. Но ведь выход есть! Ах, тетушка-тетушка, знала, чем меня покупать! Остров единственное место, где не устанавливаются Обратные Связи, где Система дает осечку. Теневая зона, узловая точка, мертвое пространство. Здесь можно творить что угодно не опасаясь возмездия. И некому подсказать, что драться нехорошо, а воровать гадко. Не срабатывает на Острове Машина! Отчего так? Ладно на орбите, вне Лабы - большое расстояние, малая мощность, рефракция, дифракция. Но на Острове... У "Гидры" такого не было. Видимо, дело в размерах.

Одно неясно. Допустим, Система не фиксирует наказуемых поступков на Острове, но в памяти-то они остаются! И совесть остается. Не машинная, человеческая. И когда человек покинет Остров, она припомнит ему все... Почему же этого не случается?

Меня не покидало ощущение, что где-то в моих рассуждениях существует крошечный прокол. Я тщательно прятал, гнал эту мысль, чувствуя - найди я неувязку, станет еще хуже, появится новый смысл, совсем гнусный... И я думал о другом.

Понятно, зачем вокруг Острова охрана с ультрасовременной техникой. Не будь ее, все миллионы жителей Лабы сгрудились бы на этом пятачке. Вавилонская башня из тел, уходящая в стратосферу. Но охрана беспощадна и неподкупна. Да и чем здесь купишь человека, кроме Острова! А уж этим-то охрана не обижена. Жгет, кромсает, "выбивает", сдерживает и не пропускает. Она бескорыстна, потому что давно куплена и безжалостна, потому что голоса - не для нее.

А прочие ждут. Терпят, загоняя черные мысли и инстинкты глубоко-глубоко. Скромно ненавидят друг друга, вежливо боятся всех и каждого, и ждут, ждут, когда наступит желанная неделя и можно будет стать самим собой. Притопить надоевшую жену, вырвать глаза ненавистному соседу, сжечь, сломать, разрушить... Страшная штука - Остров. Если бы его и не существовало, бустерам стоило бы придумать.

Неделя на Острове пролетает как миг. А впереди напряженная тоска, и жизнь в ожидании голосов. Так не хочется уезжать... Свобода пьянит. И появляются алкоголики. Островитяне. Люди, перешедшие рубеж, выгоревшие дотла. Умные, ловкие, хитрые, они с большей радостью пойдут под луч "Ньюмена", чем обратно. Им нечего терять. Островитяне охотятся за чужими пропусками, чтобы остаться на Острове подольше, а охрана охотится за островитянами. А остальные ждут, ждут неизвестно чего. О, они бы с наслаждением бросили Лабу и подались к звездам! Но ложь и страх слишком глубоко пустили в них свои корни. Вцепившись друг в друга, лабиане твердят, что счастливы, не выпуская сами себя из этого ада. Как они любят Цепежа на Лабе! Клянутся его именем, почитают за сверхчеловека. И как ненавидят его же на Острове. Перед глазами разукрашенный памятник. Благодарность "эталонов морали" своему изготовителю.

"Эталоны..." Продающие всех и каждого, служащие любую службу тому, кто посулит Остров. И не надо никаких полигонов, ни к чему бустерам отбирать подходящих людей. Все подходящие! Готовые выполнить любой приказ. На орбите, на "Лабе-2", на других планетах. Такие милые, такие добрые, душевные. Имя им легион...

- Симонов! Симонов! - Лом постучал ладонью по столу. - Не увлекайтесь! Это лирика. По делу у вас все? Больше информации нет?

Я открыл рот... Снова закрыл и, не опуская глаз, сказал:

- Нет.

- С "Гидрой" - это вы остроумно! Мы, бывало... Впрочем, неважно. Она что, до сих пор работает?

- Ребята просчитались, - соврал я. - Подпитка слабая была. Пошли сбои, связи стали вырождаться. Последнюю сессию без шпаргалки сдавали.

- Отрадно слышать, - пробурчал Лом. - Интересно другое. Как вам удалось так легко исчезнуть с Лабы. Слишком много знали... А вас даже не изолировали!

Я пожал плечами. Да, это сложно понять. Я тоже вначале удивлялся, что меня не охраняют и только потом, когда прорывался к космодрому... Это невозможно объяснить, это надо видеть...

Я метался по Тории, заскакивал во дворы, подъезды, скверики и не мог укрыться нигде. В домах, одно за другим, вспыхивали окна и люди, словно зомби, повинуясь приказу, выходили на улицы. Они охотились за мной... Распад психики. Страшное зрелище.

Ломакин молчал, постукивая пальцами по столу.

Наш декан - умный человек. Даже слишком. У него работа такая. Тем более, что он не только декан. Он сопоставил мой рассказ и выводы с тем, что получил по другим каналам, просчитал информацию и не мог не понять, что в мое объяснение логично укладываются все "корючки" Лабы. И наверняка он увидел перед собой, да что перед собой, перед Советом, перед всем Сообществом, тот большой и жирный вопросительный знак, который свалился на меня и раздавил в лепешку. Что делать с Системой? Уничтожить или оставить как есть? Не знаю. Я не знаю. А ведь мне легче, я догадываюсь, как вывести из строя этот чудовищный механизм. Но стоит ли?

Это не выход. С одной стороны, Систему нельзя оставлять в целости и сохранности, заповеди Сообщества запрещают насилие над человеком и психикой. Значит, уничтожить? Но тогда... Я представил себе Лабу и вздрогнул. Свобода лабиан! Безграничная свобода! Нет больше контроля, никто не поучает, не стоит над душой. Совесть расправляется как сжатая пружина... И рвет ржавыми заусенцами плоть. Сбрасываются маски и лица людей сменяют звериные хари. Стоит уничтожить Систему и Лаба превратится в большой Остров. И никакой карантин, никакой спецконтроль не спасет от момента, когда лабиане расползутся по Галактике. Вежливые и безжалостные, несгибаемо добрые, не ведающие запретов и сомнений, не контролируемые Системой... Совесть они с собой не возьмут. Она останется дома. Удобно иметь выключающуюся совесть. Совесть вне себя.

Они расползутся по Галактике, неся иным народам и мирам свою Идею. Идею нравственного прогресса и шпоры для нее. Систему Цепежа. О нет, не для себя! Сами они больше в подсказках не нуждаются. "Мы сами Совесть Вселенной", - так кажется сказала Натали Кардан? А для несогласных можно построить печи...

Но что же все-таки делать с Системой? Уничтожить или оставить? Впрочем, существует третий вариант - перепрограммировать Машину. Такое тоже возможно. Изменить структуру, ввести новые связи, новые идеалы, как предлагал Мишель. И вновь насиловать совесть, хлестать ремнем по филею и Непосредственной Обратной Связью по подкорке, принуждать... Из самых лучших побуждений, во имя светлого будущего.

Мертво висят в сотне тысяч километров друг от друга "баллоны" лабиан и Крейсера Сообщества. Они будут висеть так до тех пор, пока Совет не найдет выход. Будут висеть долго-долго. Без конца.

Я поднял голову. Ломакин по-прежнему барабанил пальцами что-то вроде реквиема.

В селекторе пискнуло.

- Рубка? - спросил Лом. - Кто это? Луиза... Передайте запись нашего разговора немедленно. Хорошо, жду.

Он перевел взгляд на меня.

- Так, Симонов. А теперь вспомните подробнее о вашей "Гидре".

Я молчал. Конечно, можно было рассказать Ломакину. Но я не хотел. Сначала следовало разобраться самому.

- Ай-яй-яй, Симонов! - печальным бархатным голосом произнес Лом. Что же вы так? Безобразничать - первый, а как по делу, так память отшибает. Не можете без шпаргалки.

- Подпитка слабая была... - как заведенный повторил я.

Подпитка была сильная. Нашей "Гидре" многого и не требовалось. Много требовалось нашему старосте Саньке Портнову по кличке "Змей-отличник". Славная троица была - я, он и Мишель. Одно плохо - у Змея был бзик серьезное отношение к учебе. Он нашу "Гидру" ненавидел до судорог. Он бы ее и не слушал, но она ему прямо в мозг транслировала то, что он и без нее знал. Долго Санька терпел, а потом додумался. Головастый парень. Собрал крошечный генератор помех и пристроил в здании. Кошмар! Наша группа получила "крайне неудовлетворит." за сессию и все каникулы, вместо планируемой поездки на Магдалину, просидела над кристаллами конспектов. Здорово мы с Мишелем на Саньку разозлились! Правда, про поступок его никому не сказали, уж больно народ зол был. Только мы втроем знали, почему разлетелись связи - прямые и обратные, в нашей "Гидре".

Санька погиб два года назад в учебном полете. Отказали двигатели на посадке. Так что Лома по части "Гидры" вряд ли кто просветит. Я молчу, а Мишель...

Дверь за моей спиной с шипением открылась и чей-то до жути знакомый голос сказал:

- Михаил Зигфридович, вас в радиорубку.

Я вздрогнул. Мне показалось... Нет, ерунда! Ведь голоса являются только на Лабе. На орбите их нет. Да и не будет голос Мишеля обращаться к Лому.

Я обернулся. Это был не Мишель. В дверях кабинета стоял бледный, осунувшийся связист с перевязанной рукой.

Тогда, на Лабе, я тоже раскровянил руку...

Призраки появлялись, исчезали и появлялись вновь. Когда они уходили, становилось легче и я вяло удивлялся, как Вик Симонов, далеко не слюнтяй, парень простой и не сентиментальный, мог так раскисать от всех этих голосов. В голове крутилось, возвращаясь бумерангом: "Резонанс совести". Мне этот ответ не нравился. Он отчетливо попахивал тюремной механикой дыбой, "испанским сапогом", "сывороткой правды". Тетушка лгала, говоря о свободе выбора. Впрочем, как смотреть. У наркоманов тоже формально имеется свобода выбора - колоться или нет.