Джун Томсон - Тайные хроники Холмса

• Название: Тайные хроники Холмса
• Автор: Джун Томсон
• Издательство: Армада
• Жанр: Классический детектив
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0372-0

Рассказы Джун Томсон, известной английской писательницы, продолжают тему возвращения читателю забытых или утерянных записей доктора Ватсона о его знаменитом друге. Автор удачно сохраняет в своих произведениях общий дух творчества Артура Конан Дойла, используя сюжеты, которые вполне могли бы прийти в голову и самому великому писателю. Читатель найдет здесь и хитроумных злодеев, совершающих блестящие аферы, и запутаннейшие ограбления и убийства, разгадка которых, однако, в конце представляется вполне прозрачной благодаря нестареющему таланту великого сыщика. Тонкий и в меру ироничный язык рассказов передает ту удачно найденную атмосферу интеллектуального расследования, которая обеспечила Шерлоку Холмсу небывалую и заслуженную популярность.

---

С восхитительным хладнокровием Холмс пояснил ему свою мысль.

— Я хочу знать, принято ли было приносить с кухни посуду, в которой готовятся блюда, и уже в столовой раскладывать их по тарелкам или же наполненные тарелки приносят прямо из кухни?

— Ах, теперь до меня дошло! — воскликнул Перрот, и озадаченное выражение исчезло с лица молодого человека. — Нет, блюда всегда раскладывает в столовой по тарелкам Летти, одна из служанок, которая там же ждет окончания трапезы, чтобы убрать со стола.

— А мисс Батлер имеет какое-нибудь отношение к этой процедуре?

— Она разливает вино и следит за тем, чтобы все было в порядке.

— Расскажите мне, пожалуйста, поподробнее о мисс Батлер, — сказал Холмс, откинувшись в кресле и скрестив на груди руки.

— Мне известно о ней немного. Экономка стала работать в доме около двух лет назад, незадолго до смерти моей тетушки. В обязанности ее входило ухаживать за тетей и вести хозяйство. Перед этим мисс Батлер служила у овдовевшего врача из Лимингтон-Спа, но ушла, когда тот женился вторично. У нее были отличные рекомендации, и справлялась экономка со твоими обязанностями прекрасно.

— Понятно. Теперь давайте вернемся к вечернему распорядку вашего дядюшки. В котором часу он имеет обыкновение отходить ко сну?

— Обычно в десять часов.

— Это — один из элементов его ежедневного распорядка?

— О, да! Как только били часы, он обычно говаривал: «Пришло время отправляться в кровать, потому что надо спать». По этому поводу тетя моя любила над ним подшучивать, — ответил Перрот, и при воспоминании о любимой тетушке его нижняя губа стала подрагивать, как у опечаленного школьника.

Холмс выглянул в окно кеба и сказал:

— Мне кажется, мы уже приехали в Камберуэлл, скоро будем у дома вашего покойного дядюшки. Больше, мистер Перрот, мне не о чем вас расспрашивать. Можете быть совершенно уверены в том, что дело ваше в надежных руках, и, какие бы улики против вас ни выдвигала полиция, я сделаю все, что в моих силах, и докажу вашу невиновность.

Я тоже посмотрел в окно на знакомые улицы, и мне вспомнился приезд в этот район, когда я впервые познакомился с молодой дамой, которая вскоре стала моей женой[50]. Хотя, надо признаться, я сделал это еще и потому, что мне больно было смотреть на Перрота, которого в самом скором времени ждал арест. Молодой человек пребывал в состоянии шока, наивные черты его почти детского лица были искажены отчаянием.

Вскоре мы подъехали к большому серому особняку, который показался мне зловещим и вполне соответствовал своему названию — Лаурел-Лодж[51], — поскольку перед домом росли густые заросли кустарника с плотными, мясистыми листьями, придававшие мрачный вид не только всему участку, но и самому дому. В нескольких окнах на первом и втором этажах горел свет, а перед входной дверью стоял констебль в форме. Значит, инспектор и сержант все еще заняты расследованием.

Констебль собрался было преградить нам путь, однако Холмс протянул ему свою карточку и разъяснил суть дела, которое нас сюда привело. Тогда констебль постучал в дверь. Ее тут же распахнул могучего телосложения сержант, который в полном недоумении взглянул на Перрота, а затем, быстро придя в себя, пригласил нас в прихожую, где просил подождать, и позвал инспектора.

Эти несколько минут, пока сержант был наверху, Холмс использовал, чтобы задать Перроту последний вопрос, обусловленный, как мне показалось, не столько необходимостью получения информации, сколько желанием отвлечь внимание молодого человека от обуревавших его переживаний. Перрот с видом невменяемого оглядывался по сторонам, как будто снова хотел удрать.

— Я полагаю, — спросил Холмс, указав на большую вешалку, стоявшую сразу же за входной дверью, — что свой плащ вы повесили здесь?

— Да, так оно и было, — заикаясь, пробормотал срывающимся голосом Перрот.

Именно в этот момент на лестничной площадке раздались тяжелые шаги, и в сопровождении сержанта спустился инспектор Нидхэм. Это был высокий, слегка сутуловатый мужчина с обвисшими усами, которые придавали его чертам угрюмое выражение, несмотря на то что он явно был рад столь неожиданному возвращению Перрота.

— Прекрасно, прекрасно! — воскликнул инспектор. — Какой приятный сюрприз, мистер Перрот! Вы, видимо, решили вернуться и принять вызов судьбы, не так ли? Весьма мудрый поступок с вашей стороны, должен вам заметить. Бьюсь об заклад, что вы сделали это по совету мистера Холмса. О вас, сэр, я достаточно наслышан. Среди полицейских, даже в таком медвежьем углу, как Камберуэлл-Грин, у вас очень высокая репутация. Я полагаю, вы привели сюда мистера Перрота в качестве своего клиента? Увы, особой пользы это ему не принесет, потому что я прямо здесь и прямо сейчас намерен взять его под стражу и препроводить в полицейский участок. Вот только, черт побери, ума не приложу, где сержант так поздно сможет найти кеб?

— Вы можете воспользоваться нашим, инспектор, — небрежно сказал Холмс. — Будучи уверен в том, что вы захотите арестовать моего клиента, я попросил кучера подождать у ворот.

Я заметил, как инспектор Нидхэм удивленно переглянулся с сержантом, также слегка обескураженным вежливой бесстрастностью моего друга, который под их подозрительными взглядами обменялся с Перротом рукопожатием и сказал ему на прощанье несколько ободряющих слов.

— Мужайтесь, мистер Перрот, — успокаивающе проговорил он. — У меня есть все основания полагать, что это абсурдное обвинение будет с вас снято в самом скором времени.

Эти слова утешения, по всей видимости, не убедили несчастного Перрота, поскольку, когда сержант Баллифонт защелкнул у него на запястьях наручники и повел беднягу к кебу, он обернулся и бросил последний, отчаянный, взгляд на Холмса.

Входная дверь за ними закрылась, и инспектор Нидхэм шутливо произнес:

— «Абсурдное обвинение» вы сказали, мистер Холмс? Боюсь, вы не полностью осведомлены обо всех уликах, свидетельствующих против вашего клиента.

— Да, инспектор, в этом вы совершенно правы, — согласился Холмс. — Вам не составит большого труда изложить мне факты этого дела? Я полагаю, собраны определенные сведения, и дело, возбужденное против мистера Перрота, основывается не только на предположениях и косвенных уликах?

— Если вас интересуют факты, я могу привести вам их в изобилии, — ответил Нидхэм и принялся перечислять, разгибая сжатые пальцы один за другим. — Факт номер один: стаканы, из которых пили херес обвиняемый и его дядя, по счастливой случайности не были вымыты вместе с остальной посудой после обеда. На дне одного из них мне удалось обнаружить белесый осадок. Что это за вещество, будет точно известно только после экспертизы, однако я нисколько не сомневаюсь в том, что это окажется яд, скорее всего — мышьяк.

— Здесь я тоже склонен с вами согласиться, — вставил Холмс. — Мышьяк часто используется в аналогичных делах, касающихся завещаний и наследования денег. В восемнадцатом веке во Франции мышьяк настолько часто использовался для того, чтобы избавиться от нежелательных наследников и завещателей, что его там называли «порошок наследства». Как бы то ни было, анализ Райнша[52] даст на этот вопрос совершенно точный ответ.

— По всей видимости, мистер Холмс, вы неплохо разбираетесь в ядах.

Если раньше Нидхэм воспринимал Холмса как некую забавную помеху в своей работе, то теперь стал проявлять к нему настороженное уважение.

— Ну, что вы! Правда, я занимался этими вопросами, но разбираюсь в них лишь как дилетант[53], — рассеянно сказал Холмс. — Однако расскажите мне, инспектор, как могло случиться, что стаканы из-под хереса «по счастливой случайности» не были вымыты?

— Служанка не могла забрать их из кабинета, так как он был заперт.

— Кто отдал об этом распоряжение?

— Видимо, покойный мистер Раштон. Он оставил на столе какие-то важные документы, а все знали, что ему очень не нравилось, когда кто-нибудь из слуг — даже экономка мисс Батлер — заходил в кабинет в его отсутствие. Теперь, мистер Холмс, перейдем к факту номер два.

Второй узловатый палец инспектора выразительно поднялся вверх.

— Единственная возможность, при которой отравить мистера Раштона мог кто-нибудь другой, могла представиться только во время вечерней трапезы. Однако никто из находившихся в доме людей — ни мисс Батлер, обедавшая вместе с мистером Раштоном, ни его кухарка, ни другие слуги, которые отобедали остатками его трапезы, — не испытали никаких признаков отравления. Таким образом, если вы полагаете, что кто-то, кроме мистера Перрота, мог подсыпать яд в графин с вином, то сильно заблуждаетесь! — Голос инспектора Нидхэма зазвучал поистине победоносно, когда он выложил Холмсу эту свою козырную карту.

— Мисс Батлер за обедом выпила стакан вина, и кухарка призналась, что пригубила из графина глоток-другой. Более того, в вино, оставшееся в графине, вообще ничего не было подсыпано. Если же вам, мистер Холмс, всего этого недостаточно, должен вам сообщить, что когда сержант обыскал плащ мистера Перрота, то обнаружил в его кармане небольшую квадратную бумажку. Она была сильно смята, но на линиях сгибов налипли частицы какого-то белого порошка. Я совершенно уверен в том, что экспертиза покажет — это вещество не что иное, как мышьяк.