Мартин Бут - Американец, или очень скрытный джентльмен

• Название: Американец, или очень скрытный джентльмен
• Автор: Мартин Бут
• Издательство: Издательская группа «Азбука-классика»
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9985-1173-8

Мартин Бут (1944–2004) — английский писатель и сценарист, номинант Букеровской премии (шорт-лист), автор тринадцати романов, переведенных на многие языки. По роману «А Very Private Gentleman» («Очень скрытный джентльмен») в 2010 году снят художественный фильм «Американец» с Джорджем Клуни в главной роли.

«Я — синьор Фарфалла. Господин Мотылек. Здесь считают, что так я зарабатываю на жизнь — рисуя бабочек и мотыльков. Это очень удобное прикрытие. Точно отобразить одно из этих созданий — нелегкая задача, она требует внимания к деталям. Только благодаря неустанному пристрастию к деталям я до сих пор и жив.

Моя работа — создавать подарочную упаковку для смерти. Я торговец смертью, я судия, который может вызывать смерть к существованию с той же легкостью, с какой цирковой фокусник достает голубя из платка. Я не творец смерти. Я лишь организатор ее доставки. Я — портье смерти, ее коридорный. Я проводник на пути во мрак. Человек, держащий руку на выключателе.

Именно поэтому я — сторонник преднамеренных убийств. Нет смерти лучше. Смерть должна быть благородной, опрятной, безоговорочной, точной, уникальной. Ее красота — в ее завершенности. Это последний мазок кисти на полотне жизни, последнее цветовое пятно, довершающее картину, придающее ей совершенство.

Смерть должна быть аккуратной, точной, как хирургический разрез. Жизнь — тупой инструмент. Смерть — это скальпель, острый, как вспышка».

---

Мы ждали. Ингрид успела перевести дыхание и вконец растеряться.

— У тебя пистолет, — пробормотала она. — Как это так — у тебя пистолет? Почему это у тебя оружие? Ты что, полицейский? Или…

Я не ответил. Она напряженно думала. Я тоже.

Я встал, очень медленно, и пошел к незнакомцу. Он упал ничком в сугроб, глубоко зарывшись в белую мякоть. Я ударил ногой по подошве его ботинка. Мертв. Схватил за воротник, перевернул. В лицо не признал.

— Кто это? — дрогнувшим голосом спросила Ингрид.

Я расстегнул пуговицы, ощупал его одежду. В нагрудном кармане лежало армейское удостоверение личности.

— Выходец из тени, — ответил я, думая про троллей и гоблинов. Тогда я впервые употребил это выражение: мне до сих пор кажется, что лучше и не скажешь.

— По одежде он не охотник. И почему он один? Охотятся всегда парами, так безопаснее.

Охотятся всегда парами, так безопаснее. Вот тут она была совершенно права. Не может он быть один. Я вытащил затвор из его винтовки и отбросил его подальше в чащу.

— Ступай за помощью, — распорядился я. — Позвони в полицию.

На ее дачке не было телефона. Ей пришлось бы ехать в деревню за шесть километров. А мне нужен был «сааб». Она, спотыкаясь, пошла назад, держась протоптанной нами тропки. Я выстрелил всего один раз, прямо в затылок. Она дернулась на снегу, кровь обагрила белый меховой воротник. Издалека она казалась подстреленным зайцем.

На дачке ждал второй — он стоял рядом с черным «мерседесом». В руках у него был автоматический пистолет, но он был не настороже. Тусклые зимние сумерки и заснеженные деревья погасили эхо наших выстрелов. Я легко снял его пулей в ухо, вытащил пустую обойму из кольта и вставил новую. Потом забрал из дома свою сумку и еще кое-какие вещи, разбил рацию в его машине, выкрутил из двигателя крышку распределителя и закинул ее подальше в снег — на случай, если с ними есть и другие. А потом уехал.

Признаюсь, по дороге в Стокгольм я плакал, не только от жалости, но и от осознания собственной глупости. Я крепко запомнил урок, но дался он дорогой ценой.

И вот теперь — да, я хотел бы остаться здесь, в горах Италии, в маленьком городке, где есть добрые приятели и славное вино, где живет еще одна девушка, которая меня любит и хочет удержать.

Но я не могу рисковать. Выходец из тени близко. Я не хочу, чтобы Клара встала рядом с Ингрид в коротком, но убедительном списке моих неудач.

На центральной пьяцце деревеньки Пантано есть пиццерия «Ла кастеллина». На мой вкус, там подают лучшую пиццу во всей долине, а может, и во всей Италии. Съесть ее можно за столиком в патио, выходящем на садик, где растут розовые кусты и фруктовые деревья. На каждом столике стоит по масляной лампе и по свечке в закрытом подсвечнике под глиняной плошкой, куда налито ароматическое масло. Таким образом отгоняют мошек и мотыльков.

Обычно я приезжаю сюда один, обмениваюсь несколькими приветственными словами с владельцем пиццерии Паоло: он всегда усаживает меня за один и тот же угловой столик в патио. Я привычно заказываю calzoni alla napoletana[84] и бутылку «бардолино». Это вино мужчин.

Однако сегодня я привез с собой Клару. Диндина испарилась — бросила учебу и уехала из городка. Куда именно, мы не знаем. Куда-то на север. Она сошлась с молодым человеком из Перуджи, который водит «феррари-модену», а на запястье у него часы «Одемар Пиге» из чистого золота. Он подарил Диндине старенький, но еще крепкий «эм-джи-би». Вот почему она ушла из университета, добровольно покинула содружество шлюх на Виа Лампедуза и исчезла из нашей жизни. Клара утверждает, что очень этому рада, но у меня есть подозрение, что эта радость — камуфляж для кисло-сладкой зависти. Я испытал колоссальное облегчение, ведь тем самым Диндина стала совершенно недосягаемой для выходца из тени.

Я поставил «ситроен» у деревенского фонтана. Над фонтаном стена, а на ней — довоенный фашистский лозунг, буквы почти стерлись. Что-то в том смысле, что сельскохозяйственный труд способствует духовному развитию.

На Кларе узкая белая юбка и свободная блузка из бордового шелка. Туфли на низком каблуке. Волосы подвязаны простой белой ленточкой. Кожа светится молодостью и здоровьем: рядом с ней я чувствую себя старым.

Паоло приветствует нас от входа. По выражению его лица я вижу, что мое появление в обществе девушки намного моложе меня его сильно удивило. Он полагает, что она проститутка. В принципе, он не так уж не прав, но я никогда не думаю о Кларе как о проститутке: то, что она подрабатывает в борделе на Виа Лампедуза, не имеет никакого значения. Для меня она — молодая женщина, которой нравится мое общество, которая в том возрасте, когда женщинам нравятся мужчины постарше.

Нас сажают за мой обычный столик, мы делаем заказ. Лампа зажжена, нам принесли блюдо funghi alla toscana[85] и бутылку «Пелиньо бьянко». На свечку-грелку поставили плошечку с ароматическим маслом. Подняв глаза, я вижу, как летучие мыши ткут в сумерках свои узоры, ловя насекомых, привлеченных к свету из бесконечной темноты. Я беру с блюда первый гриб, нюхаю его, а потом ощущаю вкус свежего орегано, которым здесь посыпают любую еду.

Середина недели. Все столики, кроме еще одного, пустуют. Паоло, человек внимательный, посадил другую компанию из троих мужчин и двух женщин в дальний конец патио. Он считает, что пожилому англичанину и итальянской соблазнительнице будет приятно посидеть наедине, поговорить о любви, потереться коленями о колени под красной скатертью.

Antipasti[86] съедены, дочка Паоло приносит главное блюдо — пиццу: оба мы заказали pizza quattro stagioni[87]. Это значит, что пицца разделена на четвертинки: одна с помидорами и моцареллой, другая — с жареными грибами, третья — с пармской ветчиной и черными оливками, а четвертая — с кусочками артишока. Помидоры опять же посыпаны орегано, а грибы — свежим мелконарезанным базиликом. Я прошу вторую бутылку вина.

— Четыре времени года, — говорит Клара.

— И где которое?

Некоторое время она смотрит на меня в молчании: ей раньше и в голову не приходило разгадать эту загадку. Прежде чем ответить, она думает.

— Помидоры — это лето. Потому что они как красное солнце на закате. Грибы — осень. Они как сухие листья, и потом, осенью в лесу ведь растут грибы. Ветчина — это зима, потому что ее коптят зимой. А… — этого слова она не знает, — carciofo — это весна. Он как новорожденное растение.

— Brava![88] — хвалю я ее. — Прекрасный английский и прекрасное воображение. А слово, которого ты не знала, — артишок.

Я заново наполняю бокалы, и мы принимаемся за еду. Пицца горячая, теплое масло растекается по языку. Несколько минут мы молчим.

— Скажи-ка, Клара: а если бы ты вдруг внезапно разбогатела, что бы ты купила?

Она размышляет.

— Ты хочешь сказать, как Диндина? — уточняет она.

Я слышу в ее словах привкус зависти.

— Необязательно. Ну, допустим, у тебя появились бы деньги.

— Не знаю. Этого не будет, так что я об этом даже не думаю.

— А ты никогда не мечтала стать богатой? Когда окончишь университет?

Она смотрит на меня поверх тарелки. Огонь масляной лампы играет в волосах, они блестят ярким и неожиданно электрическим светом.

— Мечтала, — сознается она.

— О чем?

— О многом. О том, чтобы стать богатой, да. Чтобы жить в красивой квартире в Риме. О тебе…

У меня мелькает мысль: а какова тут моя роль — я часть красивой декорации или это все-таки правда?

— И как ты мечтаешь обо мне?

Прежде чем ответить, она делает глоток вина. Бокал опущен, я вижу, что губы ее влажны, и знаю, какие они прохладные.

— Мечтаю, что мы живем вместе в заграничном городе. Не знаю, где именно. Может быть, в Америке…

Все они мечтают об Америке. Если англичане хотят куда-то сбежать, они мечтают об Австралии или Новой Зеландии; китайцы — о Канаде и Калифорнии, голландцы — о Южной Африке. А вот итальянцы и ирландцы мечтают только об Америке. Это вошло им в кровь, в дух нации. Малая Италия, Вест-Сайд, Чикаго… С тех пор как в дурные годы начала двадцатого века все население отхлынуло из этих гор, Америка остается страной великих возможностей, где солнце милосерднее, чем в Италии, деньги не теряют своей стоимости, а улицы вымощены если и не золотом, то уж всяко не щербатыми плитами, между которыми застревают колеса велосипедов, на которых разбалтываются гайки в «фиатах».

— А что мы там будем делать, в этой Америке твоей мечты?

— Просто жить. Ты будешь рисовать, я плавать и, может быть, учить детей. Иногда. А в остальное время — писать книгу.

— Будешь писателем?

— Мне бы этого хотелось.

— А в твоих мечтах мы женаты?

— Может быть. Не знаю. Это неважно.

Я разрезаю пиццу. Нож с зазубренной кромкой легко входит в твердую корку.

До меня вдруг доходит, что эта девушка в меня влюблена. Я не просто клиент, которого надо обслужить на Виа Лампедуза, источник заработка, способ заплатить за учебу и за жилье.