Владимир Осипенко - Привилегия десанта

• Название: Привилегия десанта
• Автор: Владимир Осипенко
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32296-1

Это не детектив, не фантазия, это правдивый документ эпохи. Искрометные записки офицера ВДВ — о нелегкой службе, о жестоких боях на афганской земле, о друзьях и, конечно, о себе. Как в мозаике: из, казалось бы, мелких и не слишком значимых историй складывается полотно ратного труда. Воздушно-десантные войска представлены не в парадном блеске, а в поте и мозолях солдат и офицеров, в преодолении себя, в подлинном товариществе, в уважительном отношении к памяти дедов и отцов, положивших свои жизни «за други своя»…

---

Однажды жена попросила объяснить сыну что-то по математике. Потом, правда, сильно пожалела об этом, а мои дети вспоминают «урок» до сих пор. Ведь всё элементарно. Что надо найти, что дано, чего не хватает? Это «Х», это «Y», составляем уравнение, решаем, ответ готов. Понял? Нет? Ну, ты даёшь! Объясняю ещё раз!!! Дошло?! Нет? Ещё раз!!! Опять не понял?!!!

— Оставь ребёнка в покое, — вмешивается жена.

— Не мешай!!!

— Время 23.30…

— Нет, я ему объясню…

— Как ты ему свои «Х» с «Y» объяснишь, ребёнок в 1 классе учится!!!

В академии товарищ, живущий со мной в одном доме, спрашивает:

— Что это Димка твой вчера пока я у подъезда курил мимо меня шесть раз пробежал. Несётся, как угорелый и каждый раз: «Здравствуйте, дядя Серёжа!!!»

— Это мы проверяли, сколько раз за переменку он может сбегать из школы домой и обратно, если что-то забыл.

— Ну и…

— Три с половиной раза! Представляешь — «двойка» по физре… Форму, видите ли, забыл!

Спасали сына только мои длительные командировки и отдушина в виде бабушки с дедушкой. Только у них в Рязани он и мог почувствовать себя ребёнком. Но всё хорошее имеет обыкновение заканчиваться, я возвращался и с ещё большим остервенением бросался навёрстывать всё упущенное в воспитании сына.

Довоспитывался… С учебой завал, после шестой поменянной школы появились «тройки»! Надо было что-то делать. Решение пришло само собой. Наконец-то сыну удалось сбежать из домашней казармы, и он поступил…в Ленинградское Суворовское училище. Но я его и там достал. Вместе с ещё пятью кадетами его прислали ко мне на день в бригаду. Победителей, так сказать, и лучших. Они вошли в кабинет в 9.00 и после того, как подтвердили, что действительно хотят прыгнуть, стали выполнять один норматив за другим без передышки. Уложили купола, предпрыгнули, пообедали, выехали на аэродром, прыгнули, получили знаки и по «чирику» за прыжок, переоделись и были доставлены на станцию. Мороз за двадцать, а они с первой до последней минуты у меня были мокрые. Уехали счастливые, но ночью меня разбудил звонок ротного из училища:

— Товарищ полковник, где ребята?

— Как где? Должны быть давно на месте. На станцию доставлены живыми и здоровыми.

Ещё через час снова звонок.

— Прибыли. Они были в таком экстазе после прыжка, что перепутали электрички и уехали в Сосново…

— Бывает… Довольны?

— Как слоны!!! Спасибо!

* * *

Ближе к выпуску из Суворовского спросил сына:

— Куда собираешься поступать?

— Хотелось бы в лётное. Не получится, пойду в воздушно-десантное.

— Хорошо, а лётное, какое?

— Хотелось бы в Балашовское, но оно слишком блатное, попробую в Тамбовское.

— Ты, давай определись, а на счёт блата — не твоё дело.

— Тогда Балашов.

В Балашов мы приехали на машине ранним утром. Я для такого дела взял у командующего пару дней. Заходим на КПП узнать, что почём.

— Вы кто? — спрашивает дежурный.

— Мы поступать…

— Идите отсюда, не отсвечивайте, не загораживайте и вообще не дышите. Припёрлись, без них тут тошно…

Я понял, что таких желающих поступить здесь, как грязи и разговаривать с нами, а не то, что сообщать какие-то сведения никто не собирается. Вернулся в машину, переоделся из спортивки в камуфляж и — назад на КПП. По быстрому привёл прапорюгу к «нормальному бою» и приказал отвести к начальнику училища. Заслуженный военный летчик и командир ждал от меня, чего угодно, только не того, что я сказал:

— Товарищ генерал, прошу быстрее отчислить моего сына из кандидатов, так как его ждёт приличное училище в Рязани для нормальных мужиков!

Генерал, чуть не задохнулся от возмущения:

— Наше училище, по-вашему, не приличное и для дефективных!!!

— Я так не говорил.

— Но так получается с ваших слов. Пусть проходит медкомиссию. Пройдёт, значит поступил.

Комиссию сын прошёл, но возник вопрос физподготовки. Берём зачётку, находим начальника кафедры.

— Примите, — прошу его, — экзамен, не могу ждать, служба.

— Какие проблемы, товарищ полковник! Ну-ка, кандидат, к снаряду!

Сын запрыгивает на перекладину и легко подтягивается шестнадцать раз. Спрыгивает. Начальник кафедры спрашивает:

— Почему шестнадцать?

— Отец сказал.

— Вообще-то у нас по нормативу на «отлично» — восемь.

— Пошли, пробежишь «сотку».

Одному бежать сто метров неправильно. Я составил сыну компанию, и мы оба выскочили из тринадцати секунд. По хищному взгляду «главного мускула училища» я понял, что сын для него не просто поступил, а уже зачислен в сборную. Начфиз уже по свойски спросил:

— А как он три километра?

— Во всяком случае, меня «делает».

— А вы, если не секрет…

— Из десяти сегодня не обещаю, но за…

— Понял. Ставлю «отлично», результат одиннадцать минут, только не говорите никому, что не бежал. И после карантина зайди, Дмитрий, на кафедру, подумаем, в какую сборную пойдёшь. Ты ещё, чем занимался?

Всё, блин, отец не нужен. Уже стоят и обсуждают свои дела. А я, полковник, здесь для мебели! Но в душе был рад, что сын не заставил меня унижаться и кого-то просить за него, пусть даже он не пошёл по моим стопам, зато осуществил мою мечту детства.

Перед отъездом зашёл к сыну в роту. Принёс необходимое, забираю ненужное.

— Твой брат? — слышу, спрашивают новые друзья сына, когда я отошёл.

— Отец, — отвечает, а после паузы прибавляет, — десантник…

— А-а, понятно…

Интересно, что это им «понятно»?

День ВДВ

Организаторы традиционного забега быков

по улицам Барселоны были немало озадачены,

когда трое пьяных русских с криком

«За ВДВ!!!» развернули стадо обратно.

Анекдот, наверное

Впервые смотрю на этот праздник как бы со стороны. Раньше всё больше в строю орал «Ура!!!» и участвовал во всевозможных показах и мероприятиях. В последние годы сам выступал организатором. А тут — слушатель Академии Фрунзе, ни начальства, ни подчинённых. Закрыл конспекты в сейф и голова ни о чём не болит. В приподнятом настроении подгребаю к стадиону «Динамо» в Москве. «Десантура», с утра пьяная не только от счастья, в тельниках и беретах из разрозненных ручейков потихоньку сливается в мощный поток.

На выходе из метро наблюдаю картину, как представитель штаба ВДВ полковник Николай Зубов разговаривает с колоритным кацо, торгующим цветами, типа, «вам бы лучше свернуть торговлю».

— Ты кто такой? Зачем указываешь? Иди отсюда!!!

Коля не стал настаивать, прошёл дальше. В это время из метро вырывает группа «десантов» с плакатом 350 воюющего в Афганистане полка. Прямо на тельняшках ордена и медали. Кто-то из бойцов крикнул:

— Гвардия! Нас встречают цветами!

Хватает охапку цветов и начинает вручать всем девушкам, выходящим из метро. Торговец топчется сзади и начинает лопотать что-то про деньги. Это вызвало неподдельное удивление, а потом и неадекватные действия со стороны десантников. Через несколько секунд, размазывая сопли и кровь по лицу, торгаш уже бежал за Зубовым и кричал:

— Товарищ полковник! Товарищ полковник!!

Теперь на «ты» уже перешёл Николай:

— Я тебя, придурка, предупреждал?!

Далее всё по сценарию. «Слава ВДВ!», «Слава Маргелову!!!». Солидные выступающие, приземляющиеся на стадион парашютисты, ансамбль «Голубые береты», стонущая от восторга толпа, бесчисленные встречи и выкрики «Здорово, братан!» Апофеоз праздника — выступления разведчиков. Смотрю придирчиво, со знанием существа явления. Работают слаженно, мощно, солидно — без сучка и задоринки. Правда одна бордюрная плита никак не хотела колоться. Я видел, как два разведчика по очереди приложились к ней, а потом с перекошенными от боли лицами, с разбитыми в кровь и наверняка переломанными кулаками становились в строй. Поклоны, овация, «ура!!!».

Что происходит по завершению показа? Правильно. «Мелюзга» бросается собирать гильзы, а солидная «десантура», наконец, прорывает оцепление и начинает кулаками дробить половинки кирпичей на четвертушки, черепицу на осьмушки, доски в щепки! Я же наблюдаю с трибуны за уцелевшей бордюрной плитой. Уже двое или трое стояли над ней, смотрели, как бараны на новые ворота, и тёрли кто кулак, кто колено, кто локоть.

Над всей толпой на полголовы возвышалась колоритная огненно рыжая шевелюра. Яркий, как подсолнух, парень в берете на затылке метался в поисках ещё чего-нибудь не разбитого. В конце концов, произошло неизбежное, его путь пересёкся с брошенной на землю плитой. Вот он поправил берет, нагнулся, вот плита уже на его вытянутых вверх руках и вот… хрясь! Бордюр со всей пролетарской ненавистью обрушивается на голову рыжей бестии. С любым нормальным человеком случилось бы зверское убийство, в крайнем случае — глубокий нокаут. Наш же закалённый «десант» лишь пошатнулся, побледнел и выронил из рук плиту! Он стоял и некоторое время мучительно «догонял», где он и что это, интересно, с ним произошло. Но уже через несколько секунд, подхваченный толпой, побежал обнимать симпатичных парашютисток и исчез из моего поля зрения. Это картина напомнила мне бородатый анекдот про двух кумовьёв, которые после литра самогону посреди ночи пошли резать быка, а перед этим решили оглушить его кувалдой. Хлев, мрак, один бьёт, другой держит. Один удар, бык стоит, другой — стоит… Перед третьим один кум другому говорит: