Дмитрий Быков - Как Путин стал президентом США: новые русские сказки

• Название: Как Путин стал президентом США: новые русские сказки
• Автор: Дмитрий Быков
• Издательство: Ред Фиш
• Жанр: Юмористическая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00085-4

В некотором царстве, некотором государстве была обильная земля и совсем не было порядку, — как-то заметил остроумнейший из ее летописцев. Земля исправно родила из года в год, народ же, ее населявший, был голоден, бос и малокультурен. Правители правили, бунтовщики бунтовали, народ безмолвствовал, но ничего не менялось. Лучшие умы государства затупились, пытаясь постичь такой порядок вещей, что дало повод тишайшему из поэтов той земли сочинить тезис об ее умонепостигаемости.

Каждый из правителей перед заступлением отлично знал, чего он хочет и что сделает. Но, заступив, совершенно терялся и начинал делать вовсе не то, что собирался, и не то, что ему советовали, и не то, что следовало бы, и уж совсем не то, что можно вообразить в рамках здравого смысла.

Все дело в том, что после коронации, или заседания боярской Думы, или Президиума Верховного Совета, или инаугурации, когда новоиспеченный правитель приходил в себя и взволнованно, как новобрачная, пытался осознать, что же с ним такое случилось, на стене его спальни проступали горящие буквы. Одни правители звали охрану, другие крестились, в ужасе вспоминая «мене, такел, фарес», третьи пытались сбить пламя одеялом. Невзирая на эти мероприятия, пламя не угасало, а только расползалось на всю стену грозным предостережением: ничего сделать нельзя…

Ничего сделать нельзя и с Новыми Русскими Сказками Дмитрия Быкова «Как Путин стал президентом США», из них не выкинуть ни слова. Пока есть Россия, есть и этот жанр.

Написанные Дмитрием Быковым в лучших традициях Салтыкова-Щедрина — Новые Русские Сказки объединяют вместе всех героев современной России и впервые в жанре политической сатиры рассказывают о том, как: «Единство» насмерть схватилось с «Отечеством», Доренко грыз Лужкова, Киселев поливал Ельцина, вокруг НТВ бушевали конфликты, бежали Гусинский и Березовский, возникали и затихали слухи о переносе столицы в Петербург и о многом-многом другом…

Мы предлагаем вам первыми ознакомиться с гениальным собранием Новых Русских Сказок «Как Путин стал президентом США» — сатирической хроникой политической и общественной жизни рубежа веков.

---

Вывалявшись в свежем пепле, наш перепончатый Феникс почувствовал небывалый прилив сил и сделал несколько победных кругов над своей и чужой территориями. Он приземлился в Турции, где сильно и убедительно бил хвостом, нагоняя ужасу на окружающий мир, и имел большой успех в Китае, который провозгласил своей исторической родиной. С точки зрения историко-мифологической он был, бесспорно, прав.

— Никто нас не будет бить хвостом! — произнес он, довольный. — Мы сами будем всех бить хвостом!

За разъяснениями потрясенные иноземцы обратились к хвосту.

— Ну не бить, не бить, — ласково объяснил он, шурша чешуей и поблескивая стальными глазками. — Шлепать. Вот так, — и с силой шлепнул о китайскую землю. Поднялась китайская пыль, и журналисты попрятались по представительствам.

Хвост настолько знал свое дело и так изящно с ним справлялся, что голова Борис Николаевич часто спрашивала с некоторым изумлением: и как это она раньше, отращивая себе конкурирующие головы и стравливая их в бесплодной борьбе дурного с отвратительным, не догадалась отрастить себе такого хвоста? Хвост в некоторых обстоятельствах оказывался даже важнее крыльев и уж точно важнее большинства голов. Правда, предыдущие хвосты отрастали какие-то неудачные. Первый хвост, Виктор Степаныч, двух слов связать не мог и постоянно пускал газы, за что и был уволен. Второй, Евгений Максимович, попытался спеться с той головой, что в кепке, и совокупными усилиями избавиться от двух других, и его тоже пришлось оторвать. Удачным получился только третий — видимо, потому, что на его отращивание Борис Николаевич кинул все свои силы, особенно напрягая соответствующие органы. С органов и надо было начинать, но Борис Николаевич понял это поздно.

— Хвост проявляет опасную самостоятельность, — намекали ему отдельные представители пищи, но Борис Николаевич отвечал в своей манере, что никто не сумеет вбить клина между ним и его хвостом, а то еще цитировал — как всегда к месту — одно из любимых произведений: «Не суйся меж драконом и яростью его!»[2]

Время, однако, шло. Совершенно забитая хвостом голова в кепке поникла и только иногда бормотала что-то в бреду о грязных технологиях и информационном беспределе. Вскоре она совсем отвалилась. Сергей Кужугетович, напротив, необычайно раздулся и победоносно оглядывал окрестности. Проснувшись однажды, Борис Николаевич почувствовал себя как-то странно. Он ощущал, с одной стороны, необычайную легкость, а с другой — некоторую беспомощность. Оглянувшись, он увидел, что у него нет больше хвоста.

Отделившийся хвост, приподнимаясь над землей, победоносно оглядывал окрестности маленькими стальными глазками, а пасть его, напротив, чрезвычайно увеличилась в размерах. Более того — по бокам у него постепенно прорезались два маленьких отростка, грозивших в самое короткое время развиться в полноценные головы. Можно было даже предположить, что одну из них будут звать… впрочем, не будем забегать вперед.

— Что это? — в ужасе спросил Борис Николаевич, понимая, что теперь, без хвоста, крыльев и двух других голов, он уже не дракон и тем более не птица Феникс, а так, червь земли.

— Как что? — почти нежно, как ребенка, спросил его в ответ Владимир Владимирович. — Размножение. Помнишь, ты же с детства хотел узнать, как размножаются драконы. Вот так они и размножаются.

— И… и что теперь будет? — спросил Борис Николаевич.

— Ничего нового, — терпеливо объяснил Владимир Владимирович. — Ты будешь ползать, потому что летать не можешь. А я буду летать, поджигать и возрождаться.

— А Сергей Кужугетович? — вспомнил Борис Николаевич.

— Куда он денется, — сказал Владимир Владимирович и поднял хвост. В хвосте Борис Николаевич с удивлением признал своего раскосого друга. Хвост приветственно помахал ему.

— Как же… как же я теперь буду возрождаться? — спросил Борис Николаевич, чувствуя, что прежние возможности для возрождения теперь ему не светят.

— А ты уже возродился, — улыбнулся Владимир Владимирович. — Реинкарнировал, так сказать. Думаешь, ты все еще дракон? Неправда. Дракон теперь я. А ты ползи, ползи…

И Борис Николаевич пополз, с удивлением чувствуя, что ему больше не хочется кровавой пищи. Ему хотелось чего-то простого, вегетарианского. Радостно пополз он по листку, пожирая его (как и всегда пожирал то, по чему ползал), — и мало кто обратил внимание на бездумную зеленую гусеницу, которая ороговевшими челюстями прокладывала себе путь в зеленой гуще.

Впрочем, и гусенице-то, стремительно забывавшей свое имя, не было уже никакого дела до яростного хлопанья крыльев и трескучего гудения пламени, которое все отчетливее раздавалось позади нее.

БЕДНЫЙ ЮРИЙ

Теперь, после того что случилось, когда все адепты и поклонники бедного, а в прошлом великого, Юрия поднимаются с земли, потирая ушибленное и отряхивая с себя зловонные брызги былого величия, потрясенные зрители задают себе мучительный вопрос: что же это все-таки было? Вот это, круглое, приподнятое над местностью, что скачала пухло, пухло, застило солнце, а потом с таким громким звуком… нет, назвать происшедшее его настоящим именем у нас все еще не хватает сил!

Слишком свежо воспоминание о том, как оглушительный, хотя и не совсем приличный треск раскатился по окрестностям, как с граем шарахнулись испуганные птицы, как по одному посыпались в грязь потрясенные коротышки, как долго еще носило ветром сдувшуюся оболочку, как за триста верст от бывшего Солнечного города нашли кепку… Не сразу свидетели и участники этого Большого Взрыва найдут в себе силы рассказать историю величия и падения Бедного Юрия. Но помнить о ней надо — хотя бы для того, чтобы больше так не было.

А было так.

Для страны коротышек, где произошла эта трагическая история, настали тогда не лучшие времена. Жили на подножном корму, сами ничего не производили, а чтобы создать видимость товарного обмена и не совсем забыть высшие достижения цивилизации, торговали воздухом. Воздуха в стране пока еще было немерено, хоть и не самого свежего, и торговля им служила самым прибыльным бизнесом. Наиболее продвинутые бизнесмены убедили народ в том, что последний воздух скоро кончится и настанет вакуум, а потому надо торопиться скупить все воздушное пространство страны. Народ охотно верил, потому что все в той стране подозрительно быстро кончалось, исчезало в никуда, опровергая закон Ломоносова-Лавуазье и все другие божеские и человеческие законы. Скоро самый большой запас воздуха скопился в столице, где торговля шла особенно бойко. Чтобы обезопасить себя от возможного разоблачения, воздухоторговцы решили действовать.

Основное население страны составляли те самые коротышки, открытые нашим Носовым независимо от ихнего Толкиена, что когда-то строили Солнечный город и летали на Луну, а теперь впали в ничтожество и укоротились окончательно. Коротышки, однако, были по-прежнему хитры и изобретательны, и когда наиболее наглые воздухоторговцы решили себя обезопасить, мысль им пришла старая, как первая часть «Незнайки»: они решили опять построить воздушный шар.

Сказано — сделано: набрали одуванчикового соку, обмазали им мячик, поставили застывать на солнышко, а в получившуюся пленку закачали ворованный воздух. Ресурсы его в столице были огромны. Шар дрогнул и стал приподниматься — сначала выше уровня бедности, потом выше уровня жизни всей страны, потом выше собственной самооценки, то есть выше облаков… а дальше им и не надо было. Вся столичная элита и шустрая часть населения поместилась в гондоле: там гордо сидели коротышки-бандиты, надеявшиеся спрятаться под шаром, коротышки-интеллигенты, которым захотелось воспарить над массой, и коротышки-политологи, которые призваны были придумать шару идеологическое обеспечение. И пока бандиты поддували шар, накачивая его воздухом, политологи нарисовали ему маленькие злобные глазки, большие румяные щечки, нахлобучили сверху чью-то кепочку и имя придумали человеческое: Юра.

Правда, с политической точки зрения к шару было много претензий. Главной из них была роковая неопределенность но части цвета: будучи от природы бесцветен шар по утрам казался розовым, на закате — красно-коричневым, а теплыми летними вечерами — неприлично голубым. Но такое отсутствие индивидуальной окраски в глазах политологов шло ему на пользу: когда кто-нибудь из недоуменных пассажиров интересовался, отчего шар у них такой хамелеонистый, любопытному популярно объясняли, что время демагогии прошло, а пришло время конкретных дел, которым и надо верить. Ведь он летает? Летает. Бандитов за ним не видно? Не видно, он их целиком покрывает собою. Ну и чего вам еще надо?

— Но ведь он пустой! — восклицал иной горожанин.

— Не пустой, а чистый, — поправляли его.

Беда была еще и в том, что чистого воздуха в стране почти не осталось. Воздух стал грязным, и сколько его ни отмывали, прежняя чистота оставалась недосягаемой. Это сказалось и на состоянии шара: Юра сделался непрозрачным, на что кое-кто из пассажиров попытался намекнуть. Но коротышки, приближенные к стропам, тут же осадили недовольных: