Анатолий Черняев - Совместный исход. 1980

• Название: Совместный исход. 1980
• Автор: Анатолий Черняев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Арбатов матерно ругает Тихонова, впрочем, Бовин тоже: слизняк, жополиз, ничтожество. Думает лишь о том, чтобы «дожить» на этом месте, полная бездарь, а уж о какой-то там партийности, каких-то идеях или заботе о 260 миллионов и. рядом этого никогда не ночевало. Косыгин болен, подмят, давно не способен ни на какое самостоятельное действие или инициативу. Но тот хоть знает хозяйство, грамотен, видит опасность и, пусть по инерции, но озабочен «государственным интересом», а не только своим поджопником. А этот - просто сволочь, интриган, старческая труха. И Брежнев его презирает, хотя и сделал его уже фактически «вторым лицом» (Арбатов). Впрочем (Бовин), Брежнев всех презирает, никого в счет не берет, даже своего Черненко. Единственно, с кем он считается, это Суслов (идеологический ребе), который, наверно, с помощью хитрой политики бесконечных награждений и восхвалений, завоевал безраздельное доверие Генерального. Косыгина же, он хоть и не уважает, но побаивается: все таки еще сталинский член Политбюро, сталинский нарком. К тому же за ним какой-то не очень понятный «авторитет в народе», может быть тоже от тех времен.

Иноземцев говорит: весь этот план, который сегодня будет обсуждаться (на 1981 год) и план на пятилетку - сплошная липа. Ничего не сбалансировано. Положение в решающих отраслях аховое. Никто ничего не хочет видеть, вернее не хочет, чтоб заметили, что он видит. Вот смотри: сколько говорим о тракторном парке, о комбайнах, на котором уж Пленуме, при всей робости выступлений, об этом судят-рядят. И что же? Байбаков не может дать денег на модернизацию. Между тем, наш лучший комбайн «Нива» дает потери зерна 2 центнера с гектара - по сравнению со средними американскими образцами.

Или: во всем мире уже не выпускают грузовиков с бензиновым двигателем, наши «ГАЗ» и «ЗИЛ» и на одиннадцатую пятилетку остаются на бензине. Из-за этого мы теряем 25 млн. тонн нефти в год. Т.е. как раз такую величину, которая дала бы нам от экспорта покрытие, способное завалить западным ширпотребом всю страну. Для перевода этих двух заводов на дизельные двигатели требуется 2 млрд. рублей. Но у Байбакова их тоже нет.

Продовольственную программу Брежнев выдвинул. Это, собственно, не программа, а директива, обещание накормить народ и мясом, и молоком, и овощами, и фруктами. Конечно, все поддержали, но по сути своей речь была лакировкой. Бросается в глаза разница даже с июньским Пленумом: там была тревога, озабоченность, там была жесткость в отношении ведомств, острота. Здесь это все исчезло. А что - положение изменилось к лучшему? Появился какой-то просвет? Ничуть не бывало. Просто с тех пор и сам Брежнев и другие испугались самокритики, а Польша напугала совсем: зачем в глазах всего мира выглядеть увеличенной Польшей! На наш век, мол, хватит! За пять-шесть лет Россия не погибнет и зачем бить себя в грудь, зачем браться за рискованные перемены?! А народ стерпит - ему все равно ничего не остается, к тому же «он не голодный» (так, кстати, Брежнев сам сказал Арбатову).

25 октября 80 г.

Кончился Пленум. Прошла сессия Верховного Совета. Ощущение недоумения, горечи, гнева. И хотя Бовин, наверно, не просто бахвалится, говоря мне, что он постарался сохранить критический «дух», заложенный академиками в речь Брежнева на Пленуме, она все таки более бравурная, чем на июньском Пленуме. Получается, что за четыре месяца что- то существенно улучшилось. На самом же деле наоборот. Правда, и западные СМИ, и наши «посторонние» наблюдатели заявляют, что, если внимательно читать, в каждом почти абзаце увидишь признание, что дела идут худо. Однако, у всех правильное впечатление: плана для выхода из положения нет.

На фоне Польши и всех остальных, включая нас самих и ГДР, Венгрия сейчас, пожалуй, единственная, где выход найден. Там давно и честно признались, что социализм по той «модели» и по тем рельсам, на которые его поставили в 50-60 годах, зайдет в тупик. И помаленьку стали искать новую модель. Она уже работает, по крайней мере не срамит страну.

У нас же реакция даже на Польшу - однозначная: контрреволюция, ревизионизм, посадить бы зачинщиков и дело в шляпе. Пономарев вот, вдохновленный приемом у Хонеккера, стал спонсором созыва закрытой «шестерки» на уровне генсеков для обсуждения положения в Польше ( с участием Кани). Однако, как Б.Н. мне с возмущением сообщил, Русаков на ПБ выступил против: мы, что, избиение Кани будем устраивать? Что мы можем сейчас ему предложить? И отложили эту идею.. .впредь до итогов визита Кани в Москву. Я прямо спросил Пономарева: вы что имеете в виду? Наши войска?

- Нет, об этом никто не говорит. Но надо, чтоб поляки сами взялись., чтоб их армия сказала свое слово. И вообще - если бы Ярузельского (главком Войска Польского) сделали первым Секретарем, он быстро бы навел порядок. А то совсем разнюнились. Валенса в Кракове выступает, говорит черт знает что, а ему никто не дает отпор. Можно же ведь было бы подготовить пять-шесть хороших коммунистов, чтобы они с той же трибуны дали ему по зубам. И вдарился в воспоминания о том, как в 1922 году он и его друзья по партячейке на текстильной фабрике дали отпор бузотерам, пытавшимся спровоцировать забастовку.

Я спрашиваю: А какой отпор можно давать, если Валенса призывает людей работать и говорит, что надо отобрать машины и дачи у тех, кто их получил незаконным путем? Что тут можно сказать?

Б.Н. подозрительно посмотрел на меня и перешел на другую тему.

На Пленуме шло восхваление Брежнева. Каждый начинал с пышных восторгов насчет того, что речь Леонида Ильича - глубочайший марксистско-ленинский документ, программа действий на весь исторический период, пронизана ленинской мудростью и научным подходом, подлинной партийностью и т.п., воодушевляет, поднимает, мы теперь имеем настоящую ленинскую стратегию. Все благодарили «нашего Леонида Ильича», все лично ему обязывались выполнить поставленные им задачи. Восхваление достигло маразматического апогея в речи самого Брежнева при закрытии сессии Верховного Совета, когда он взял слово, чтоб заменить Косыгина Тихоновым. Он дважды назвал самого себя с полными титулами в связи с выраженной уверенностью уходящего Косыгина в том, что партия, сплоченная вокруг и во главе с Брежневым добьется новых успехов.

Между прочим, благодарности Косыгину никто не выразил, ни сам Брежнев, ни председательствовавший (Рубен, латыш), ни от имени. И я подумал, почему бы какому- нибудь депутату, комбайнеру или токарю, не встать и не предложить: «Верховный Совет

СССР выражает Алексею Николаевичу Косыгину благодарность за долголетнюю добросовестную работу». И далее, привычный в таких случаях штамп. Что бы ему, этому комбайнеру, было за такую инициативу? Да, ничего. «Дальше фронта, (т.е. комбайна или станка) не пошлют». Но никто не догадался или не осмелился. Такова наша общественная нравственность.

Когда Брежнев объявил Тихонова, в зале будто что-то оборвалось, будто тихое «ах!» прокатилось по рядам. Сзади меня сидели ребята, рабочие, депутаты из Алтайского края. И слышу один другому громко шепчет: «Помоложе не нашли!».

Брожение ходит по депутатам и членам ЦК. Во время сессии, в перерыве, когда обычно депутаты идут перекусить, разговаривают двое у столика, где и я: Туркменский секретарь и второй секретарь Тамбовский. Тамбовец говорит: стыдно, что страну прокормить не можем. А дали бы мне волю, я бы и область накормил и другим бы осталось. Вот пример: каждый год мы сдаем столько-то мяса в государственный фонд и каждый год, весной мы просим выделить нам из госфонда столько-то мяса. Дают, меньше - больше, но дают. Во-первых, при перевозках туда - сюда потери. Во-вторых, дорога чего-то стоит. А в третьих, у людей нет стимула, раз они знают, что почти все, если не все, что они произведут, должны отдать. В результате, ни у нас нет мяса, ни у вас (показывает пальцем на меня, как представителя столицы и центральной власти). Но зато государственный фонд может через ЦСУ отчитаться: собрано столько-то по сравнению с прошлым годом и т.д.

Тамбовский секретарь продолжает: у нас под Тамбовом есть мощная ТЭЦ, много дает тепла и воды. Сколько лет я прошу в министерстве и в ЦК, чтоб разрешили при ней построить теплицы. Завалил бы Тамбов овощами. Нет, нельзя, говорят, рабочей силы, мол, негде взять, чтоб построить. Хотя я свою предлагаю и даже - часть своих материалов. Рабочей силы не хватает, чтобы один раз и навсегда построить объект, который будет давать больше сельскохозяйственных продуктов, чем труд тех двух сотен человек, которых та же ТЭЦ ежегодно на два месяца посылает в колхозы собирать овощи и фрукты.

И вообще, казалось бы: если за восхвалениями Брежнева вдуматься в некоторые цифры и факты, приводимые участниками Пленума, подтекст - очевиден: «дайте волю, дайте минимум материалов - горы своротим, накормим страну». Эта идея просматривается в некоторых выступлениях довольно отчетливо.

1 ноября 80 г.

На работе сейчас затишье - в том смысле, что у Б.Н. пока нет идеи написать еще какое-нибудь теоретическое сочинение. Нет потому, что в последнее время он печатается по два раза в месяц. И уже сам ощущает перебор - может вызвать недовольство наверху.