Виктор Наумов - Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников

• Название: Повседневная жизнь Петра Великого и его сподвижников
• Автор: Виктор Наумов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03374-0

Невозможно найти другого исторического деятеля, столь же существенно повлиявшего на судьбу России, как Петр Великий. Однако ни он, ни творившие вместе с ним великую историю страны его соратники и единомышленники, сенаторы и дипломаты, военачальники и флотоводцы не были подобны мифологическим титанам, а являлись живыми людьми со своими талантами и амбициями, самоотверженностью и склочностью, бескорыстием и рвачеством, сентиментальностью и жестокостью.

Книга историка Виктора Наумова повествует о том, как работали, путешествовали, воевали, веселились на ассамблеях и заседаниях кощунственного Всепьянейшего собора, гуляли на свадьбах и провожали в последний путь участники ближнего круга Петра I, где они жили, как изменяли женам и любили детей, чем болели, какими играми и развлечениями скрашивали часы досуга.

---

Дорога до Парижа в обществе русских путешественников оказалась весьма трудной для месье Либуа, который изо всех сил старался угодить высочайшему гостю с его своеобразными вкусами и привычками. Уполномоченный французского двора сообщал в Версаль, что Петр и его свита, «все, от трона до конюшни, легко впадают в ярость». В самом же царе придворный увидел «зачатки добродетели, но совсем дикой». По описанию Либуа, распорядок жизни Петра был таков: «Он встает рано утром, обедает около десяти утра и, если хорошо пообедал, после легкого ужина ложится в девять; но между ужином и обедом он немыслимо много выпивает анисовой водки, пива, вина и съедает фруктов и всякого рода съестных припасов… У него всегда в руке две или три тарелки с блюдами, которые ему готовит его личный повар. Он выходит из-за роскошно накрытого стола, чтобы продолжить трапезу в своей спальне. Он заявляет, что пиво, которое ему подают, отвратительно, и жалуется на всё»(123).

В Амьене светские и духовные власти три дня хлопотали, чтобы обеспечить русскому государю достойную встречу. Но их заботы о торжественном обеде, фейерверке, иллюминации и концерте оказались напрасными — Петр проехал по городу, нигде не останавливаясь, и решил немедленно следовать в Бове. В ответ на объяснения, что в это время нет сменных лошадей, он разразился проклятиями и отправился дальше в своем экипаже. Срочно предупрежденный комендант Бове быстро нашел 60 недостающих лошадей, подготовил ужин, концерт, иллюминацию, украсил дворец царскими гербами и собрал весь цвет города для торжественной встречи. Однако Петр не пожелал останавливаться. Когда спутники робко сказали ему, что больше нигде по пути не получат такого хорошего обеда, царь ответил: «Для солдата был бы хлеб да вода, так он уже тем и доволен».

В счет, выставленный аббатством Святого Михаила городским властям Антверпена за прием русских гостей 11—13 апреля 1717 года, включена стоимость 269 бутылок вина, разбитой посуды и пороха для салютов.

Путешественники быстро проехали через весь город и остановились в четверти лье за городской стеной, в кабаке, пользовавшемся дурной славой, где поужинали за 18 франков и остались на ночь. Вместе с царем в это время находились посол Б. И. Куракин, вице-канцлер П. П. Шафиров, П. И. Ягужинский, князь Г. Ф. Долгорукий, П. А Толстой, офицеры, камергеры, пажи и шуты во главе с князь-папой Н. М. Зотовым. Последний позже произвел неизгладимое впечатление на министра иностранных дел Франции Гийома Дюбуа, который обрисовал его следующим образом: «Старикашка маленького роста, с длинными белыми волосами, спадающими на плечи, невыносимо безобразный уродец, похожий на жабу»(124).

Перед прибытием в Париж Петр, наконец, согласился пересесть в королевскую карету и при въезде в столицу 21 апреля 1717 года был встречен со всеми подобающими почестями. Было уже девять часов вечера, и улицы города по приказу регента были ярко освещены стационарными и переносными фонарями. Царскую карету сопровождали триста конных гренадеров королевского полка. Регент распорядился приготовить для высокого гостя роскошные апартаменты королевы-матери в Лувре; Петра ожидала великолепная кровать, подаренная в свое время Людовику XIV его супругой Франсуазой де Ментенон. Для русского государя и его свиты было накрыто два стола на 60 персон, сервированные восемьюстами большими и малыми блюдами. Однако царь остался верен себе: бегло осмотрел убранство помещения, взглянул на стол, съел ломтик бисквита и пареную репу, попробовал шесть сортов вина, выпил два стакана пива, а затем приказал потушить свечи, вышел из зала, спустился во двор, принес из экипажа свою походную постель и устроился на ночлег в гардеробной(125).

Следующим утром Петр I переехал во дворец герцогов Ледигьеров, расположенный рядом с Арсеналом. Здесь его впервые увидел цвет французского высшего общества. Известный мемуарист герцог Луи Сен-Симон де Рувруа вспоминал впоследствии о впечатлении, произведенном на него российским монархом: «Это был очень большой человек, очень ладно сложенный, достаточно худой, круглолицый, с большим лбом, густыми бровями, крупным носом, достаточно пухлыми губами и красноватым цветом лица. Он был брюнетом с красивыми черными глазами, большими, живыми и пронизывающими; взгляд величественный и приветливый, когда он обращал на это внимание, или суровый и дикий, с тиком на лице, который был, правда, не часто, но обезображивал его лицо и повергал в страх. Это моментально проходило, с блуждающим страшным взглядом, и тотчас же возвращалось снова».

Придворный щеголь Сен-Симон обратил особое внимание на простоту одежды Петра I: «Он носил только холщовые воротники, круглый коричневый парик, не пудря его, который едва доходил ему до плеч, коричневую одежду по фигуре, одноцветную, с золотыми пуговицами, куртку, короткие штаны, чулки, без перчаток и без манжет, орденскую звезду носил прямо на одежде, а орденскую ленту поверх, его одежда часто бывала расстегнута, головной убор лежал на столе, и почти никогда он его не надевал, даже когда выходил на улицу. В этой простоте зачастую он ездил и сопровождался не так, как подобало его сану, но он был узнаваем благодаря своему величию, которое было для него вполне естественно»(126).

Статьи о прибытии в Париж российского монарха немедленно появились во французской печати. Газета «Ведомости иностранных дел» поместила на своих страницах весьма точное описание высокого гостя: «Черты лица у него довольно красивые, в его выражении просвечивает доброта, и трудно поверить, что он срубает головы подданным, вызвавшим его неудовольствие. Он был бы очень хорошо сложен, если бы не горбился на ходу похуже голландских матросов, которым, кажется, старается подражать…»(127).

После обеда 22 апреля русского государя посетил Филипп Орлеанский. Петр сделал несколько шагов навстречу регенту Франции, обнял его, как вспоминал Сен-Симон, «с видом большого превосходства», а затем вошел в свои апартаменты впереди гостя «без малейшей вежливости». За ним проследовали регент и Б. И. Куракин, который должен был исполнять обязанности переводчика. У Сен-Симона сложилось впечатление, что «царь хорошо понимал французский язык» и при желании «мог бы на нем говорить», однако пользовался услугами переводчика в силу своего высокого положения. На самом деле Петр понимал французский лишь в малой степени.

Царь и регент уселись в расположенные напротив кресла и провели час в дружеской и довольно бессвязной беседе, избегая острых политических вопросов. Затем Петр поднялся, отвесил гостю короткий поклон и вышел в соседнюю комнату. Филипп, не зная, следует ли считать визит оконченным, хотел пойти вслед за хозяином, но Куракин с выражением глубокого почтения остановил его. Регент должен был понять, что российский монарх не может удовольствоваться встречей со вторым лицом Французского королевства.

Через несколько дней, 29 апреля, семилетний король Франции Людовик XV прибыл в особняк Ледигъеров в карете, запряженной восьмеркой лошадей, в сопровождении многочисленного эскорта. На этот раз Петр спустился во двор, встретил мальчика при выходе из кареты и провел его в свои апартаменты, шествуя слева от гостя, что являлось выражением почтения. В своих покоях царь предложил королю занять кресло, а сам уселся напротив. В течение пятнадцати минут монархи при посредничестве Куракина обменивались протокольными любезностями. Людовик произносил заученные наизусть речи, а Петр отвечал ему веселым жизнерадостным тоном.

В момент расставания русский государь, забыв о правилах этикета, схватил маленького французского монарха, поднял его над своей головой и поцеловал, промолвив: «Сир, это не поцелуй Иуды». Присутствовавшие при этой сцене придворные замерли от неожиданности. «Удивительно было, — пишет Сен-Симон, — видеть царя, взявшего короля на руки(см. илл.), поднявшего его и обнимавшего в воздухе, а король, для своего возраста не готовый к такому повороту событий, вовсе не испытывал страха. Все были изумлены подобной благосклонностью царя, которую он демонстрировал перед королем, нежным обращением с юным королем, этой вежливостью, которая была связана с положением, равенством по крови и слегка превосходством в возрасте»(128).

Французские вельможи и особенно воспитатель короля маршал Франсуа Вильруа проявили заметные признаки беспокойства, увидев своего маленького повелителя высоко над землей, в руках царя-гиганта. Но Петр с веселым видом сказал им: «Держа всю Францию на руках, не уроню ее, ибо государь государя блюсти умеет»(129). Опустив мальчика на землю, Петр проводил его до кареты и галантно раскланялся с ним. Об этой встрече царь сообщил в письме супруге: «Объявляю вам, что в прошлой понеделник визитовал меня здешней каралища, которой палца на два более Луки нашева (придворного карлика. — В.Н.), дитя зело изрядная образом и станом, и по возрасту своему довольно разумен, которому седмь лет»(130).