Грег ИГАН - Журнал «Если» 2008 № 07

• Название: Журнал «Если» 2008 № 07
• Автор: Грег ИГАН
• Жанр: Научная Фантастика

Грег ИГАН. Темные целые

Вы думаете, что стол, за которым сидите, дом, в котором живете, незыблемы, как са ма реальность? На самом деле это во прос математики. Как и сама реальность.

Генри Лайон ОЛДИ, Андрей ВАЛЕНТИНОВ. ОШЕЙНИК ДЛЯ МСТИТЕЛЯ

Ларчик открывался совсем не просто. Загадки Востока никак не желали поддаваться рационализму Запада.

Андрей СТОЛЯРОВ. МЕЛОДИЯ МОТЫЛЬКА

Здесь, словно на холсте в каморке папы Карло, все ненастоящее: солнце, небо, брызги воды, иголочки хвои… И здесь тоже существует легенда о некоем Тайном ключе.

Эрик Джеймс СТОУН. ПРАХ ОТЦОВ

…должен упокоиться на родной планете. Ради этого герой готов идти на смертельный риск. И дело не только в почитании своих предков.

Фергюс Гвинплейн МАКИНТАЙР. НАОБУМ

Враги – все на одно лицо: злобные, бесчувственные, чуждые. Постараться отличить одного от многих – значит, почти понять.

Тед КОСМАТКА. ИСКУССТВО АЛХИМИИ

…или продвинутая химия. Разница невелика. Во все времена находились жадные охотники завладеть тайной превращения одной вещи в другую.

Сергей ШИКАРЕВ. КНУТОМ И ШЛЯПОЙ

Постаревший Индиана в одиночку не способен победить банду сталинистов. А на пару с сыном – вполне!

Сергей ЦВЕТКОВ. ТАНКИ ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ АРТУРА

Вооружаемся поосновательнее – и в прошлое! Зачем еще нужна машина времени, если с ее помощью не повоевать?

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

От экранизации хоррор-бестселлера до душещипательного рассказа о детстве Несси.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ

Подобных глобальных межиздательских проектов в истории современной книжной России еще не было.

РЕЦЕНЗИИ

На книжном рынке прилив отечественной фантастики. И, соответственно, обмеление по части зарубежной.

КУРСОР

Умер МИФ. Читателей покинул самый популярный в России автор юмористической фэнтези.

Вл. ГАКОВ. ДЖЕЙМС БОНД С ПИШУЩЕЙ МАШИНКОЙ

Одному из наиболее загадочных зарубежных писателей-фантастов в этом году исполнилось бы 95 лет. Немало удивительных подробностей из биографии Кордвайнера Смита наш читатель узнает впервые.

Дмитрий БАЙКАЛОВ, Евгений ХАРИТОНОВ. САМЫЕ ВЕСЕЛЫЕ ЛЮДИ НА ЛАНЕТЕ

Так оценил новый лауреат премии «Большой Роскон» наших любителей фантастики, с которыми встретился на «Евроконе-2008».

ПЕРСОНАЛИИ

Вероятно, самый большой сюрприз для читателя – писатели, давно не появлявшиеся не только на страницах журнала «Если», но и в фантастическом мире. Одного из таких «беглецов» мы сегодня представляем.

---

Минута, другая, и все, кто был во дворе, ринулись прочь. Казалось, новость гонит их, как овец – кнут пастуха. Даже одеться не успели; так и неслись, голые по пояс. Последним, сохраняя достоинство, шел наставник. На плече Вэй Бо нес «шест семи звезд» – вымоченный в тунговом масле, со ртутью, залитой внутрь.

У ворот, гордясь отцом, стоял сын мастера. За плечи он обнимал радостную сестру. Девице не повезло – перестарок, крепкая и жилистая, она скорее походила на парня, чем на «красавицу, похищающую умы». Но, смеясь, она выглядела миловидно.

– Господин Вэй!

Датчанин выскочил из харчевни, забыв про возраст и достоинство. Судя по всему, поход в лабораторию отменялся на неопределенный срок.

– Я подвел вас, господин Эрстед, – наставник трижды поклонился. Лицо его оставалось невозмутимым. Лишь голос выдавал огорчение. – Я не смогу проводить вас, как обещал. Неотложное дело требует моего присутствия. Низкорожденный сознает вину и раскаивается. Не считайте меня лгуном – есть обстоятельства, которые выше нас.

– Когда мне зайти? Вечером? Завтра?

– Не беспокойтесь, наша договоренность остается в силе. Мой сын без промедления отведет вас к Лю Шэню. Там вас ждут и примут, как полагается. Извините, я должен спешить…

– Куда вы?

Вместо ответа господин Вэй зашагал дальше.

– В Запретный город, – ответил сын мастера. – Отец хочет принять вызов.

– Какой вызов?

– Телохранитель полномочного посла королевства Рюкю, некий У Чэньда, бросил вызов всем желающим. С палкой он стоит на площади Милосердия. Говорят, уже поверг наземь шесть противников.

– У Чэньда? Откуда у рюкюсца ханьское имя?

– На родине его зовут Мацумура Сокон. Имя У Чэньда – «Постигающий искусство воина» – дал ему мой отец. Рюкюсец брал у него уроки. Отец легкомысленно относится к необходимости хранить секреты мастерства…

Вэй-младший прикусил язык, сообразив, что хулит отца при варваре. А Эрстед подумал, что рюкюсец помешался от скуки. Или климат свел телохранителя с ума – люди, родившиеся в тропиках, плохо переносят холодные зимы. Идти на площадь, размахивать палкой, отвлекать уважаемых людей от занятий, способствующих прогрессу…

Так или иначе, приходилось довольствоваться малым.

– Вы проводите меня?

– Разумеется. Пин-эр, вели слугам запереть ворота. Пусть соберут и вычистят одежду, брошенную во дворе. Я скоро вернусь.

Попрощавшись с отцом Аввакумом, Эрстед двинулся за Вэем-младшим. Князь Волмонтович шел позади. В черных окулярах, с тростью, он был бы похож на слепца, когда б не уверенная поступь.

В харчевне шумно радовался хозяин – долговязый варвар оставил на столике щедрую плату. Служанка раскрывала окна, чтобы запах опиума выветрился. А в небе, раздвинув занавеси туч, появилось солнце – впервые за долгий срок.

2.

Снаружи лаборатория мало отличалась от иных государственных зданий – присутственных мест, канцелярий и библиотек. Черепичная крыша с загнутыми коньками, золоченые балясины. Мозаика оконных переплетов – в каждую ячейку вставлено отдельное стеклышко. Красиво, спору нет. Но света через такое окно проходит заметно меньше: переплет занимал добрую половину площади.

Здесь все было «слишком». Слишком ровно уложенная брусчатка мостовых. Слишком яркие краски: бирюза, кармин, изумруд. Чрезмерно, до приторности вежливые китайцы. Обилие украшений на всем, что попадалось на глаза. До блеска вылизанные полы в домах…

Что там, в домах! – на тротуаре соринку надо с лупой искать.

Игрушка, выстроенная напоказ, для глупых варваров. Пусть ахают и завидуют, принимая иллюзию за чистую монету. А мы тихонько посмеемся над дурачками. Эрстед знал, что не прав: кварталы знати, и Запретный Город в особенности, представляли разительный контраст с трущобами окраин, – но ничего не мог с собой поделать.

Впечатление прочно обосновалось в душе.

Князь сказал, что обождет в беседке. В химии Волмонтович не разбирался, а опасности в посещении лаборатории не видел. Взорвется колба с «адской смесью»? Увы, тут он бессилен: «Из пожара, если что, вытащу. А следить за вашими шипучками, дорогой друг – увольте».

– Это займет много времени, – предупредил Эрстед.

– Я привык к одиночеству. У меня есть любимая трубка и томик стихов господина Андерсена.

– Опомнитесь, князь! Какой томик?

– Перед отплытием из Копенгагена я отдал переплести часть рукописей этого шалопая. Вот, извольте видеть: «Жалоба кота», «Умирающее дитя», «Чахлый поэт»… Ага, новинка: «Ужасный час». Господин Андерсен заверял, что это – исключительно комические названия. Значит, скука мне не грозит.

Ажурная беседка, увитая засохшим плющом, походила на скелет чудища. Наслаждаться поэзией в клетке, насквозь продуваемой колючим ветром? Бр-р-р! Эрстед зябко передернул плечами. Впрочем, за князя он не переживал. Казимир с отменным равнодушием принимал холод, жару, дождь, снег – и никогда ничем не болел.

Глядя на невозмутимо удаляющегося Волмонтовича, хотелось поскорее оказаться под крышей, в тепле. Выпить горячего чаю, а то и чего покрепче…

Двери отворили без промедления: гостей ждали. Однако за дверьми никого не обнаружилось. Резные створки открывались при помощи механического устройства, приводимого в действие изнутри. Эрстед усмехнулся: любят азиаты пустить пыль в глаза! Взору предстали еще одни створки – без резьбы, зато с росписью. Драконы, лотосы, карпы-губошлепы плывут против течения…

Толком рассмотреть «красоту» ему не дали. Вторые двери распахнулись, и Вэй-младший сразу начал кланяться, как фарфоровый болванчик.

– Господин Эр Цед, мастер варварского ци-гун! – возвестил он. Встречающих было много. Похоже, тут собрался весь персонал лаборатории. Главным, вне сомнений, являлся благообразный старик в сине-пурпурном халате до пола, расшитом златыми фениксами, и в лиловой шапочке «кирпичиком». Длинные вислые усы делали его похожим на сома, принарядившегося к визиту лягушек.

«Сом» с достоинством подал едва заметный знак. Рядом, соткавшись из воздуха, образовался юнец в куцем халатике. Секретарь, догадался Эрстед.

– Господин Лю Шэнь, цзиньши… ляо-мяо-дао… рад приветствовать гостя с Севера. Счастье лицезреть вас согревает наши сердца! – напевно возвестил секретарь.

После высшего ученого звания «цзиньши» – «продвинутый муж» – следовал какой-то титул или чин. С грехом пополам Эрстед перевел его, как «знаток истинной природы элементов». Профессор химии, что ли? Решив не мудрствовать, он мысленно махнул рукой.

«Господина Лю Шэня» будет вполне достаточно.

Китайцы расступились, пропуская гостя. Провожатый откланялся, двери поспешили закрыть – дабы не студить помещение, – и церемония продолжилась. Все присутствующие почли своим долгом назваться. Запомнить толпу Цзя Хэнов, Чжэи Хуэев и прочих Суиь-У-Кунов оказалось невозможно. Эрстед даже не пытался. Порадовало несколько красочных имен, достойных басен Лафонтена – таких, как Жемчужный Лосось, 7-й Сын Сокола-из-Нефрита и Чжао Два Бревна.

Наконец с формальностями покончили, и «сом» обратился к гостю лично. Не желает ли великомудрый Эр Цед осмотреть лабораторию, пока ему заварят чай? Разумеется, гость желал. И благодарил за заботу.

Здание потрясало размерами. Они переходили из комнаты в комнату, минуя длинные столы, заставленные ретортами и колбами непривычных форм: сплющенные и вытянутые, с «лебедиными шеями» и вычурными ручками, покрытые вязью иероглифов… Попадались и кюветы европейского образца.

«К чему эти излишества? – недоумевал рационалист Эрстед. – Посуда для опытов – не парадный сервиз! Ее девиз: функциональность, дешевизна и простота в изготовлении. Зачем нужна реторта с «шеей лебедя», еще можно понять. Но все остальное? Варварская страсть к украшательству…»

Он вовремя вспомнил, кого здесь зовут «варварами». Лю Шэню лаборатория брата в Копенгагене показалась бы убогой конурой, непригодной для творческой работы. Шеренги стандартных склянок с реактивами. Десятки одинаковых колб. Черные столы без инкрустаций. Как творить в такой обстановке?! Как возвысить дух, достичь гармонии – если вокруг гармонией и не пахнет?!

В Европе считалось: ничто лишнее не должно отвлекать ученого. Здесь придерживались иного мнения. «Красота для них – сестра целесообразности», – понял Эрстед. И с неудовольствием вспомнил, что в родном университете однажды ликвидировали кафедру физики, дабы усилить курс богословия.

—  Прошу вас…

—  Только после вас…

На жаровнях булькали растворы. В ступках растирались порции реагентов. Из пасти дракона-змеевика звонко капала бесцветная жидкость. Знакомый круговорот: взвешивание, смешение, растворение, фильтрация, перегонка, сублимация…