Аки Шимазаки - Бремя секретов

• Название: Бремя секретов
• Автор: Аки Шимазаки
• Издательство: Текст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-7516-0832-3

Аки Шимазаки родилась в Японии, в настоящее время живет в Монреале и пишет на французском языке. «Бремя секретов» — цикл из пяти романов («Цубаки», «Хамагури», «Цубаме», «Васуренагуса» и «Хотару»), изданных в Канаде с 1999 по 2004 г. Все они выстроены вокруг одной истории, которая каждый раз рассказывается от лица нового персонажа. Действие начинает разворачиваться в Японии 1920-х гг. и затрагивает жизнь четырех поколений. Судьбы персонажей удивительным образом переплетаются, отражаются друг в друге, словно рифмующиеся строки, и от одного романа к другому читателю открываются новые, неожиданные и порой трагические подробности истории главных героев.

В 2005 г. Аки Шимазаки была удостоена литературной премии Губернатора Канады.

---

Я искал ее повсюду, среди развалин и умирающих людей. Каждый раз, заметив девочку, похожую на нее, я останавливался и окликал: «Юкико?» Девочка оборачивалась, и обугленное лицо смотрело на меня бессмысленным, пустым взглядом. Девочка качала головой. «Юкико, где ты?» Я бежал и плакал. Узнав, что Юкико жива и с ней все в порядке, я испытал огромное облегчение, хотя она и избегала встречи со мной. Однако ее отец, господин Хорибе, погиб во время взрыва. Госпожа Хорибе сказала, что в тот день он должен был пойти в лабораторию, как всегда по утрам. Тем не менее он умер дома. Среди развалин госпожа Хорибе нашла башмаки, в которых он ходил на работу. Через несколько недель после взрыва я столкнулся с Юкико на улице. «Нам больше нельзя встречаться», — сказала она. Казалось, она вот-вот разрыдается. На следующее утро она уехала в Токио со своей матерью.

У меня сжалось сердце. Я снова посмотрел на экран телевизора. Передача продолжается, но взгляд мой затуманили слезы.

— Можешь выключить? — попросил я Шизуко.

Посмотрев на меня краем глаза, она выключила телевизор.

Мы живем втроем: мама, Шизуко и я. У каждого из наших детей квартира в Токио, и дела у них идут хорошо.

Я теперь на пенсии. Тридцать три года я проработал в химической лаборатории на фабрике по производству продуктов питания. Я небогат, но все же живу неплохо: пенсию платят и фабрика, и государство. У нас свой дом. И нет долгов.

Мы с Шизуко женаты больше тридцати лет. Мы любим и понимаем друг друга. Мне хорошо с ней. Мне повезло.

Мой приемный отец был настоящим человеком, у него было доброе сердце. Мама часто повторяла: «Нашим нынешним благополучием мы обязаны только твоему отцу».

* * *

Четыре часа. Маме пора обедать. Я иду на кухню и ставлю на поднос приготовленную Шизуко еду. Тыквенный суп, рис, тофу и баклажаны в соевом соусе. Каждое блюдо на отдельной тарелке. Мама ест всего два раза в день, совсем крохотными порциями. Кроме того, ей необходима наша помощь: она не может свободно двигать руками.

Осторожно толкаю раздвижную дверь в ее комнату. Мама дремлет. Оставляю поднос на столике возле кровати. Мама уже не спит на татами. После смерти отца она попросила убрать татами и заменила их высокой кроватью, как в Европе. Сказала, что так ей будет легче подниматься.

Я сажусь на стул и смотрю на спящую маму. Мелкие морщинки в уголках глаз. Кровеносные сосуды, просвечивающие под бледной кожей. Но мама по-прежнему красива. Убираю с ее щеки непослушную прядь волос.

Маме восемьдесят четыре года. Она пережила не только взрыв атомной бомбы, но и дайшинсай в Канто.

Тогда ей было двенадцать лет. На следующее утро после землетрясения моя бабушка оставила маму в церкви, где о сиротах заботился священник, европеец по происхождению, и отправилась на поиски своего брата — единственного родственника, которого знала моя мама. Больше мама ее не видела. И ее брата тоже. С того дня мама стала сиротой. Она тоже родилась вне брака, как и я.

До пятнадцати лет она жила в церкви вместе с другими детьми-сиротами. Потом нашла работу — устроилась курьером в одну компанию и ушла из церкви. Священник вернул ей деньги, которые когда-то дала ему на хранение ее мать. В этой компании мама и познакомилась с моим настоящим отцом. Когда я родился, ей было всего лишь восемнадцать лет. Родила она в маленькой квартирке, где тогда жила: ей помогала акушерка и еще одна женщина из церкви.

Мама открывает глаза и что-то бормочет.

— Что ты говоришь? — спрашиваю я.

Мама молчит. Потом опять закрывает глаза.

Наверное, что-то приснилось.

Целыми днями мама почти не встает с кровати. Прошлой зимой она поскользнулась в саду, ударилась головой о камень и сломала ногу. Сразу же вызвали врача. Осмотрев ее, он сказал, что она не перенесет операции, и если боль окажется слишком сильной, то пусть принимает лекарства. С этого момента здоровье мамы начало быстро ухудшаться. Она стала плохо слышать, у нее появились галлюцинации — зрительные и слуховые. Шизуко сказала, что так же было с ее бабушкой. Она терпеливо выслушивает все, что говорит мама, хотя мамины слова не имеют ни малейшего смысла.

День ото дня мама все бледнее. Я часто думаю, отметит ли она вместе с нами праздник Бон. Врач говорит, что у нее слабое сердце и ей нужно избегать волнений.

Мама снова что-то бормочет сквозь сон. Наконец просыпается.

— В саду созрела первая тыква, и Шизуко приготовила из нее суп, — говорю я. — Очень вкусный.

— Спасибо. Я поем позже.

Я помогаю маме приподняться в постели и поправляю подушки.

— Когда мы празднуем Бон? — спрашивает она.

— На следующей неделе.

— Так скоро?

— Да, — отвечаю я, вспоминая кадры телепередачи, посвященной памяти жертв атомного взрыва в Нагасаки.

Я не напоминаю маме, что сегодня девятое августа: у нее пропало ощущение времени, а ее воспоминания путаные и беспорядочные. В любом случае это не слишком подходящая тема для беседы.

— К нам приедут внуки? — спрашивает она.

— Думаю, да.

— Мы с ними сходим на могилу моего мужа. Вдруг этот Бон окажется для меня последним, и я больше не увижу их. Я не рассчитывала прожить так долго.

Эту последнюю фразу она повторяет каждый год в канун Бона. Раньше я не прислушивался к ее словам. Но теперь у меня предчувствие, что мама права. Ее смерть — лишь вопрос времени, осталось недолго. И если я хочу, чтобы она ушла с миром, не стоит беспокоить ее расспросами о моем настоящем отце и о сестре. «Нужно обо всем забыть», — мысленно повторяю я. Стараюсь перевести внимание на что-то другое.

— Я не заслужила любви твоего отца, — неожиданно говорит мама.

Я в недоумении. Зачем говорить об этом сейчас? Но мама продолжает слабым голосом:

— Он был слишком великодушен. Человек с большим сердцем. Я согласилась выйти за него замуж только ради тебя. Я бы дала согласие кому угодно, лишь бы у тебя был отец.

— Зачем ты коришь себя? Папа был счастлив с нами, а потом со своими внуками. Ты всегда относилась к нему очень внимательно. Заботилась о нем до самой последней минуты. Причина вашей женитьбы не имеет значения, ведь вы прожили вместе почти пятьдесят лет, и вам обоим было хорошо. Это главное, разве нет?

Мама молчит. Я не знаю, что еще сказать. Вспоминаю, что говорил мне отец, когда я учился в университете: «До брака с мамой я был женат на женщине, которую родители выбрали мне в жены. Я был благодарен им, потому что она оказалась красивой и заботливой. Но потом они начали вмешиваться в нашу жизнь и осуждать все то, что делала моя жена. Я оказался бесплодным. Раньше я этого не знал. А родители, особенно мама, упрекали мою жену в том, что она не может забеременеть. Мне никак не удавалось оправдать ее, и вскоре она меня бросила. Об этом я жалею до сих пор. В первый раз в жизни я был в полном отчаянии. Как-то раз, проходя мимо одного из домов, я увидел на ограде объявление. Это оказалась церковь, и священник, европеец по происхождению, искал человека, который мог бы починить крышу. Я вошел внутрь и предложил ему свою помощь. Там я вас и встретил, тебя и маму. Родители были против моего второго брака. Мама даже наняла частного детектива, чтобы навести справки о прошлом твоей мамы. Она сказала: „Эта женщина даже не знает, куда подевался отец ее ребенка!“ Но я не послушал родителей. И уехал в другой город. Только не думай, Юкио, что я пожертвовал родителями и своим наследством ради вас с мамой. Наоборот, это вы спасли меня от унылой жизни, которую я вел с детства в их доме. Я всегда был слишком послушным и поступал так, чтобы угодить им. Мне необходимо было оказаться в ситуации решающего выбора, чтобы освободиться из-под их влияния».

Вспоминая эти слова отца, я размышлял о жизни моей мамы. Я тогда сказал отцу: «Наверное, мама тоже нуждалась в тебе. Все приходит к единому знаменателю. Главное — что мы были счастливы, верно?» И он ответил: «Да, сын, ты прав».

Он одобрял мое решение жить самостоятельно, вдали от дома и от мамы, которая была слишком сильно привязана ко мне, единственному сыну. Единственному, в ком текла ее кровь. Отец предупредил меня, что если я не уйду из дома, мне будет трудно потом обрести независимость. «Не хочу, чтобы ты повторял мою ошибку», — прибавил он. Окончив университет в Нагасаки, я устроился на работу в Токио. Мама рассердилась не на шутку: «Это слишком далеко! Почему ты не захотел работать в каком-нибудь городе рядом с Нагасаки, поблизости от меня? Вся моя жизнь — в тебе. Ты мне нужен!»

По правде говоря, я искал работу в Токио, потому что надеялся найти там сестру и своего настоящего отца. К тому же мне хотелось выяснить, были ли у него еще дети, кроме моей сестры, с которой я когда-то играл в парке. С тех пор прошло восемнадцать лет, и возможно, что он с семьей переехал в другой город. Тем не менее я рассчитывал, что смогу начать поиски именно в Токио.