Виктор Каннинг - Семейная тайна

• Название: Семейная тайна
• Автор: Виктор Каннинг
• Жанр: Триллер

---

Мадам Бланш, вся обмякшая и расслабленная, с закрытыми глазами и полуоткрытым ртом, из-за чего она такие минуты была похожа на деревенского зеваку, сказала:

– У вас есть вопросы, мисс Рейнберд?

– Да, есть. Мы знаем, что этот тип Шубридж…

– Возлюби ближнего своего! – резко оборвал ее Генри.

– Простите, – сказала мисс Рейнберд. – Мы знаем, что мистер Рональд Шубридж усыновил мальчика и что он поселился в городке Уэстон-сьюпер-Мэр и стал там весьма преуспевающим владельцем гаража. Но куда они переехали потом?

Ответ Генри немало удивил мисс Рейнберд:

– В одно хорошо знакомое мне место. Мы с Сэмми однажды ездили туда отдохнуть.

– С каким Сэмми? – переспросила мисс Рейнберд.

– С Брунелом. Изамбард Кингдом Брунел! Я зову его просто Сэмми. Да, они переехали в Брайтон. Я вижу этот город сквозь завесы прошедших лет. Сначала таким, каким знали его мы с Сэмми, а затем таким, каким он предстал семье Шубриджей. Я вижу высокое здание на набережной. Это гостиница. Я вижу на фасаде огромные серебряные буквы «Аргента».

– Вы уверены? – спросила мисс Рейнберд.

– Если я говорю, значит так и есть – или было. В данном случае, было. Теперь там гостиницы нет.

– Понятно, Шубриджи держали гостиницу. А дальше что, Генри? Они ее продали? – спросила Бланш.

– Продали, а позднее и само здание снесли. Рональд Шубридж был добропорядочный человек и заботливый отец и честно добывал свой хлеб на многомудрой ниве коммерции.

Еще немного, с испугом подумала мисс Рейнберд, и его, чего доброго, опять потянет на лирику. Но тут же попеняв себя за эту мысль, она сказала:

– Мне хотелось бы побольше узнать о мальчике, об Эдварде. Что он делал, как жил в Брайтоне? Генри с готовностью ответил:

– Учился в колледже – взрослел, мужал.

– Как называется колледж? – спросила мадам Бланш. – Это может помочь нам в розысках. Генри произнес печальным голосом;

– До тех пор, пока Суд Высшего Добра не вынесет решение, ни о каких розысках не может быть и речи. Но название колледжа не составляет секрета. Это Лансинг Колледж, на побережье, недалеко от города. Там он рос, мужал и набирался знаний.

– Сделайте милость, – сказала мисс Рейнберд, – объясните мне, что такое Суд Высшего Добра, и что именно он должен решать в связи с мальчиком?

Генри хмыкнул.

– Суд Высшего Добра вершит правосудие в сердце каждого человека. Но до конца его мудрость проявляется не раньше, чем свершится великий переход. Добро в сердце человека подобно малому семени и расцветает пышным цветом, лишь когда сей мир остался позади.

Что ж, типичный для Генри ответ, подумала мисс Рейнберд, – подумала, впрочем без досады и разочарования, просто отметила про себя. И тут Генри при посредстве мадам Бланш, уже не в первый раз как бы прочел ее мысли:

– Твоя знакомая слишком привержена логике, Бланш. Жизнь ей представляется математической формулой. Когда-то и я так смотрел на жизнь. И ближайший мой друг Брунел. Но с тех пор наши взгляды сильно переменились.

Неожиданно для себя самой мисс Рейнберд быстро спросила:

– Как вы познакомились с Брунелом? Генри хмыкнул.

– Ему тогда было двадцать пять лет – он проектировал свой знаменитый мост через Эйвон в Бристоле. Я немного работал с ним вместе. Это был замечательный человек. Не чета мне – ни тогда, ни сейчас. Он уже перешел в Сверкающий Круг… Ага!… – Он секунду помолчал и спросил:

– Бланш ты ее видишь?

Мадам Бланш ничего не сказала, только слабо охнула, и мисс Рейнберд увидела, как ее тело дернулось, словно от боли.

– Видишь, Бланш, видишь? – снова спросил Генри.

– Да… Да… – выдохнула мадам Бланш. – Я се вижу. Но вокруг нее такое сияние – больно смотреть! Оо-оо!

Протяжный стон, вырвавшийся из уст мадам Бланш, и судорога, которой свело се тело, не на шутку встревожили мисс Рейнберд. Ничего подобного до сих пор не было. Но тревога и страх за мадам Бланш тут же вылетели у нес из головы, когда до нес донесся голос Гарриет:

– Типпи?… Типпи, ты меня слышишь? Это я Флэппи. Это я, родная. Нет-нет, не говори ничего, не надо. Просто слушай. Типпи, дорогая моя, будь поласковей с мадам Бланш… Наберись терпения, и она поможет тебе обрести душевный покой…, покой, которого ты так жаждешь. Смягчись, Типпи, ибо мадам Бланш, как и ты, ищет покоя, ищет способа исполнить свое заветное желание…

Голос Гарриет затих и умолк. Мадам Бланш несколько минут сидела неподвижно, в полном молчании; затем мисс Рейнберд увидела, как она шевельнулась, ее большое, обмякшее тело стало постепенно оживать, и наконец раскрылись глаза.

Секунду – другую мадам Бланш смотрела на мисс Рейнберд, потом медленно улыбнулась, дотронулась до нитки жемчуга на шее и сказала:

– У меня потрясающее чувство внутреннего удовлетворения. Я знаю: случилось что-то очень-очень хорошее. Рассказывайте же скорей.

– Вы совсем ничего не помните?

– Ничегошеньки. Но у меня удивительное чувство…, не знаю, как вам это объяснить…, блаженство, покой и полная опустошенность.

Мисс Рейнберд поднялась, чтобы налить хереса себе и гостье, и вдруг, как-то отвлеченно, словно внезапно увидев себя со стороны, подумала: «надо бы показаться врачу – наверное, я схожу с ума». Она принялась рассказывать Бланш все, что услышала за время сеанса – за исключением последнего эпизода с Гарриет. Поскольку слова сестры носили сугубо личный характер, она решила, что доводить их до сведения Мадам Бланш необязательно. Напоследок она заметила:

– Я так и не поняла, что за Суд Высшего Добра, и что именно он должен разрешить.

Бланш потягивала херес. Она была немного раздосадована тем, что сама ничего не помнила. Иногда Генри слишком своевольничал – возьмет, и ни с того, ни с сего отключит ее, как сегодня.

Досадно, потому что ей просто необходимо быть в курсе всего, что происходит. Иначе как можно требовать от нее каких-то результатов? Без сомнения, мисс Рейнберд старается точно все пересказать, но где гарантия, что она не упустит что-то важное?

– Это совсем не трудно, – сказала мадам Бланш. – Дело в том, что скорее всего один из супругов Шубриджей перешел в мир иной. А может, и оба. Надо будет в следующий раз уточнить у Генри. Если так, то они, конечно, знают, где находится Эдвард Шубридж, знают, как он живет, о чем думает. И тут может возникнуть конфликт. Ваша сестра хочет, чтобы вы его разыскали и вернули в лоно семьи. Но приемные отец и мать, исходя из интересов сына, могут думать совсем иначе.

– Но почему? Не понимаю.

– Как же вы не понимаете, мисс Рейнберд? Предположим, мы его нашли, и вот мы приехали и открыли тайну его происхождения. Очень может быть, даже наверное, он вполне благополучный человек, женат, растит детей. И тут вы объявляете, что вся его жизнь была построена на лжи. Ни вы, ни он в этом не виноваты, тем не менее ложь есть ложь. Вместо того, чтобы обрадоваться вам, он может вас отвергнуть. И, открыв ему истину, вы можете сделать его несчастным на всю жизнь. Я думаю, Суд Высшего Добра именно этим и занимается. Рассматривает требования вашей сестры признать его полноправным членом семьи – и, очевидно, требование приемных родителей оставить молодого человека в покое и не вносить смятения в его душу ради его же блага. Теперь вам понятно?

– Понятно – после того, как вы мне объяснили. Но все-таки странно, что это разбирательство так долго тянется. Я с готовностью приму любое решение, лишь бы… – Она хотела сказать: «Лишь бы Гарриет отстала от меня», но вместо этого сказала:

– Лишь бы это пошло на пользу моему., мм-м, племяннику.

– Золотые слова, – сказала Бланш, – ваше смирение делает вам честь.

Про себя она подумала, что старушка спит и видит, как бы поскорей выпутаться из этого дела, только бы Гарриет ее больше не мучала. Что ж…, там будет видно. Суд Высшего Добра, случалось, выносил самые неожиданные решения. Одно дело – земная логика, а другое – логика эфирного мира.

Прежде чем распрощаться с мадам Бланш, мисс Рейнберд подошла к своему бюро и вернулась с конвертом, который протянула мадам Бланш. Та, отлично понимая, что в конверте, сказала с оттенком удивления:

– Что это, мисс Рейнберд?

Мисс Рейнберд спокойно пояснила:

– Вы уделяете мне так много времени, мадам Бланш, и я очень признательна вам за помощь и сочувствие. Я почитаю себя обязанной хоть чем-то…, как-то отблагодарить вас.

Бланш покачала головой.

– Я не могу допустить, чтобы вы мне платили, мисс Рейнберд. Для себя мне ничего не надо. Я помогаю людям безо всякой платы, и я…

– Прошу вас, мадам Бланш. Примите от меня эту малость.

– Ну, если вам так уж хочется. Только давайте не будем рассматривать это как плату за услуги. Есть помыслы и цели, которым я предана всем сердцем и которые стоят любых пожертвований. Будем считать, что я принимаю ваши деньги как вклад в благородное начинание. Надеюсь, когда-нибудь вы позволите рассказать вам об этом обстоятельно.