Виктор Каннинг - Клетка

• Название: Клетка
• Автор: Виктор Каннинг
• Издательство: Издательство «Беларусь»
• Жанр: Триллер
• Год: 1993

---

– Это не упрямство, – сказала она с силой, какой Ричард в ней раньше не замечал. – Это гнев. Знаете, Ричард, если вы не возьмете его, я… я сяду в лодку и выброшу его в море!

Он рассмеялся и потянулся к шампанскому со словами: «По-моему, нам обоим полезно выпить. Мысль о шампанском принадлежит вам, значит, отказываться вы не вправе. А потом мы сядем и все обсудим. Только, ради Бога, – он на миг посуровел, – не считайте меня чересчур щепетильным или глупым. Есть вещи, которые просто не делают».

На мгновение ему показалось, что Сара сейчас горячо заспорит. И впервые он осознал: если она чего-то захочет, у нее хватит воли добиться своего. И вдруг, когда она вот-вот должна была заговорить громко и решительно, силы оставили ее.

– Да, – тихо проговорила Сара, – вы, наверно, правы, Ричард. Надо обсудить это дело тихо и спокойно. Разыграв весь этот спектакль, я сглупила. Но мне казалось, так лучше… хотелось превратить радостную весть в праздник. О, Ричард, поймите, надо же как-то отблагодарить вас!

– Еще бы, – рассмеялся он, – конечно. Так начните с того, что посидите со мной как прекрасная принцесса – выпьем шампанского, а за ужином поговорим как разумные люди. – Он начал раскручивать проволоку на пробке и подмигнул Саре. – Договорились?

– Если позволите высказать одну мысль.

– Валяйте.

– Милее вас я никого в жизни не встречала.

Ричард пожал плечами, улыбнулся и наполнил бокалы. Выпили за здоровье друг друга. Потом Сара сказала: «Последний раз я пила шампанское здесь же, на именинах матери».

Стремясь замять разговор о поясе, Ричард попросил: «Расскажите о ней. Похоже, она была очень жизнелюбива».

Ночью, в постели, Ричард вернулся мыслями к прошедшему вечеру. Сара долго рассказывала о матери. Она, конечно, любила мать, хотя прекрасно понимала, что это была женщина, мягко говоря, не очень щепетильная в вопросах морали. Она столь сильно жаждала удовольствий, что ради них зачастую пренебрегала благопристойностью. Производила впечатление существа безнравственного, но остроумного и очаровательного, не способного любить или ненавидеть вполсилы. Такую женщину, понял он, гораздо лучше иметь среди друзей, чем врагов. И теперь Ричард размышлял, что же унаследовала от нее Сара. Конечно, упрямство и желание стоять на своем – снова и снова возвращалась она к разговору о поясе, к бесповоротному решению отплатить им Ричарду за спасение. В конце концов, чтобы уклониться от прямого ответа, он сказал, что хочет подумать, к тому же пояс надо оценить, а он знает швейцара-ювелира, который недавно отошел от дел и обосновался на вилле под Албуфейрой. На днях он съездит к нему и покажет пояс. Предложение, очевидно, уверило Сару, будто он смирился с ее даром, и о поясе речь больше не заходила. Хотя окольными путями Сара добивалась от него полного согласия, потому что за ужином непрестанно выспрашивала о будущем. Чем он собирается заниматься? Откроет новый ресторан? «Нет, спасибо, – ответил он. – С меня хватит». Поедет в Англию, купит там ферму? Раз или два он заговаривал об этом, но понимал, что так не поступит. А потом, загнанный в угол, он выудил из памяти совсем нелепую мысль: «Я знаю в Дордони большую старую фермерскую усадьбу. И однажды подумал, что здорово было бы купить ее и превратить в гостиницу». Замысел Сару очень обрадовал, она захотела узнать об усадьбе все, и Ричарду пришлось, чтобы утолить ее любопытство, выдумывать разные подробности. А между тем истина очевидна, только Саре он не хотел признаваться – нет у него никаких планов. Он живет одним днем. Время от времени ему подворачивается дело, которым он занимается от души. Вот и все.

Потом, по дороге в спальню, когда он, намереваясь пожелать Саре спокойной ночи, остановился у порога ее комнаты, Сара, не колеблясь, без смущения произнесла: «Я о своих родителях рассказала. А о ваших не знаю ничего. Они живы?»

Секунду-другую Ричард думал, что ответит просто: «Нет, умерли», но вдруг его захлестнуло непреодолимое желание выложить всю горькую правду, и он сказал: «Мои мать и отец погибли. Однажды я вернулся из Найроби поздно вечером, – а их зарезали туземцы из племени May-May».

Презирая себя за эти слова, он лежал и видел ее перекосившееся от ужаса лицо, вспоминал, как она бросилась к нему, положила руки на плечи, поцеловала, бормоча: "Ричард… бедный Ричард… " А потом повернулась и исчезла в спальне.

Сейчас он жалел, что не сдержался. Его признание лишь еще больше растрогало Сару, усилило ее желание отблагодарить своего спасителя. Ричард взял со столика книгу, понимая: в эту ночь придется читать, пока книга не выпадет из рук. Из открытого окна донеслась раскатистая быстрая трель красношеего козодоя: кутук-кутук-кутук. Он кричал и в ту ночь, когда Ричард прошел, подняв навес, в гостиную и увидел на полу убитых родителей.

Они беседовали любезно, однако любезность эта напоминала ходьбу по тонкому льду – малейшая неосторожность грозила разрушить их и без того натянутые отношения. Беллмастер презирал Брантона в основном потому, что его легко оказалось купить и подчинить. И еще – он так и не смог избавиться от зависти к полковнику, зависти необъяснимой, возникшей после давней сделки, в которой в выигрыше остался Брантон. Будучи законным мужем Джин, он знал ее, спал с ней. А пустив мужчину в постель, она отдавалась ему без остатка. Шла на поводу у собственной плоти, с радостью предавалась чувствам. Между тем Беллмастер ревновал ее даже тогда, когда сам сводил с мужчинами, чтобы извлечь выгоду из ее… распутства (станем называть вещи своими именами).

Полковник Брантон сидел за неприбранным столом, смотрел из-под нахмуренных косматых бровей, не скрывая враждебности. Потом с издевкой бросил: «Вы, конечно, приехали по делу. Иначе я бы вас, Беллмастер, и на порог не пустил. Выкладывайте, что у вас».

Едва сдерживаясь, тот ответил: «Я бы хотел поговорить о вашей дочери Саре».

– Не моей, а вашей. Я к ней никакого отношения не имею. По крайней мере, предположим, будто она – ваша. Если дело касается леди Джин, ничего нельзя утверждать наверняка.

Беллмастер пожал плечами и невозмутимо продолжил: "Я допускаю и такое, хотя сейчас это неважно. Сегодня я обедал с Гедди… "

– С этим Винни-Пухом? Ему по-прежнему нравится жить у вас в кармане? – Брантон вдруг улыбнулся. – Простите, я отвлекаюсь. Но немного поязвить иногда бывает так же утешительно, как хлопнуть рюмку виски. Итак, поговорим о Саре и незабвенном Гедди.

– Он получил от миссис Ринджел Фейнз телеграмму о том, что она возвращает Саре виллу Лобита.

– Повезло девчонке, ведь вилла стоит больших денег. Что ж, это поставит ее на ноги. А от меня чего вы хотите?

– Сара не в состоянии ни себя прокормить, ни виллу содержать.

– Отчего же? Пусть сдает часть комнат. Так поступают многие. Раз уж Сара заполучила виллу, пусть и живет там на здоровье. Лично меня этот дом всегда раздражал. Только и думаешь, бывало, что за мужчина согревал постель Джин в ночь перед твоим приездом.

Лорд Беллмастер беззлобно рассмеялся и сказал: «По-моему, я в вас кое-что проглядел. Или оно недавно появилось, это злорадство?»

– Все дело в расстройстве желудка – моя кухарка (дура!) отвратительно готовит. До первой рюмки в пять минут шестого я вечно сам не свой. Но вернемся к Саре.

Беллмастер с ответом не спешил. Что бы ни заявлял Брантон, а Сара – его, Беллмастера, дочь. Да, она сглупила, решив пойти в монахини, и все же она плоть от плоти его. Он должен о ней позаботиться, к тому же это отведет возможную угрозу карьере. «Хорошо, – терпеливо начал он. – Ей нужны деньги. Я хочу, чтобы вы взяли ее на содержание».

– Славно придумано! – расхохотался Брантон. – А сколько ей надо? Десять тысяч в год? Я распоряжусь об этом через банк. Если только меня туда пустят.

– Я и не рассчитываю, что платить станете вы. Мне прекрасно известно – денег у вас нет. Но ради Сары нужно соблюдать приличия, верно? Даже теперь, после стольких лет.

– Да, да, конечно. Сохранять приличия очень важно и чертовски трудно, когда все проиграно на скачках. Но я на вашей стороне, Беллмастер. Деньги дадите вы, а Гедди устроит так, что всем покажется, будто они идут от меня. Сара не заподозрит ничего. Восемь лет она жила затворницей и до сих пор считает меня богатым провинциальным джентльменом, помешанным на охоте и рыбалке, – в голосе полковника зазвучала горечь. – А ведь я, если на охоту еду, лошадей нанимаю. А ружья? Все английские пришлось продать шесть лет назад и пользоваться испанской дешевкой, на какую отец бы и не глянул. Хотите узнать, как я рыбачу? Пока все там же, но река принадлежит уже не мне, а отелю, и за то, чтобы удить бесплатно, я учу рыбачить толстосумов из Бирмингема и Манчестера, которые из пойманной форели делают чучела. «Так проходит земная слава», – говорили древние римляне. Между тем однажды кто-то заявил, что если я буду верно служить, то дорасту до генерал-майора. Нет, даже не заявил. Пообещал. Впрочем, это совсем не значит, что у меня нет отцовских чувств. Напротив. Посылайте ей деньги от моего имени сколько хотите. Но за оскорбленное достоинство меня полагается вознаградить. Для этого вы сюда и явились, верно?